Избранные им специалисты, оценив изъяны недоброкачественных отливок, нашли их минимальными, позволяющими допустить их в эксплуатацию. Вполне этим решением удовлетворившись, Е.И. Алексеев полагал достаточным кроме годового гарантийного срока возложить на фирму все расходы, которые могут потребоваться на замену тех деталей, которые этого потребуют. О том, какое последовало решение, прямых сведений в документах не встречается, но врядли оно было для флота благоприятным. О нем предстояло вспомнить в 1890 г., о том же говорила и благожелательная резолюция И.А. Шестакова по поводу одной из совсем, казалось, безобидной инициативы МТК. Он, похоже, к надзору за ходом работ допускался лишь эпизодически-в меру доходившей до него информации. Регулярно ее он, видимо, не получал.
Но, несмотря ни на что Луарское общество пятый платеж получило. В донесениях подтверждался факт выполненной фирмой работы, но ничего не говорилось о ее качестве (что все работы произведены согласно проекту и спецификации, из хорошего материала и т. д.) Это заставило МТК сомневаться в правомерности права фирмы на пятый платеж, но так как он уже состоялся, от штабс-капитана Долгорукова потребовали сведений о недостающих, по мнению МТК, характеристиках и показателях качества, включая и физико-механические свойства материалов. Такие же сведения должен был представить и старший инженер- механик Зотов.
В силу состоявшейся реорганизации с устранением центрального органа – канцелярии Морского министерства МТК, получил возможность более близкого прикосновения к постройке луарского крейсера.
Журналом № 59 утвердили чертеж самого способа защиты орудий от навесного огня, который еще 28 ноября (в датах есть разночтение) 1886 г., находясь во Франции, предписал осуществить И.А. Шестаков. МТК скептически отнесся к идее защиты орудий 5-мм листами стали, т.к. она годилась лишь против ружейных пуль. Скорострельная же артиллерия пробивает листы даже 3-дм толщины. Но спорить с министерской выдумкой не стали, согласившись, что защита эта может быть полезна хотя бы для удобства обслуживания артиллерии.
Сомнение вызывала и перегруженность фор- и грот-марсов 45-пудовыми 37-мм пушками (по две на марсе), что делало ненадежным скрепление марсов с топами мачт и создавало препятствие к применению парусов.
Названа была и 91-т перегрузка, в которой к перегрузке 53 т добавились 12,3 т от добавочных 2 47 и 3 37-мм пушек. Указано было и на неувязку численности скорострельной артиллерии 16 – в нагрузке, полученное от Е.А. Алексеева, и 18 – в контракте. Пришлось агенту ходатайствовать о новом увеличении нагрузки добавлением двух 47-мм пушек к 16 по проекту, которые фирма пропустила по недосмотру. После этого вес легкой артиллерии составил 28,5 т.
Не очень внимательны оказались все надзирающие инстанции, начиная от адвокатов императорского посольства в Париже и кончая тем же МТК, которому контракт предоставлялся в свое время вместе с материалами проекта. За этими изменениями, как снежный ком, начали нарастать созревшие к тому времени новые усовершенствования. Журналом по минной части № 15 от 12 мая 1886 г. вес минного вооружения увеличивался на 97 т. Журналом № 53 по артиллерии 53 т добавлялось из-за перехода на 35-калиберные 6-дм орудия вместо 28-калиберных. Добавленных 25,5 т стоило шестаковское прикрытие 6-дм орудий (журнал МТК № 59 по кораблестроению от 18 апреля 1887 г.). К январю1888 г. перегрузка составила уже 103,84 т, что означало переуглубление на 3,5 дм.
Безнаказанными не могли остаться и, увы запоздало произведенная МТК конкретизация и уточнение проектных характеристик. К ней МТК могли подтолкнуть запросы активизировавшегося в эти дни Государственного контроля. Его департамент военной и морской отчетности, изучив контракт на постройку луарского крейсера, был озадачен невнятностью его условий. Они не позволяли, говорилось в письме департамента в МТК от 1 декабря 1886 г. с уверенностью судить о безубыточности для казны сделанного заказа. От МТК требовались обширные спецификационные сведения, включая характеристики механизмов, вооружения, парусности и т. д. Уточняя все эти сведения сам для себя, МТК в декабре 1886 г., сообщая в Госконтроль, что “нижние мачты” и реи выполнены из стали, верхний рангоут – из северной сосны, а фок- грот- и бизань-мачты имеют диаметры по 22 (31) дм, а бизань и бушприт – 18 (25) дм.
Штатная электротехника (впервые была применена на крейсере “Адмирал Нахимов”) включала пять динамо-машин постоянного тока французской системы Грамма с паровыми двигателями на одном валу. Две питали по одному фонарю (прожектору) Манжена диаметром 60 см для “боевого освещения”, одна – должна была работать на палубное освещение (250 ламп накаливания) и две на два 30-см прожектора Манжена для двух мин.
Названа была и ожидаемая мощность главных машин (“две совершенно отдельные”) – 2792 и.л.с. при естественной тяге 3806 и.л.с при форсированной тяге. Вопрос об архаичности принятого в проекте горизонтального типа и преимуществах вертикального в МТК, руководимом генерал-адъютантом O.K. Кремером, поднимать не посмели.
Предусматривались три вспомогательных паровых котла: два водотрубных Бельвиля, один “обыкновенный” (огнетрубный, как и все главные). Они должны были снабжать пожарные и отливные паровые помпы, брашпильные машины, “электрические машины” и паровое отопление. Для снабжения котлов водой предназначались четыре паровые донки, установленные по две в каждом питательном отделении подачей по 8,47 т/час (или 700 кубических фут/час). Трюмные машинные помпы обеспечивали подачу по 61,3 т/час, циркуляционный по 854,4 т/час.
Роль и место Государственного контроля – одна из интереснейших страниц в летописях флота и судостроения. Авторитарный государственный строй и отсутствие гражданского общества (император Александр III приложил все усилия к его удушению) не давали, конечно, заметных возможностей для проявления полезной деятельности Госконтроля и конструктивной критики судостроительной программы Морского министерства. Только однажды, в пору еще сохранявшейся пореформенной гласности, подобная периодика прорывалась на страницы печати дискуссией об оправданности типа “поповок”. Но в те годы даже великий русский ученый Д.И. Менделеев не имел возможности повлиять на разгул власть имущих.
Только в своей оставшейся более 80 лет нерасшифрованной стенографической записке 1882 г. он позволил высказаться о необоснованности сооружения поповок, ставших для страны бесполезным дорогостоящим экспериментом. Будь проблема “поповок” вынесена на обсуждение Академии наук этой ошибки, полагал он, можно было бы избежать. Понятно также, что научный подход к проблемам кораблестроения позволил бы решить их более здраво.
В документах встречаются очень верные суждения и замечания, из которых следовало, что бюрократия (вся история заказа “Адмирал Корнилов” и многих других заграничных заказов – тому свидетельство) вопросами защиты интересов России себя не утруждала. В обстоятельном исследовании департамента военной и морской отчетности с привлечением документов о постройке на Балтийском заводе крейсера “Память Азова” делался вывод: имея примерно ту же величину, крейсер во Франции оказался дороже на (2 728500 р. -2591209 р.) 137 291 руб. Стоимость вооружения не учитывалась. Обойден был и вопрос о различии в классах кораблей – один бронепалубный, другой – броненосный.
Но бюрократия с легкостью парировала покушение Госконтроля на безгрешность Морского министерства. В ответе ведомства от 28 июня 1887 г. указывалось на такое обстоятельство, как разница в ценах во Франции и в России. Если же учесть стоимость вспомогательных механизмов, – делали торжествующий вывод в министерстве, – то получится, что “Адмирал Корнилов” обходился казне дешевле на 50371 руб.
Приличия были соблюдены. Ведомство свою честь отстояло. Вопрос оставили на разрешение истории. Впереди предстояли другие, более реальные заботы.