Изменить стиль страницы

Том 1. Древний мир img_208.jpg

Триумфальная процессия. Барельеф. Мрамор. I в. до н. э. Рим

Признанием побед военачальника была заимствованная у этрусков церемония триумфа. Триумф назначался полководцу сенатом при условии, что в одном сражении были убиты не менее 5 тыс. врагов. В день триумфа виновник торжества, облаченный в расшитую золотом тогу, с лавровым венком на голове, въезжал в город на позолоченной колеснице Юпитера, запряженной четверкой белых коней. Триумфатор на один день отождествлялся с богом, поэтому за его спиной стоял государственный раб, который повторял ему: «Помни, что ты человек!». Впереди процессии провозили на колесницах военные трофеи, затем следовали знатнейшие пленные в оковах, за ними — жертвенные животные для приношения Юпитеру Капитолийскому. Триумфальное шествие замыкало победоносное войско. Все, кроме пленных неприятелей, направлялись к Капитолию, где триумфатор приносил в жертву Юпитеру быка. Если победа была не столь громкой, полководец получал разрешение на малый триумф, или овацию. В этом случае он въезжал в Рим верхом или шел пешком, одетый в тогу с пурпурной каймой и с миртовым венком на голове, и приносил в жертву овцу. Восковые изображения триумфаторов и магистратов хранились в домах римских нобилей и были наглядной демонстрацией славы их предков. Они выставлялись во время похоронных процессий, постоянно напоминая потомкам и согражданам о том, что величие Рима есть величие подвигов его лучших мужей.

Воинская доблесть не мыслилась без «благочестия», под которым римляне понимали соблюдение религиозных предписаний, что должно было гарантировать им благосклонность и защиту со стороны божественных сил. Благочестие считалось одним из устоев римского общества, а участие в общественной сакральной практике — признаком добропорядочного гражданина. Это участие сплачивало общество и воспитывало в его членах гражданские добродетели.

Чтобы не нарушить мира с богами, главным было правильно определить божественное волеизъявление. Этой цели служила дивинация — интерпретация знаков небесного происхождения. Наибольшее распространение у римлян получило наблюдение за полетом птиц — ауспиции. Ни одно сколько-нибудь значимое частное или общественное дело римляне не совершали без ауспиций. Обязанность наблюдения за птицами возлагалась на жреческую коллегию авгуров. Для этого авгур делил небо на четыре воображаемые части и выбирал участок для ауспиций. Из всех птиц отдавалось предпочтение коршунам, но использовались также дятел, орел, ястреб, ворон, ворона и ночная сова, которые предвещали не только полетом, но и криком. Между птицами существовала иерархия, и знамение данное орлом, имело большее значение, нежели знамение ворона. Принималось в расчет и время появления знамения: одни отдавали предпочтение первому знаку, другие — последнему. Иллюстрацией в данном случае может служить история близнецов Ромула и Рема. Не зная, чьим именем назвать только что основанный город — будущий Рим, они обратились к птицегаданию. Рем первым увидел знамение — шесть коршунов, тогда как Ромулу предстало двойное число птиц. Вопрос о том, кто из братьев станет царем основанного города, решился в кровопролитной схватке. По одной из версий, в сумятице Рем получил смертельный удар.

Поскольку война была нормальным состоянием общества, особое значение в Риме приобрели военные ауспиции. Когда войско пересекало священную границу города (померий) и оказывалось во враждебном мире, единственной защитой для человека становились его боги, дававшие уверенность в начатом предприятии. На войне гадание по полету птиц весьма рано было заменено трипудием — наблюдением за священными цыплятами во время их кормления. Если цыплята с жадностью клевали корм, это считалось хорошим знаком, и можно было начинать сражение, если же они отказывались от пищи, то сражение следовало отложить. При каждом военачальнике состоял свой «пулларий» (доел, «цыплятник») — человек, следивший за поведением священных цыплят.

Не менее важным было гадание по птицам и для городских дел: ауспиции предшествовали выборам магистратов и созыву народного собрания, и если признавались неблагоприятными, собрание отменялось. В то же время знамением, которого не просили у богов, можно было пренебречь. Так, консул Марк Клавдий Марцелл, когда задумывал какое-нибудь предприятие, отбывал из дому в закрытых носилках, чтобы не смущаться никакими ауспициями. Искусство наблюдения за небом со временем было доведено до такого совершенства, что приобрело вид своего рода научной системы. Основные знания составили содержание специальных книг, которые велись коллегией авгуров.

Плохие знаки означали гнев богов и требовали исполнения искупительных обрядов, с помощью которых римляне восстанавливали нарушенный мир с богами, добивались доверия и признательности с их стороны. Именно в этом состояло благочестие, которое в представлении самих римлян отличало их от других народов. «Мы не превзошли, — писал Цицерон, — ни испанцев своей численностью, ни галлов силой, ни пунийцев хитростью, ни греков искусствами…; но благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов, мы превзошли все племена и народы».

В отличие от этрусков римляне с помощью ауспиций стремились узнать не будущее, но определить, благоволят ли боги задуманному делу. И только в особых случаях по решению сената они обращались к книгам пророчицы Сивиллы. Считалось, что Сивилла может предсказывать на тысячу лет вперед. Римская историческая традиция сохранила рассказ о том, что сама Сивилла предложила царю Тарквинию Древнему купить девять книг пророчеств. Царь отказался, тогда Сивилла сожгла три книги и вновь повторила свое предложение. Царь снова отказался, и Сивилла сожгла еще три книги. Тарквиний купил оставшиеся три книги. Они сгорели в пожаре, охватившем Рим в 83 г. до н. э., но при Августе их содержание было восстановлено. Книги были тайными и хранились в храме Юпитера Капитолийского. Они находились в ведении квиндецемвиров — коллегии из пятнадцати жрецов. Последнее обращение к Сивиллиным книгам относится к 363 г. н. э. Окончательно они были уничтожены в правление вандала Стилихона (395–408 гг.).

Авгуры и квиндецемвиры входили в число основных жреческих коллегий Древнего Рима. Однако ведущее положение в вопросах культа принадлежало коллегии понтификов. Ее возглавлял «великий понтифик», который наблюдал за отправлением всех общественных и частных культов. Официальной резиденцией великого понтифика служила Регия, где также хранились документы коллегии. В коллегию понтификов входил «царь священнодействий», который был ближайшим помощником ее главы в вопросах культа и объявлял народу праздники текущего месяца.

С древнейшего времени понтифики вели записи, которые стали основой как правовой науки, так и историописания. Особое значение для культурной жизни Рима приобрели анналы понтификов. Они выросли из погодных календарных записей, в которых в первую очередь отмечались праздничные дни, сопровождавшиеся важными для гражданского коллектива событиями, «черные дни», в которые нельзя было начинать ничего нового, «судебные дни», когда можно было вершить суд и заключать сделки, и дни народных собраний. Содержание этих записей свидетельствует о том, что занятия священнодействиями и правом пересекались в деятельности понтификов. С начала V в. до н. э. в анналы стали заноситься имена консулов и других магистратов. Тем самым календарные записи превратились в «государственную» летопись, став основой для «Великих анналов», завершивших развитие жреческой историографии в век Августа.

Под надзором великого понтифика находились весталки и фламины. Весталки поддерживали в очаге храма богини Весты вечный огонь, который символизировал благополучие Римской общины. Погасший огонь служил предзнаменованием бедствий. Коллегия весталок состояла из шести девушек, которых великий понтифик отбирал в возрасте от шести до десяти лет для служения богине. Покидая свою семью, девочки выходили из-под отеческой власти, которую теперь для них заменяла власть великого понтифика. В течение тридцати лет весталки должны были хранить целомудрие, что компенсировалось их высоким общественным положением. Например, весталка, автоматически освобождаясь от отцовской власти, могла составлять завещание, даже при жизни отца. Поэтому спустя тридцать лет многие из них предпочитали несение жреческих обязанностей мирской жизни. Однако, если весталка нарушала обряд целомудрия, ее заживо зарывали в землю.