Трудные страницы Библии. Ветхий Завет

Предисловие к первому изданию

Библии немало трудных страниц. По прошествии двадцати веков страстных исканий, которые питались верой или просто уважением к самой почитаемой из книг, составляющих мировую литературу, многое стало яснее, но далеко не все.

Не будь Библия книгой Самого Бога, можно было бы позволить себе не понимать ее, но перед лицом божественного слова равнодушие и инертность выглядят просто бессмыслицей. Вот почему каждое христианское поколение имеет свое «библейское призвание», т. е. призвано читать и усваивать божественную книгу, используя все те особенности религиозной и культурной жизни, которые составляют отличие и своеобразное богатство каждой эпохи.

Следует признать, что современный мир не уклонился от этой обязанности. Больше того, в настоящее время повсюду, и в католической среде, и в протестантской, говорят о «возвращении к Библии»[1].

Это быстрое возобновление библейских исследований в послевоенные годы, которое ознаменовалось появлением многочисленных и замечательных по качеству изданий, открывающих новые горизонты, в значительной степени объясняется энергичным поощрением со стороны Магистерия^{1} Церкви.

В самом деле, в последние годы он не ограничивался, как это часто случалось в прежние времена, вынесением авторитетных суждений о достижениях литературной и исторической критики в области изучения Библии, но смело указывал новые пути и побуждал экзегетов идти по ним свободно и осмотрительно, соблюдая подобающее уважение к подлинному католическому Преданию и к указаниям церковных властей.

Изданные за последние восемь лет в Ватикане три следующих документа, наиболее значительные в области библеистики, проникнуты этим духом мудрого новаторства и горячего поощрения: энциклика «Divino afflante Spiritu», «Послание секретариата Папской библейской комиссии кардиналу Сюару», архиепископу Парижскому, об источниках Пятикнижия и историчности одиннадцати первых глав книги Бытия, энциклика «Humani generis».

Энциклика «Divino afflante Spiritu»[2], направленная вселенской Церкви в разгар войны, 30 сентября 1943 г., стремится прежде всего напомнить о другом документе, энциклике «Providentissimus Deus», которую опубликовал Папа Лев XIII 18 ноября 1893 г.

Пий XII называет этот документ «великой хартией библеистики». Действительно, он содержит в высшей степени разумный план работы в тот момент, когда католическую экзегезу словно бы застало врасплох массированное наступление рационализма, который пользовался громадными ресурсами, заключенными в последних достижениях литературной и исторической критики, для того, чтобы решительно покончить с верой в непогрешимость и, соответственно, в божественное происхождение Библии.

Папа рассматривает крупные католические библейские начинания за последние пятьдесят лет, вдохновительницей которых следует считать энциклику «Providentissimus Deus»: создание Библейской комиссии (1902), основание Папского библейского института (1909), Комиссии по пересмотру Вульгаты (1907), устроение бенедиктинского аббатства св. Иеронима в Риме (1933), учреждение академических ученых степеней в области библеистики (1904) и многочисленные увещания и наставления, побуждающие к оживлению изучения Библии в семинариях.

Вторая часть энциклики является программной. Это настойчивый призыв (каких мало бывало в прошлом) к более интенсивной и разумной работе. Папа предупреждает тех, кто отождествляет веру с безмятежной интеллектуальной жизнью, что в области библеистики предстоит сделать еще очень многое, даже если уже проделанная работа представляет наследие неисчерпаемой ценности.

Напомнив о необходимости с помощью текстологического анализа восстановить первоначальный текст священных книг, о примате буквального смысла и о долге экзегета прояснять главным образом религиозное содержание священного текста, Папа констатирует, что наша эпоха, если и нагромождает новые трудности, то, по милости Господней, предоставляет и новые орудия и средства для экзегезы.

Заслуга новейшего богословия состоит в том, что оно углубило понятие о библейском вдохновении, а это дало возможность более точно определить роль автора-человека в создании божественной книги. Бог ее главный автор, но, взяв Себе в соработники или, лучше сказать, сделав Своим орудием человека, Он почтил не только его разумную и свободную природу, но и все личные его черты — талант, темперамент, умственное развитие, культуру и т. д. Таким образом, Библия, верно отражая божественную мысль, сохраняет отпечаток времени и места, в которых она возникла.

Вот почему подлинный смысл Св. Писания становится доступным только тогда, когда мы тщательно определим «литературный жанр» отдельных книг, а иной раз и отдельных страниц. Фактически с литературным жанром связан замысел автора Библии, Бога и человека.

Поскольку литературный жанр есть категория, которая характеризует письменное произведение, то, принимая во внимание содержание, форму, цель, намеченную автором, нужно разобраться, в чем же состоят особенности рассуждения, повествования, стиля, присущие Библии.

Последние открытия предоставляют ученому громадный материал литературный, исторический, археологический: это та почва, в которой можно найти ключ ко многим страницам Библии, которые до сих пор оставались непонятыми. Легко догадаться, насколько сложна эта работа, которая должна использовать результаты, достигнутые не какой-то одной научной дисциплиной, а несколькими, в свою очередь, весьма объемными и сложными. Папа желает, чтобы экзегет отважно и вместе с тем осмотрительно вступил на этот путь и, сознавая трудности поставленной задачи, напоминает всем о том, что об ученых и о результатах их изысканий надо судить не только по справедливости, но и с любовью.

Эта часть энциклики является наиболее показательной. Действительно, еще недавно из-за неправильной постановки вопроса на изучение литературных жанров смотрели с подозрением и недоверием.

Затем Папа переходит к пастырским увещаниям, направленным на то, чтобы верующим были шире открыты сокровища священной книги и чтобы в семинариях изучение Библии стало предметом особого внимания.

В заключительной части энциклики находим высокую оценку дела и самой фигуры преподавателя и исследователя Св. Писания. Папа говорит о них с оттенком нежности, который редко можно встретить в официальных документах. Создается впечатление, что Папа, говоривший до сих пор как учитель, хочет проститься с читателем как любящий отец, хорошо зная, насколько ученый нуждается в поддержке и доверии.

«Послание секретариата Папской библейской комиссии кардиналу Сюару», архиепископу Парижскому, от 16 января 1948 г[3]., представляет собой конкретное применение принципов, провозглашенных в энциклике «Divino afflante spiritu», к разрешению двух вопросов: действительно ли Моисей является автором Пятикнижия и каков «литературный жанр» одиннадцати первых глав книги Бытия.

Легко понять важность первой задачи. В самом деле, от того, принадлежит ли Пятикнижие Моисею, зависит в значительной степени (оставляя в стороне боговдохновенность) историческая ценность пяти первых книг Библии, составляющих основу всего Ветхого Завета. В то время как некатолическая критика отказывается от тех крайних позиций, к которым она пришла в конце прошлого и в начале нынешнего века, Библейская комиссия, уточняя выводы, сделанные в 1906 г., заявляет, что «значительную часть» Пятикнижия должно признать принадлежащей Моисею, оставляя таким образом возможность для исследований, которые выясняют, какие документы были использованы автором, какие были внесены изменения в дальнейшем и т. п.