Поэтому наступлению советских войск предшествовала длительная всесторонняя подготовка. Производилась разведка сил и огневых средств противника. На невском рубеже Ленинградского фронта было построено много артиллерийских наблюдательных пунктов, заснят весь 30-километровый передний край обороны противника на левом берегу Невы и даже смонтирована его фотопанорама. Большая работа проводилась по усилению льда на Неве для пропуска по нему средних и тяжелых танков.[392] В районе предстоящих боев сосредоточивались войска и оружие, боеприпасы и продовольствие, медикаменты и др. К началу операции советские войска превосходили противника на участках прорыва по пехоте в 4.5 раза, по артиллерии — в 6–7 раз, по танкам — в 10 раз, по самолетам — в 2 раза. Средняя плотность артиллерии на участке прорыва в полосе наступления 67-й армии составляла 144 орудия и минометов калибра 76 мм и выше на 1 км фронта, что вдвое превосходило плотность советской артиллерии при контрнаступлении под Сталинградом. На направлении главного удара Волховского фронта артиллерийская плотность доходила до 180 орудий и минометов на 1 км фронта.[393] В специально оборудованных учебных городках, воспроизводивших укрепления врага, войска обучались приемам наступательных действий в лесу и способам штурма опорных пунктов противника в условиях снежной зимы. Войска 67-й армии на Неве в районе Колонии Овцино и озера в тылу армии тренировались быстро преодолевать ледяное поле и крутые ледяные подъемы.

Важным обстоятельством являлась скрытность подготовки операции, что обеспечило ее внезапность для противника. «В этом сражении нам удалось достигнуть тактической внезапности, хотя противник знал, что мы готовимся прорвать блокаду, — писал Г. К. Жуков. — Он, возможно, предугадывал даже, где именно будут нанесены удары советских войск, сама конфигурация фронта об этом говорила… Но когда именно, в какой день и час, какими силами мы начнем операцию, немецкое командование не знало». Для отвлечения внимания противника от направления главного удара была проведена демонстрация подготовки наступления юго-восточнее Мги. Для этого туда на открытых платформах перевозились специально изготовленные макеты танков, орудий, чучела лошадей.[394]

Большая работа по подготовке войск к наступлению велась политорганами, партийными и комсомольскими организациями. Перед воинами выступали руководители партийных и советских организаций Ленинграда — А. А. Жданов, А. А. Кузнецов, Я. Ф. Капустин, А. И. Маханов, П. С. Попков и др. Член Военного совета Ленинградского фронта секретарь Ленинградского горкома партии А. А. Кузнецов на время проведения операции был назначен членом Военного совета 2-й ударной армии Волховского фронта. Многие представители воинских частей побывали на заводах и фабриках Ленинграда, где на митингах заявляли о своей решимости быстрее освободить город от вражеской блокады. Накануне наступления Военные советы фронтов обратились к воинам с призывом смело идти в бой, помнить, что им вверена жизнь и свобода Ленинграда.

Перед самым наступлением был разминирован передний край нашей обороны на правом берегу Невы и на плацдарме левого берега. Это было сделано не обычным способом, а после проведения большого количества опытов взрывами 3-килограммовых зарядов, подвешенных на высоте 3 м над минными полями. Взрыв такого заряда подрывал в круге диаметром 8 м 85 % мин. Остальные 15–20 % выводились из строя, так как взрывной волной переламывались взрыватели и разбивались корпуса мин.[395]

Морозным утром 12 января 1943 г. в 9 час. 30 мин., после ударов ночных бомбардировщиков по войскам, штабам, аэродромам и узлам коммуникаций врага, началась артиллерийская подготовка, которая на Ленинградском фронте длилась 2 час. 20 мин., а на Волховском — 1 час. 45 мин. 4.5 тыс. орудий и минометов обрушили на врага тонны металла. Огонь был настолько мощным, что он ошеломил противника. «Я до сих пор не могу забыть впечатления от губительного огня русских пушек, — говорил на допросе пленный солдат 170-й походной дивизии немцев. — Как вспомню весь этот адский грохот и разрывы снарядов и мин, так снова меня бросает в дрожь».[396]

После артиллерийской подготовки войска обоих фронтов перешли в наступление. Ударные группировки с двух сторон устремились навстречу друг другу. С запада от Московской Дубровки до Шлиссельбурга, преодолевая ледяное поле Невы, перешли в наступление четыре стрелковые дивизии 67-й армии. Но не везде наступление проходило успешно. Бои 45-й гвардейской стрелковой дивизии (командир Герой Советского Союза генерал А. А. Краснов), наступавшей с плацдарма в районе Московской Дубровки, приняли затяжной характер. 86-я стрелковая дивизия (командир Герой Советского Союза полковник В. А. Трубачев), наступавшая на Шлиссельбург, из-за сильного огня противника не смогла преодолеть Неву. И только во второй половине дня переправилась через реку на участке 136-й стрелковой дивизии. Бойцы 136-й стрелковой дивизии (командир генерал Н. П. Симоняк), наступавшие в направлении Марьино, шли в атаку под звуки «Интернационала», исполнявшегося духовым оркестром дивизии.

С востока, навстречу ленинградцам, наступали войска 2-й ударной армии Волховского фронта. Здесь особенно упорными были бои за рощу Круглая иуд. Липки. Однако уже в первый день боев обе ударные группировки, преодолев сопротивление противника, вклинились в его оборону на глубину 2–3 км и к исходу дня 13 января расстояние между ними равнялось 5–6 км.

Но 14 января бои приняли затяжной характер. Гитлеровское командование, стремясь любой ценой удержать шлиссельбургско-синявинский выступ и воспрепятствовать соединению Ленинградского и Волховского фронтов, перебросило в район боев силы с других участков.

Советское командование, чтобы развить достигнутый успех, также ввело в бой новые силы, и 15–17 января наши войска продолжали продвигаться вперед. Бои, развернувшиеся в эти дни, отличались большой ожесточенностью. Советские воины, преодолевая упорное сопротивление и яростные контратаки, проявили массовый героизм. В первый же день наступления на Волховском фронте в бою за д. Липки бессмертный подвиг совершил ст. лейтенант Я. И. Богдан. Он закрыл своим телом амбразуру фашистского дота и тем самым дал возможность наступавшим подразделениям выполнить свои задачи. 13 января такой же подвиг на Ленинградском фронте совершил красноармеец Д. С. Молодцов. Смело и решительно действовали артиллеристы, летчики, танкисты.

Несмотря на ожесточенное сопротивление, выдержать натиск наших войск гитлеровцы не смогли.

18 января в 9 час. 30 мин. на восточной окраине Рабочего поселка № 1 части 123-й стрелковой бригады Ленинградского фронта соединились с частями 372-й дивизии Волховского фронта. «Я видел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду, — писал наблюдавший эту встречу Г. К. Жуков. — Не обращая внимания на артиллерийский обстрел противника со стороны Синявинских высот, солдаты по-братски, крепко обнимали друг друга. Это была воистину выстраданная радость».[397] В полдень в Рабочем поселке № 5 соединились части 136-й стрелковой дивизии и 61-й танковой бригады Ленинградского фронта с частями 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта.

К концу дня 18 января были освобождены от врага г. Шлиссельбург и все южное побережье Ладожского оз. шириной 8— 11 км. Блокада Ленинграда была прорвана. Свершилось то, чего ждал каждый ленинградец, вынесший на своих плечах всю тяжесть блокады, чего ждала вся советская страна, с огромным напряжением следившая за жизнью и борьбой осажденного Ленинграда.

Чувства и мысли ленинградцев ярко выразила Ольга Берггольц. Через несколько часов после прорыва она говорила по ленинградскому радио: «Блокада прорвана! Мы давно ждали этого дня. Мы всегда верили, что он будет. Мы были уверены в этом в самые черные месяцы Ленинграда — в январе и феврале прошлого года. Наши погибшие в те дни родные и друзья, те, кого нет с нами в эти торжественные минуты, умирая, упрямо шептали: „Мы победим". Они отдали свои жизни за честь, за жизнь, за победу Ленинграда. И мы сами, каменея от горя, не в силах даже облегчить свою душу слезами, хороня в мерзлой земле их без всяких почестей в братских могилах, вместо прощального слова мы клялись им: „Блокада будет прорвана. Мы победим!". Мы чернели и опухали от голода, валились от слабости с ног на истерзанных врагом улицах, и только вера в то, что день освобождения придет, поддерживала нас. И каждый из нас, глядя в лицо смерти, трудился во имя обороны, во имя жизни нашего города, и каждый знал, что день расплаты настанет, что наша армия прорвет мучительную блокаду».[398]