— Господин Кораблев! Допивайте вино и освобождайте салон. В вашем распоряжении десять минут. Мы за вами зайдем. Нам было приятно вас обслуживать…

Когда они вышли, мне ничего не оставалось делать, как зайти в ванную и собственноручно вызвать оргазм. Конечно, онанизм был жалким утешением. Но что другое можно придумать, когда упругий член продырявил карман? Трагедия — это если на мелкие радости жизни не хватает денег. Во всем винил я проклятого Илиадиса… Надо было выбить из него десять тысяч долларов! А это разве работенка? Тьфу! Гадость! Дрянь! Раздраженный, я вышел на улицу, забрался в свою машину, чертыхаясь, из горла допил вино, и алкоголь сморил меня довольно быстро.

Источник вдохновения

Я пробудился, вздрогнул от перестука колес и стал медленно возвращаться в реальность. Тут же был сражен чесночным запахом. Что может быть ужаснее: вместо отходного утреннего кайфа — удар по нервам. Открыв глаза, я увидел за столиком в купе двух толстенных теток, за обе щеки уплетающих вареную колбасу и хлеб с чесноком. Более тягостную картину воображения в кумаре трудно было явить. Я глядел на них с решительным негодованием, совершенно не представляя, что бы такое предпринять, что избавит меня от их общества. Страстное желание как можно быстрее переместить себя из реальности в фантазии взлохмаченного воображения вынудило взяться за ложку и опустить ее в мешочек с кукнаром. В такие отвратительные моменты хочется обладать сверхчеловеческими способностями, чтобы ограждать себя от кайфолома. Я натянул на голову простыню и вдогонку держащим меня в опьянении опиатам добавил еще три ложки чудодейственного снадобья. После чего тут же продолжил искать выход: требовалось наделить разум необыкновенными свойствами, чтобы освободиться от толстых теток и ненавистного запаха. Вначале это незначительное желание, которое при огорчениях испытывает почти каждый способный к фантазии русский, показалось мне не имеющим перспективы. Я просто был раздражен и тоскливо возмечтал о шансе переместить сюжет купейного вагона в далекий уголок сознания в надежде, что картина перестанет донимать меня своей пошлостью.

Других планов не было. Ожидая эффекта опийной дозы, я даже на несколько минут приуныл и корил себя за нетерпение. Но вдруг, по мере того как в желудке стал раскрываться мачок, и его волшебная энергия распространялась по лабиринтам вен и капилляров, в голову полезло нечто неожиданное, неприличное и даже вероломное, вызвавшее у меня чрезвычайное удивление. Признак тревожного замысла отпечатался на моем лице. Мне вдруг захотелось направить взбалмошную страсть на полное расчеловечивание самого себя, чтобы стать абсолютным извергом. Тут же представилось, что хорошо бы не просто заиметь способность устранять кого-то или что-то, а обрести неземную силу для полного уничтожения всего, что мне заблагорассудится. Дада! Никак не меньше! Надо же такому прийти в воспаленную голову Петра Петровича! Еще минуту назад не поверил бы, что подобное возможно.

«Если эта мысль — порождение опийного опьянения, то она будет иметь превосходную перспективу для неслыханной дерзости», — пронеслось в моей голове. Вдруг захотелось уничтожать абсолютно все, что попадется под руку. И даже не собственноручно проделать такое, а лишь заявить о желании самому себе — и тут же все должно быть исполнено!

От такой совершенно неожиданной идеи я радостно вскрикнул под простыней:

— Ой, хочу! Ой, мечтаю! Э-эх! Если уж на что замахиваться, то, конечно, на самое невероятное и дерзкое!

Меня умилило, что наконец-то кукнар стал властно расширять границы сознания. Купе с тетками бесследно исчезло. Я увидел себя на небольшом подиуме посреди огромной выставки — Международного авиакосмического салона «МАКС-2008». Я не прогуливался между шале корпораций и компаний, не стоял рядом с воздушным акробатом — истребителем МИГ-35 с изменяемым вектором тяги двигателей, не сидел за штурвалом штурмовика-истребителя ЯК-130, на подвесках которого висели бомбы, или в кабине начиненного ракетами СУ-35. А восседал в величественном кресле на обнесенном саженцами туи собственном выставочном участке. Надо мной красовался огромный щит с надписью: “Петр Парфенчиков, русский. Уничтожаю цели в любой точке мира. Заказы принимаются без ограничений!” От этого этюда я впал в интеллектуальный экстаз. Готов был рассуждать и восхищаться своими суперкачествами. За пределами моего обогащенного опием сознания уже не существовало ничего: мир моего я становился миром всей Вселенной. Публика заинтересованно читала объявление, люди с улыбкой разглядывали меня, но пока еще никто не подходил и не вступал в разговор. Книга заказов была девственно чиста. Я одиноко загорал на солнце подмосковного Жуковского и уже подумывал, не выпить ли холодного кваса. Наконец ко мне подошел мужчина средних лет, невысокого роста, худощавый, с жидкой бородкой.

— Я не интересуюсь чужими секретами, но позвольте задать вам несколько вопросов, — вежливо обратился он. — Можно ли познакомиться с Петром Парфенчиковым?

— Я не отказал себе в удовольствии представиться. Встав с кресла, протянул руку.

— Это я сам. С кем имею честь?

— Писмарчик. Владимир Писмарчик.

— Чем могу служить? — неторопливо спросил я.

— Как понимать вашу рекламу? Фигурально? Или вы уничтожаете цели на игровом компьютере?

— Нет-нет. Я выполняю заказы в реальном времени, берусь за реальные цели, физически ликвидирую любой объект, невзирая на уголовные кодексы. Ведь какие обвинения могут предъявить Парфенчикову? Я уничтожаю все, что пожелаю, но не с помощью самолетов, ракет и бомб, представленных на выставке. Я не рассчитываю на динамит и гексоген, а направляю на объект необыкновенную разрушительную энергию мысли. Поэтому нет и не может быть никаких доказательств моей вины. Мало что человек задумал. Теперь в России дерзость не осуждаема!

— Что-то не верится мне, уважаемый господин Парфенчиков, что вы на такое способны. Можете ли продемонстрировать свои удивительные таланты?..

— Пожалуйста, воля ваша, коли просите. Через секунду я уничтожу всю вашу одежду. Вы останетесь голым. Готовы?

— Уничтожите мою одежду? Вот так просто, щелчком пальцев? Вертлявым словцом из восточных сказок? Ха-хаха! Вы просто ненормальный! Кем же еще вас назвать?.. Да и все так думают!

Писмарчик обвел взглядом уже толпившихся перед стендом смеющихся посетителей. Он почти согнулся от хохота. В его гадком взгляде прочитывалось презрение. Я оскорбился. Искушение немедленно проявить оригинальные способности усилилось. Я пристально, с сильно бьющимся сердцем, наблюдал за публикой. От волнения мне не хватало воздуха. Чувство озлобленности подтолкнуло к действию.

— Уничтожается одежда господина Писмарчика! — объявил я громким голосом.

Я мог бы ликвидировать ее лишь мысленно, но мне захотелось зрелищности и криков изумленных зевак. И я был удовлетворен — передо мной стоял абсолютно голый Писмарчик с выпученными глазами! Горшком туи он затравленно прикрывал свои гениталии и, как помешанный, озирался. Казалось, головки мака теперь смеются вместе со мной.

— Что вы сделали? — вначале шепотом, а потом все громче повторял он. — Оденьте меня! Я не хочу быть посмешищем! Сказал, немедленно оденьте меня! В чрезвычайном недоумении Писмарчик не знал, как себя вести. А я был доволен, более того, восторг переполнял меня. Я всем сердцем почувствовал безумное наслаждение, которое доставляет возможность быть сверхчеловеком.

— Вы требовали доказательств, господин Писмарчик! Вот они! Убеждайтесь! Убеждайтесь! Доказательства весьма веские. А вот воссоздать уничтоженное я, простите, не обещал. У меня такой программы пока нет. Прощайте, Фома неверующий! Я больше пальцем для вас не пошевельну!

К моему стенду с криком и визгом бросилась толпа. Одни в истерике настойчиво вопрошали, почем один заказ. Несколько человек схватили мои руки и стали их целовать. Кто-то упал на колени. Молодой человек, вцепившись в мои брюки, жалобно умолял навсегда уничтожить всю службу ГИБДД.