Поэтому что-то «демифологизировать» — процедура неприятная, поскольку размывает ясность представлений сегодняшнего дня, частично выбивая из-под них историческую почву. Переосмысление прошлого заставляет людей освежить свои настоящие предпочтения, провериться лишний раз, за что же, собственно, все «борются». Но и демифологизация не оставляет после себя пустоты, поскольку разочарование в одном мифе лишь создает новые или обращает к другому старому мифу, ранее отвергаемому или сомнительному. Разочаровавшись в советском мифе, постсоветские (а по натуре все те же советские) люди прониклись еще толком не апробированым национальным мифом, но у части из них разочарование в национальном (скорее в его экономических реалиях, нежели в исторической «достоверности») вновь оживило ностальгический советский миф. И это несмотря на то, что мы знаем, что его жизнеспособность в идеалистических массовых представлениях гораздо крепче его реальной жизнеспособности экономической, культурной и человеческой — Союз ведь сам помер). Украинцам «демифологизироваться» порой тоже полезно, чтобы лучше разобраться не только в своем прошлом, но и в настоящем. Это — позволю себе высказаться как историк — нестрашно, поскольку некая возможная горькая правда вряд ли сможет поколебать фундаментальные основания «украинской веры», или же украинского национализма. Да и мифы свои надо периодически модернизировать, дабы соответствовали реалиям времени. Нельзя терять свежесть восприятия, ведь «устаревший миф» — это как «предыдущая война», к которой, согласно поговорке, всегда готовятся нынешние генералы.

С украинским «шароварным» (или «этнографическим») мифом, уместным в романтическом ХІХ в., уже неудобно в ХХI в., который требует более системного и глобального мышления. Фольклор и всю нашу разнообразную «этнику» важно любить и знать, но, как уместно заметил еще восемьдесят лет назад украинский историк Вячеслав Липинский, «когда едешь на мотоцикле с газетой в кармане, новых дум запорожских уже не создать»…

3. Украинцы-трипольцы, или Насколько украинцы «тормознутый» народ

В гиперпатриотическом видении происхождения украинцев пересекаются две проблемы: генетическая и лингвистическая, которые путаются многими авторами, исследующими украинский этногенез[19]. Здесь конкурируют между собой простительное с точки зрения патриотизма желание максимально «удревнить» украинцев и вполне очевидное — оставить их при этом славянами. Но многие чрезмерно увлеченные патриоты в порыве своего древноукраинолюбия доходят до абсурда, забывая о том, кто вообще такие украинцы.

Хлеборобы, да не те

Трипольскую культуру многие псевдоученые связывают с праукраинцами. На этом сосуде конца IV тысячелетия до н. э., найденном в 2002 г., обнаружено древнейшее в Восточной Европе изображение плуга. Он, что характерно, тогда был совершеннее, чем орудия труда гораздо более поздних славян, к которым мы можем отнести украинцев. (Фото из журн. «Корреспондент», № 8, 2006)

Последние годы в Украине стало популярно в национал-патриотическом политическом лагере, среди коллекционеров и предпринимателей от «черной археологии», вести происхождение украинцев от трипольской культуры — ранней земледельческой культуры эпохи энеолита, т. е. меднокаменного века, существовавшей в период 5400–2750 гг. до н. э. Подсознательно возникает желание повысить «статус» этой культуры до «цивилизации». Немного углубимся в вопрос.

Трипольскую культуру открыл известный археолог Викентий Хвойка в 1898 г. (Правда, с других «сторон» ее уже открывали в Галиции и Румынии.). Название свое она получила от села Триполье (под Киевом), в котором во время раскопок Хвойка сделал наиболее значимые находки, которые, собственно, и позволили ему выделить эту культуру. Трипольская культура является современницей цивилизаций Древнего Египта и Месопотамии. Находки говорят о ней как о сообществе ранних земледельцев; они оставили после себя весьма симпатичную орнаментированную керамику, антропоморфные фигурки почитаемых древними художниками женских образов и остатки поселений, которые иногда достигали огромных размеров («протогорода»). В силу экстенсивного характера их земледельческого хозяйства (т. е. обрабатываемая земля в течение нескольких десятков лет истощалась, и приходилось регулярно перемещать поселения) в некоторых местностях трипольские поселения расположены через каждые пару-тройку километров. Ареал этой культуры охватывает территорию в лесостепной зоне от восточных склонов Карпат до Волыни и Днепровского Левобережья. Наиболее богаты на трипольское наследие Винницкая и Черкасская области.

Теперь о «цивилизации». Конечно, существует множество определений этого понятия, и в какие-то достаточно «широкие» из них Триполье явно вписывается. Но если говорить конкретно о той эпохе, то ранняя цивилизация — это когда существуют такие признаки, как: социальное расслоение, государство, письменность, города и дворцово-храмовые комплексы. Они позволяют хоть как-то вообще отделить первые цивилизации от других современных им обществ и культур. Иначе мы можем спокойно называть «цивилизациями» практически любые древние сообщества. Так, кстати, многие и поступают: «кельтская цивилизация», «германская», «славянская». Но это определение — гипербола, и посему уместно как публицистическое преувеличение, «высокий штиль». Поэтому я не пугаюсь изданий с названием «Трипольская цивилизация» — на здоровье, было бы грамотно. Но я веду речь о другом: о некоем комплексе неполноценности, который заставляет людей провозглашать именно первенство «трипольской цивилизации» в ряду других древних цивилизаций, а значит — здесь возникает «конкуренция» древних, ранних цивилизаций.

У трипольцев происходило определенное социальное расслоение, но очень медленное и не столь значимое (т. е. определить его по типам жилищ или погребений сложно, «дворцов» пока не нашли). Из вопроса о социальном расслоении прямо можно судить о государственности, имущественной и властной иерархии. Религиозная сфера социальной жизни у трипольцев еще не отделилась от иных; соответственно, храмов, которые являются одним из неотъемлемых признаков известных нам ранних цивилизаций, пока не найдено. Для такого достаточно простого общества вряд ли была необходима письменная фиксация происходящего, ведь для возникновения письменности необходима какая-то социальная потребность, когда устная передача информации уже не удовлетворяет. Быт же трипольцев был несложен, потребности управления не предполагали фискальной политики и ведения архивов, а религиозная жизнь — записи священных текстов. Пытаются, правда, некоторые пытливые умы трактовать элементы орнамента на керамике как письменность, но максимум, что это могло быть, — просто какие-то символы, идеограммы, имеющие священное значение для солнечного культа (та же свастика). Видимо, украинская земля и тогда уже была достаточно щедра для своих обитателей, не требуя от них сверхусилий. А ведь первые цивилизации возникли в более сложных условиях — надо было рыть оросительные каналы, организовываться, формировать для выживания социальную иерархию (так было и в Египте, и в Месопотамии), воевать с соседями за их запасы. Жесткая борьба за ресурсы… А у трипольцев поселения в основном не укреплялись — значит, комфорта хватало. Людям для прогресса нужно разрешение больших проблем, а не гармония с природой. А у трипольцев, видимо, была гармония.

Еще одна проблема украинских трипольцев — корни этой культуры, ведь она пришла на украинскую территорию из румынских Карпат и в Румынии она называется «культура Кукутень». То есть правильно писать — «культура Кукутень-Триполье». Значит трипольцы в ущербной «национальной логике» — это скорее румыны. Это даже можно считать первой «румынской оккупацией», если кому-то охота. Хотя украинские и румынские древнелюбы могут, теоретически, поделить эту культуру пополам (наверное, это проще, чем делить черноморский шельф): шел себе кукутенец- румын, переплыл Днестр — стал трипольцем-украинцем.