Все было ясно и предсказуемо - я был хорошо знаком с таким типом человекообразных. Поэтому, когда он пытался ударить меня в печень, ножом найденным у мертвого подельника. Я сделал шаг назад. И после того как он провалился, перехватил его руку свое левой рукой и развернул негодяя к себе лицом. Мой нож вошел ему в глазницу, почти на всю длину лезвия и одной тварью на земле стало меньше.

Я шел навстречу Семенову к своей первой лежке, где оставил рюкзак и оружие. Думаю он там меня ждет , как и было договорено. Или идет в моем направлении, если получил такое указание по рации. Я решил, что про спрятанное бандитами золото никому не скажу. Пусть лежит, государство от этого не обеднеет, у него и так все украдут. В свое время. А это пусть будет резервный фонд Фонда, на будущее. Каламбурчик, так сказать.

Глава 14.

Меня прихватили прямо у трапа транспортного самолета, который приземлился на подмосковном военном аэродроме. Их было трое, вежливых в форме: два старших лейтенанта и майор. Двое расположились с боков, а майор предъявил документы сотрудника 3-го Управления КГБ при СМ СССР - военной контрразведки. Сначала показал удостоверение мне, а потом и старшему нашей команды - капитану Васильеву.

Затем мне приказали сесть в кузов ГАЗ-69 вместе с двумя сотрудниками, а старший, майор Севостьянов сел впереди с водителем. В кузове мне завели руки назад и надели наручники. Двое охранников сели напротив и внимательно следили за каждым моим движением, настоящие волкодавы. По виду. Хорошо хоть не стали обыскивать прямо у трапа, а тщательно обыскали уже в машине.

Ехали не очень долго, чуть больше часа. проехали КПП, где майор предъявил только свои документы и заехали в большой авиационный ангар. Здесь меня меня провели во встроенное внутреннее помещение с парным постом на входе и на лифте мы спустились, примерно, на три-четыре этажа. На этом уровне, в абсолютно пустом помещении, меня обшмонали самым тщательным образом. Затем полностью переодели в чистое армейское х/б второго срока, без ремней и на ноги дали тапочки, после чего поместили в камеру- одиночку и... забыли на трое суток. Скорее всего, ждали горячих данных расследования с места событий. Правда, не забыли кормить три раза в день.

С момента ареста, меня ни о чем не спросили и ничего не сказали. Молчал и я, а что говорить... Все трое суток изводил себя физическими упражнениями чередуя их с медитацией. Ночью спал крепко и без сновидений - нервы нужно было беречь, так как понимал, что помотают их мне, изрядно. Я был не новичком подразделений специального назначения и еще до выхода на зимнюю работу понимал, что подлежу горячей проверке в самое ближайшее время. Тем более, что не участвовал в боевых действиях и вообще - пиджак. А здесь, как раз, срослось приятное с полезным. Даже придумывать шпионского ничего не нужно, ворюга и ату его гада, колем до самой задницы. Позывной "Блатной" стал казаться мне пророческим и вообще наш старший, капитан Васильев, похоже совсем не армейский капитан... Очень он похож на куратора нашего подразделения от КГБ, причем с крупными звездами на погонах. По одной на каждом. Ведь, достаточно, послуживший армеец чувствует воинские звания своей битой шкурой. Безусловный рефлекс. Хотя легенда у него была виртуозная - армейский снайпер с элитной диверсионной подготовкой. И почти соответствовала истине, но... Мелочи конечно, но на них и сыплются. К примеру, в спарринге капитан иногда забывался и работал излишне "мягко", чтобы спеленатого клиента можно было сразу посадить в камеру и допросить, без госпиталя. Проскальзывало у него такое - привычка вторая натура, как говорится. Это там, где я и остальные парни просто бы жестко вырубали противника и наносили ему урон приводящий, даже, к летальному исходу. Лишь бы успеть задать языку пару вопросов и тихо прикончить - нам было нужно выполнять боевую задачу, а не вскрывать агентуру противника. Да и его поведение в поле... Типичный городской воин, конечно обученный действиям на природе, но не приученный уносить дерьмо с места отдыха и ни в коем случае его не прятать на месте. Тем не менее, именно такой командир и был нужен нашему подразделению, согласно его назначения вести эффективные боевые действия в городе. да еще против высоких профессионалов. Специфика...

Допрос, на четвертые сутки, проводил гражданин майор Севостьянов. Первым его вопросом, по существу, было тривиальное:

- Где золото?

И ответ был, что характерно, также очень оригинальным:

- Какое золото?

Это, в главном, было и все, даже никаких подходцев не было: мол добровольное признание и так далее...

Меняясь каждые два часа, следаки контрразведки разобрали все мои действия, буквально до секунды. Но все было чисто, Взять с собой бандитов, даже одного, я не мог и оставлять их с гражданскими тоже. Мог, конечно, бросить их на льду, при минус больше двадцати и освежающем ветерке, но это садизм. А информацию было необходимо срочно передать в оперативный штаб, так как сообщники налетчиков находились максимум в часе езды автомобилем по льду реки. В то время, как наши секреты располагались в двух, трех часах ходьбы до грузовика с людьми и золотом.

Про обоснованность применения жестких методов допроса и не упоминалось, а вот вопрос номер два:

- "Зачем ты его убил?" - Был задан неоднократно и в разной форме. В конце концов, я подпустил дрожжи в голосе и признался:

- Товарищ майор, я испугался. Ведь, в первый раз мне пришлось убивать людей.

- По твоим действиям этого не скажешь. Очень профессионально действовал, во время всего боестолкновения и так обделался в конце. Не стыкуется.

- Нас хорошо учат, а в конце и заряд адреналина закончился.

- Врешь ты хорошо, но нас то учат - отлично и ты это узнаешь. В самом скором времени.

Вот теперь все было ясно, все точки над, были поставлены и я замолчал. Били - молчал. Разве, что в самый первый раз отхреначил двоих удальцов, но тоже не калечил. Меня теперь стали привязывать и бить - я опять молчал.

В карцере - молчал, в камере - молчал, на допросе - молчал. А потом тайком перестал принимать пищу, воду и стал всамделишно загибаться. Это был их прокол, следствия, не ожидали такого от пиджака. Когда, на пятый день спохватились, я уже перестал брать еду. Меня стали кормить внутривенно, воду заставляли пить принудительно. Бить перестали, куда такого доходягу трогать, а специальные препараты вводить уже было нельзя. Опоздали. Организм настолько ослаб, что я вполне мог сыграть в ящик. Счет времени я потерял, но от пищи продолжал отказываться, однако все когда-то кончается...

- В отношении вас следствие прекращено... товарищ старший лейтенант. Да, за спасение гражданских лиц, от бандитов-убийц, вам присвоено очередное звание. Подпишите постановление о неразглашении секретной информации, - сказал майор, когда навестил меня в тюремном медицинском изоляторе.

Что я и сделал, почти не дрожащей рукой - все-таки здорово сумел поиздеваться над своим организмом.

- Вы болели и лежали в закрытом инфекционном отделении стационара, - продолжил он, - а сейчас будете проходить обследование и реабилитацию в нашем госпитале. Посещения будут разрешены согласно внутреннего распорядка лечебного заведения. Надеюсь, вы все понимаете правильно?

- Так сколько я у вас гостил, гражданин майор? - Я не стал его уверять в своем искреннем почтении, как к нему лично, так и к его профессии. Ни мне, ни ему этого было не нужно.

- Двадцать три дня. Прощайте старлей. Удачи.

Я действительно, оказался удачлив, поставил на кон жизнь и выиграл. В этот раз.

Этим же днем, на санитарной машине, меня перевезли в госпиталь и первым человеком кто меня посетил. был капитан Васильев, который, приказом начальника Центра, стал командиром нашей команды. Скорее всего он был в курсе всех моих пертурбаций, так как принес только соки и жидкие молочные продукты.