— Ну, ты вспомнила Сяву? — шепотом спросила Света, прижимаясь к парте. Плечи Бориса, крупного парня, сидевшего впереди, надежно скрывали девушек от взгляда Грады.

— Не-а.

— Год назад, — Светка не выдержала и решила освежить Лялину память, — в ночном клубе в центре мы познакомились с парнями, мажорными такими. Вспоминаешь? Был этот Сява с другом. Они еще в каком-то блатном вузе учились, у Сявы тачка такая путевая — то ли «хонда», то ли «мерс». И прическа у него бабская была, кажется, каре называется. Он на меня повелся, а другу, по-моему, вообще ничего не надо было. Холеные такие, прикид, все дела… Вот уж у кого денег куры не клюют.

— A-а, что-то припоминаю, — протяжно прошептала Ляля. Вообще-то это было не первое такое знакомство в клубе: у Светки талант сходиться с людьми. Особенно если это молодые парни с деньгой в кармане.

— Сейчас ты окончательно вспомнишь. Мы выходили из клуба в тачку кокаин нюхать. Ты еще отказалась, а зря — толковый был.

— Да, вспомнила, — утвердительно кивнула Ляля. — Да я боялась, что накроют.

— Ерунда, они все кичились, что папочки отмажут.

— Ну, их-то, может, и отмажут, а мои бы не выдержали. Ну, что вчера все-таки случилось?

— Я его встретила в баре. Я там с нынешним была, с Владом. Сява меня узнал, разболтались, телефончик попросил, говорит, что тогда потерял, ну я и дала. А Влад стоит и за всей этой картиной наблюдает… Ой…

Девчонки были так увлечены разговором, что не заметили, как над ними склонилась Градислава Юрьевна.

— Девочки, можете сколько угодно обсуждать ваши приключения на уроках, но пять на экзамене за красивые глазки я вам не поставлю. Людочка, это и вас касается. Я понимаю, что вы претендуете на медаль, но у меня хорошую оценку нужно заработать. — С гордым видом победителя она развернулась и пошла к доске.

Честно говоря, Ляля немного нервничала по поводу медали. Ох уж эти экзамены, никогда не знаешь, чем все закончится. А родители считают, что аттестат с отличием у нее уже в кармане. Что делать, придется постараться…

За геометрией прошла алгебра, затем скучный урок русского языка. Продолжения Светкиного рассказа Ляля так и не услышала: Граду они старались больше не раздражать, а на русском им, как двум завзятым болтушкам, уже давно сидеть вместе не разрешали.

Пришло время идти на физкультуру, и девчонки побежали в раздевалку. Не то чтобы они считали баскетбол самым увлекательным занятием на свете, но играть в спортзале все-таки веселее, чем сидеть за партой в душном классе. Света расстегнула кофточку, и взору Ляли предстали багровевшие на шее засосы. В ответ на вопросительный взгляд подруги Светка продолжила рассказ:

— Слушай сюда! Влад так разревновался, что, пока мы домой шли, с ним говорить было невозможно. Разозлился, понимаешь, Отелло недорезанный! И в подъезде на него как что-то нашло: трясет меня за плечи, «люблю» говорит. Тоже мне любовь. Мы знакомы-то всего ничего. Набросился и давай меня целовать. Комедия. Целовались, целовались, короче, до дома не дошли, так в подъезде и пристроились.

— Даете! — улыбнулась Ляля. Светкины рассказы уже давно перестали ее шокировать, она относилась к ним с долей иронии и без тени осуждения.

Светка принялась натягивать треники, кривляясь перед чудом сохранившимся в раздевалке зеркалом. Ляля искоса наблюдала за ней. Да-а, вот у подруги бедра так бедра. И талия на месте, и грудь — третий номер. Неудивительно, что парни на нее ведутся, как мотыльки, летящие на пламя свечи. По мнению Ляли, ее собственные формы больше всего напоминали гладильную доску. Она была к себе несправедлива — но кто справедлив к своей внешности в семнадцать лет?

В баскетбол поиграть так и не удалось — физрук заявил, что предстоит сдача каких-то малопонятных «нормативов» и нужно срочно начинать к ним готовиться: приседать, отжиматься, прыгать и так далее. К концу урока задыхающаяся Лялька пришла к выводу, что, если так пойдет и дальше, от ее бедер точно ничего не останется. Хотя… может, принцу она понравится и без бедер? В ее фантазиях юноши обращали минимум внимания на формы избранницы, их интересовала только душа прекрасной дамы.

Предстоявшую старшеклассницам в конце дня химию отменили, и девушкам это было на руку: Светке, чтобы вернуть на место взлохмаченную на физре прическу и снова наложить макияж, явно требовалось значительно больше отведенных на перемену двадцати минут. Попутно она делилась с подругой последними новостями из школьной жизни:

— Помнишь Гарика? Ну того, которого выгнали, когда он в женский туалет хлопушку бросил? Маринка теперь с ним связалась. Говорит, ну и что, что урод, главное, тачка — полный улет. А Юлька из параллельного, знаешь, почему ушла? — Тут Светка понизила голос. — Потому что беременная. И рожать будет. Ну ни фига себе, вся жизнь у девки под откос! И чего аборт не сделать? Ведь этот урод ее бросит как пить дать. Ладно. — Косметичка полетела в школьную сумку, — лень глаза красить, чай, не в публичном доме. — Последнее умозаключение было произнесено басистым простуженным голосом. После Светкины губки вытянулись в трубочку, веки слегка прикрылись, а брови поднялись. Еще несколько секунд она оставалась стоять памятником Градиславе Юрьевне. Ляля расхохоталась.

Девушки не спеша отправились домой. Стоило им выйти на улицу, как Ляля неожиданно почувствовала себя нехорошо. Немного подташнивало. Она замедлила шаг. В глубине живота появилось неприятное чувство слабости. Оно поползло вверх и расплылось по грудной клетке. Волны беспричинного страха начали перекатываться по всему телу. Желудок отреагировал жжением. Нет, это не была изжога — словно очень горячий чай, который хлебнули впопыхах, обжег его стенки. Казалось, кто-то встряхнул мутный осадок внутри Лялиного тела. Через минуту все возникшие ощущения, прежде носившие диффузный и неопределенный характер, вдруг собрались в единый ком, подкативший к горлу. Во рту пересохло. Ляля сглотнула и поморщилась: слюна оказалась очень горькой. Нахлынувшее волнение ускорило сердечный ритм. Она приоткрыла рот, чтобы продышаться. Через несколько шагов в ее сознании возник образ цыганской кибитки. Но мрачным ассоциациям не дано было испортить этот теплый весенний день. Светка, тоже о чем-то задумавшаяся, неожиданно разразилась громким хохотом.

— Я тебе самый прикол не рассказала, — захлебываясь от смеха, начала она. — Вчера в подъезде, когда мы это делали, какая-то бабка вышла выносить мусор. А мы как раз на площадке у мусоропровода расположились. Она, значит, поднимается, а там такая картина маслом… Я думала, сейчас орать начнет, а бабка остолбенела, ведро поставила, приговаривает: «О Господи!» — и крестится. Мы на нее уставились, а она на нас. Такой смех! Хорошо хоть Влад не растерялся и говорит: «Бабушка, вы мусор оставьте, мы выкинем».

Лялька смеялась от души. Свете всегда удавалось развеселить подругу, когда ту охватывала грусть. Ляля завидовала ее умению не стесняясь рассказывать о собственных конфузах и весело над ними хохотать. Светка шла по жизни легко и всякую неприятность считала делом преходящем. А Ляля, напротив, способна была сделать трагедию из пустяка: за всякой мелкой неудачей ей виделась грядущая полоса невезения. Девчонки жили в двух шагах друг от друга, и Ляля уже собиралась поворачивать домой, как вдруг Света предложила:

— Слушай, не хочешь ко мне? У меня мама пироги сегодня печь собиралась, пальчики оближешь!

— Даже не знаю, — вздохнула Ляля, — надо готовиться, а то Града что-то нервничает.

— Да ладно, не загоняйся. Ты-то и не сдашь?

— Ох, уговорила, — махнула рукой Ляля, и они направились к Свете.

Светкина двухкомнатная квартира находилась в доме за углом, прямо над парикмахерским салоном, где работала ее мама, Лариса Ивановна. Ляле она казалась очень милой женщиной, но Света мамочку не жаловала. Как-то Лялька, зайдя за подругой, даже стала свидетельницей жаркой перебранки: Светлана на повышенных тонах требовала, чтобы мама «выгнала из дома очередного хахаля». Лариса Ивановна была не замужем: со Светиным отцом они развелись, когда дочка была совсем маленькой. С тех пор примерно раз в месяц он все-таки приезжал посмотреть на Светлану и оставить бывшей семье небольшую сумму денег. По словам Светки, получалось, что отец был прав, когда разводился: мол, все равно, кроме скандалов, ничего бы не вышло. Попытки Ляли усовестить ее в тот вечер окончились ничем.