Чем был продиктован отказ Троцкого? В письме 15 января 1923 г. он писал в ЦК: «Через несколько недель после своего возвращения к работе тов. Ленин предложил мне занять место зама. Я на это ответил, что если ЦК назначит, то, разумеется, как всегда, подчинюсь ЦК, но что буду смотреть на такое решение, как на глубоко нерациональное, целиком идущее против всех моих организационных и административно-хозяйственных воззрений, планов и намерений».
Причины отказа таковы: «Само существование коллегии замов считаю вредным, так как, отрывая наиболее ответственных товарищей от определенных административных и административно-хозяйственных постов, коллегия замов создает для них неопределенное положение, при котором все они отвечают как бы за все и в тоже время как бы ни за что. Считал и считаю, что необходимо и достаточно иметь постоянного зама по Совнаркому и, может быть, другого по СТО с правильным их взаимоотношением (СТО - комиссия Совнаркома)… Вторая причина, на которую я указал тов. Ленину, - это политика Секретариата ЦК, Оргбюро и Политбюро в советских вопросах», ведущая к принятию решений, игнорирующих мнение руководителей заинтересованных ведомств, что нарушает возможность правильной и планомерной работы их. Естественно, что при таком положении «я не считал возможным брать на себя ответственность еще и за другие учреждения». Иначе говоря, Троцкий был недоволен тем, что государственные и хозяйственные вопросы рассматриваются и решаются в ЦК партии. Ленин ответил, «что против моего желания он не станет предлагать меня замом» (см. Приложение № 7).
Пять дней спустя, 20 января, в другом письме Троцкий добавил еще один аргумент: «В это время я сам просил о четырехнедельном отпуске (и получил его) - главным образом для подготовки к намеченным для меня докладам на предстоящем тогда международном Конгрессе. Таким образом, совершенно независимо даже от моего принципиально отрицательного отношения к расширению замства, совершенно очевидно, что та практическая задача, которую хотел разрешить т. Ленин в виду отпуска тов. Рыкова, совершенно не разрешалась назначением меня замом, так как на предстоящие недели я сам получил отпуск, а в дальнейшем наступил Конгресс, целиком меня поглотивший» (см. Приложение № 9). Указанные Троцким проблемы действительно могли стать причинами отказа. Но главное, видимо, не в них. Троцкий понимал действительный ход ленинской мысли, его намерение «загрузить» его работой вне экономики и таким образом вытеснить его из этой сферы деятельности.
Допускал ли Ленин такой отказ? Волкогонов считал, что поскольку Троцкий отказался, а Ленин не настаивает, следовательно, он и не желал, чтобы Троцкий согласился, и в подтверждение своей мысли указывал на факты, говорящие о том, что когда Ленин хотел принятия своего предложения, он всегда настаивал. Волкогонов приводит пример: Троцкому было предложено включиться в работу по проверке Гохрана - он отказался. Ленин по поводу этого отказа писал: «Письмо Троцкого неясно. Если он отказывается, нужно решение Политбюро. Я за неприятие отставки (от этого дела Троцкого)»[591]. Мы также думаем, что Ленин допускал отказ Троцкого, поскольку его нетрудно было предвидеть. Получение добровольного отказа Троцкого избавляло Ленина от упреков в том, что Троцкого «затирают», «обижают» и пр.*** и, кроме того, избавлял Ленина от тягостной для него необходимости иметь с Троцким постоянный рабочий контакт, часто ведущий к острым конфликтам.
Более того, Ленин, видимо, и делал свое предложение именно в расчете на отказ. На это указывает то, что Ленин не переговорил сначала с Троцким, а направил свои предложения прямо в Политбюро, поручив, судя по всему, провести переговоры с ним Сталину. В пользу нашего предположения говорит и реакция Троцкого на то, как было проведено это решение через Политбюро: в письме в ЦК партии от 20 января 1923 г. он выразил свое недовольство: «Если все же хотели решить вопрос сейчас или зафиксировать мнение Политбюро, то нужно было созвать заседание Политбюро. После краткого разговора с тов. Сталиным по телефону, я был убежден, что самый вопрос снимается, по крайней мере, до моего возвращения. Но нет. Голосование (по телефону или письменно с моей отметкой на документе) было все же проведено, и я впервые узнал о результатах его только теперь из письма тов. Сталина****. Оказывается, что Сталин и Рыков голосовали "за", Томский и Каменев "воздержались", Калинин "не возражал".
После этого Политбюро на заседании своем от 14 сентября вынесло постановление, в котором "с сожалением констатируется категорический отказ тов. Троцкого"… Я уже находился в отпуску. Тем не менее, несмотря на практическую неотразимость моих доводов, по крайней мере, в пользу отложения вопроса, Политбюро в мое отсутствие "с сожалением констатирует" и проч. Я совершенно не вхожу в оценку всего этого эпизода… Но я еще раз констатирую, что вопрос ни разу не вносился в Политбюро и не обсуждался на нем - по крайней мере, в моем присутствии. А я думаю, что мое присутствие было бы не лишним, так как дело шло о моем назначении» (см. Приложение № 9). Последний упрек необоснован, так как в практике работы Политбюро решение важных политических и кадровых вопросов путем опроса было делом обычным.
Что касается рабочих контактов по текущим вопросам, то с июня по сентябрь 1922 г. контактов между Лениным и Троцким не было совершенно (хотя Ленин в это время встречался и переписывался со многими другими членами Политбюро и ЦК партии и наркомами), в октябре-декабре они носили эпизодической характер.
С таким багажом отношений Ленин и Троцкий подошли к концу 1922 г. В середине декабря произошел всплеск деловых контактов по одному, но политически важному вопросу - о монополии внешней торговли. Из этой истории Троцкий пытался выжать все что можно, чтобы представить ее как проявление истинно товарищеского, уважительного отношения Ленина к нему и установления между ними политического союза против ЦК партии. Поскольку эта история органично связана также с отношениями Ленина и Сталина, мы рассмотрим ее в соответствующем параграфе. Отметим лишь, что эта переписка свидетельствует не о политическом заговоре, а только о кратковременной и ограниченной одним вопросом активизации их деловых отношений при сохранении противостояния по всем коренным вопросам экономической политики.
* Окончательно вопрос о правовом статуте МКК Политбюро решило 11 января 1923 г. Решило не так, как хотел Троцкий: «Признать, что Москуст, как частно-правовое предприятие, подлежит ревизии РКИ, в соответствии с предоставленными РКИ законом правами относительно частно-правовых предприятий» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 329. Л. 3).
** Есть основание предположить, что это было сделано не случайно, а преследовало цель вывести МКК из-под контроля. На это, по-видимому, указывают попытки Троцкого обосновать невозможность проведения инспектирования, заключавшиеся как раз в указании на своеобразное положение МКК, на то, что для его инспектирования у НК РКИ нет разработанных инструкций и пр.
*** А этот момент Лениным принимался в расчет. Об этом говорит письмо Молотова Ленину (30 июля 1921 г.) относительно возможных мест работы Троцкого вне Москвы. Намеки на то, что Троцкого «обижают», слышались на XI съезде партии и обращены они были прежде всего к Ленину.
**** Имеется в виду письмо Сталина от 6 января 1923 г. (см. Приложение № 6). Троцкий говорит неправду, и Сталин уличил его в этом. 24 января 1923 г. он писал в ЦР РКП(б), что «тов. Троцкий имел в руках эти протоколы еще в сентябре прошлого года и, если он находил поведение Политбюро неправильным, он мог, конечно, в продолжении более чем четырех месяцев опротестовать его в Пленуме, или потребовать нового обсуждения, чего он, однако, не сделал почему-то. Сталин здесь очевидно не при чем» (см. Приложение № 10).
§ 2. ЛЕНИН И СТАЛИН: ВРЕМЯ НАИБОЛЬШЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БЛИЗОСТИ
Взаимоотношения Ленина и Сталина после избрания последнего генеральным секретарем ЦК РКП (б), всегда служившие предметом политических спекуляций, были и остаются в центре внимания историков. Концептуально традиционная историография в освещении этого вопроса идет за Троцким, задавшим общий тон и направление исследования. В статье «Что я думаю о Сталине?» (1 марта 1929 г.) Троцкий писал, что в середине 1922 г. Сталин «развил лихорадочную деятельность, ставя своих друзей на все важные посты партии. Когда Ленин выздоровел от первого приступа болезни и вернулся за работу, бюрократия хорошо окопалась, и Сталин приобрел большое влияние»[592]. От него же идет принятое в традиционной историографии утверждение об обострении политических противоречий между Лениным и Сталиным по поводу работы последнего в РКИ, образования СССР, конфликта в ЦК Компартии Грузии, нарастания бюрократизма в государственном и партийном аппарате.