Наступил декабрь, приближался Новый год. В салоне Татьяны Ляля стала частым гостем. Отец с матерью не могли понять, что происходит с их замечательной дочерью. В училище Ляля пока была на хорошем счету, но на деле училась все хуже, а дома за инструмент не садилась вообще. Мама укоризненно указывала на покрытое пылью пианино, а отец умолял ее не давить на дочку. Появилась и более серьезная проблема: Алла Николаевна не понимала, где и почему Ляля пропадает до полуночи чуть не каждый день. Сама Ляля всерьез боялась, что рано или поздно родители узнают, чем она занимается.

С помощью Томы Ляля сумела снять квартирку на окраине Москвы — ничего дороже она себе позволить не могла, так как героин съедал почти все заработанное в салоне. Теперь по утрам ей приходилось вставать часа на два раньше, зато про родительский надзор можно было забыть. Папе с мамой она прочитала длинную лекцию о своей самостоятельности, заодно сочинив историю о том, что по вечерам она преподает музыку. Алла Николаевна и Евгений Львович по-прежнему полностью доверяли дочери и, попереживав, поздравили ее с решением начать самостоятельную жизнь. Просили только почаще наведываться домой.

На этот раз Ляля твердо знала, что приложит все усилия, дабы выдержать паузу в общении с родителями, не будет с ними видеться хотя бы недели две. Каждодневное вранье было бы невыносимо, если б не героиновый оптимизм. Лгать любимым родителям тяжело, но правда их убьет, а потому Ляля избрала самый легкий путь — сбежать от проблемы, уйдя из-под родительской опеки.

Зимним вечером она с недовольным лицом сидела на осточертевшей кухне. Посетителям увеселительного заведения больше нравились девушки с пышными формами, и Лялина худоба не пользовалась особым спросом. Время от времени в работе возникал досадный застой, грозивший материальными проблемами. Вчера на нее вообще никто не обратил внимания, сегодня она упустила уже четвертого клиента. Кошелек был пуст, запасы героина таяли, а хозяева квартиры тактично намекали, что ей следует платить хотя бы раз в два месяца. Очередного заказа она ждала с нетерпением, даже собиралась сегодня в салон тщательнее обычного. Секретам «правильной» одежды и макияжа ее научила Тома: конкуренция на работе их дружбу не разрушила.

В коридоре послышалась команда Татьяны, и Ляля привычно осмотрела гостя. У нее уже имелись собственные постоянные клиенты, но этот, увы, к их числу не принадлежал. Пожилой, с бегающим взглядом и противными рыженькими усиками. Зато покрой костюма дорогой — можно рассчитывать на хорошие чаевые…

Ляля пустила в ход самую ослепительную из своих улыбок и… посетитель выбрал именно ее. Татьяна заботливо закрыла за ними скрипучую дверь. Без одежды клиент напомнил Ляле раскормленного хомяка, который к тому же возбужденно пыхтел. Но ее было не до смеха: выполняя привычные обязанности, она мысленно подсчитывала, сколько денег богатый дядя передаст ей из рук в руки. Как хорошо, что хоть эту сумму не придется делить со стервой Татьяной. Отдышавшись, удовлетворенный хомяк стал натягивать брюки и пробурчал: «Спасибо». Ляля мысленно молила: «Побольше, побольше дай! Ну пожалуйста!» Но даже она не ожидала такого щедрого подарка: раскрыв кошелек, клиент обнаружил, что мелочи у него не осталось, и вложил ей в руку тысячную купюру. Счастью Ляли не было предела: вот что значит сильно захотеть! Этот день оказался даже удачнее, чем она думала. Другой парень, одетый в «новорусском» стиле, тоже выбрал ее. Ляля увидела, как надула губки Тома: постоянный клиент уходил на сторону. Поэтому по окончании «сеанса массажа» она извинилась перед подругой и сунула в сумку чаевые. Это не укрылось от вездесущей Томы.

— Он что, тебе еще и на чай дал?!

— Да… А тебе разве не дает?

— Нет! Слушай, пятьдесят «зеленых»! Лол, гляди, Жорик-то спятил!

К ним подошла смуглая Лола:

— Ты не ври! Он ни копейки на чай не оставляет. Любую спроси! Ездит на «мерсе» за сотню тысяч баксов, а сам на спичках экономит. Какие уж чаевые!

Ляля сочла за благо замять тему. Она задумалась. Действительно, клиенты знают, что чаевые они давать не обязаны, но сама она практически ни разу еще из спальни без денег не уходила. Ляля не льстила себе: ей более-менее удавалось имитировать все необходимые звуки и движения, но хорошей проститутки из нее получиться не могло. Быть может, дело в том, что ей всегда мучительно, до боли нужны были деньги?

На следующий день после очередного сеанса Ляля решила провести эксперимент: зажмурилась и мысленно крикнула клиенту: «Дай денег!» На этот раз сумма чаевых выросла раза в три. Результат Лялю испугал, но она тут же принялась себя успокаивать: «Мне же не всегда так платят. На прошлой неделе менеджер Володька ни рубля не дал, хотя обычно щедрый». Прошедшая неделя и впрямь была удачной: наличных хватило даже на покупку дорогого подарка маме, а героином Ляля затарилась аж дней на десять вперед. Сейчас ситуация изменилась. Значит, чтобы получить желаемое, нужны серьезный настрой и мощное стремление к цели.

Лялино умение «выбивать деньгу» постепенно привлекло внимание девушек и даже вошло в легенду. Завистницы качали головой:

— Ну надо же! Опять Людка жадюгу раскрутила!

Более наблюдательные, кто в шутку, а кто всерьез, стремились понять, в чем же, собственно, секрет. И лишь сама Ляля не принимала свои способности всерьез.

Шли дни. Некоторые девушки уходили из салона, не выдержав «расписания» или поругавшись с Татьяной. Найти другую возможность подзаработать в мегаполисе было несложно. Особо глупенькие перебивались уличной проституцией, кто-то парился в банях, ну а сообразительные переходили в разряд индивидуалок. Ляля же потихоньку втянулась в ритм. Пожалуй, она и в самом деле могла бы давать уроки музыки, но зачем? Салон приносил больше, чем могло сулить самое интенсивное репетиторство. Хотя даже самых больших заработков теперь едва хватало на героин.

Места ушедших девочек не пустовали. Приходили новые — как правило, приехавшие из российской глубинки. Одна из провинциалок привлекла Лялино внимание. Высокая, эффектная блондинка лет тридцати… Ее отличали хороший вкус и интеллигентная внешность. В отличие от большинства Лялиных коллег Ксения вовсе не казалась развязной девицей, предпочитала молчать и пустые разговоры, за которыми девчонки коротали время на кухне, игнорировала. Ляля специально старалась почаще беседовать с новенькой и каждый раз поражалась ее эрудиции. Сама-то она давно поняла: все, о чем она говорит, в салоне считают «заумью» — проще говоря, интеллект девушек явно недотягивал до Лялиного. Иное дело Ксения: она легко и остроумно шутила, мудро относилась к жизни и рассказывала интересные вещи. В основном разговоры приходились на перерывы между заказами, и Ляля заметила, что старается как можно быстрее избавиться от очередного клиента, дабы поскорее вернуться к Ксюше и продолжить беседу. Постепенно девушки сдружились, и даже разница в возрасте уже не играла никакой роли. Обе выделялись на фоне хихикающих девиц, за что были сразу объявлены «белыми воронами». Пожалуй, в своей взрослой жизни Ляля впервые обзавелась подругой, с которой было так легко и приятно общаться. Ей даже становилось грустно, если во время очередного «дежурства» в салоне не было Ксении. Интуиция подсказывала Ляле, что Ксюша пришла сюда не по доброй воле. Развитой, красивой, образованной девушке здесь было попросту не место. Однако Ляля не решалась расспрашивать Ксению. В конце концов, у каждого человека могут быть свои тайны.

Историю подруги Ляля узнала чуть позже… однажды она пригласила Ксюшу домой. Посидели, выпили…

— У меня сыну десять лет. Он очень болен — ДЦП.

— ДЦП?

— Детский церебральный паралич. У нас в городишке врачи так себе, вот и переехала в Москву. Понимаешь, одни лекарства стоят столько, сколько мне на честной работе за год не получить. Была секретаршей на фирме, но деньги смешные, и сына оставить не с кем. Такого ни один детсад не возьмет. И врачи говорят: последний шанс — если не лечить, так и останется инвалидом, без всякой надежды. Бедный мой…