Эти «изыскания» призваны дискредитировать сложившуюся в ходе войны антигитлеровскую коалицию и тем самым опровергнуть саму идею о возможности какого-либо сотрудничества капиталистических стран с государствами социализма, представив это сотрудничество как улицу с односторонним движением в пользу социалистических стран.

В действительности же сотрудничество трех ведущих держав антигитлеровской коалиции оказалось в годы войны весьма плодотворным, доказало свою жизнеспособность и сыграло огромную роль в достижении победы над гитлеровской Германией и милитаристской Японией.

Естественно, что в ходе этого сотрудничества согласование точек зрения по политическим, экономическим, стратегическим вопросам проходило негладко, преодолевались немалые трудности. Но решения в конце концов принимались такие, которые обеспечивали общие интересы разгрома фашистского агрессора. Таким образом, государственные деятели, возглавлявшие правительства США и Англии в те годы, проявили глубокое понимание развивающихся событий, дальновидность и настойчивость в проведении курса на сотрудничество с СССР.

Эта линия, отвечавшая интересам народов и диктовавшаяся обстановкой, встречала всевозрастающее сопротивление со стороны реакционных империалистических сил. Стараниями антисоветских кругов США и Англии с опозданием на два года был открыт второй фронт, всячески тормозились поставки в СССР по ленд-лизу, вынашивались планы «опережения русских в некоторых районах южной и центральной Европы», предпринимались известные шаги к ведению сепаратных переговоров с представителями фашистской Германии. Да, все это было. Но, анализируя ныне, в 80-х годах, отношения СССР с США и Англией во время второй мировой войны, следует помнить, что наиболее важным был конечный результат — полный разгром врагов, а также тот факт, что на глазах у всего мира была наглядно продемонстрирована возможность и даже необходимость сотрудничества государств с различным социальным строем. «Теперь можно с полным основанием говорить, что курс на сотрудничество с Россией оправдал себя», — писала американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн» 19 марта 1945 года.

Союзнические отношения между СССР, Англией и США проявлялись в различных областях: политической, экономической, военной. Важнейшую роль для согласованных действий этих стран имели встречи их руководителей на высшем уровне. Они производили глубокое впечатление на весь мир. Созыв и работа конференций глав правительств трех великих держав воспринимались мировым общественным мнением как проявление реалистического подхода при решении сложных вопросов ведения войны, ее завершения И ПОСЛЄГ военного устройства мира.

Уже в Тегеране на конференции глав правительств СССР, США и Англии были разработаны основы согласованной военной стратегии этих стран. В декларации, опубликованной после конференции, говорилось: «Мы пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга. Взаимопонимание, достигнутое здесь, гарантирует нам победу».

Подобные же высокие оценки были даны итогам работы Ялтинской конференции. Например, в отчетах президента конгрессу США о поездке в Крым говорилось: «Единогласные решения были достигнуты по всем пунктам».

Координированные действия союзных войск давали хорошие результаты. Оценивая их, президент Рузвельт писал в начале 1945 года: «Время, необходимое для того, чтобы заставить капитулировать наших варварских противников, будет резко сокращено умелой координацией наших совместных усилий» [229].

Сотрудничество государств с различным социальным строем в войне против фашистского агрессора и его союзников не осталось только достоянием истории. Оно создало прецедент, основываясь на котором многие на Западе, и в том числе американцы, видели возможности и перспективы дальнейшего развития отношений между капиталистическими странами и СССР. «…Мы смогли бороться бок о бок с русскими в величайшей войне в истории, — писал в конце войны помощник Рузвельта Г. Гопкинс. — Мы знаем, что с русскими легко иметь дело… Я уверен, что у них не только нет никакого желания воевать с нами, но что они полны решимости занять свое место в мировых делах в международной организации, и прежде всего они хотят поддерживать дружественные отношения с нами» [230]. «Никакие другие расхождения среди государств не стали бы угрозой всемирному согласию и спокойствию при условии, что между Америкой и Советами будет установлено взаимное доверие», — подчеркивал в своих мемуарах Д. Эйзенхауэр [231].

И действительно, некоторые принципиальные политические результаты этого сотрудничества не смогли поколебать штормовые ветры «холодной войны» и послевоенных конфронтаций. Испытание временем выдержала, в частности, созданная в годы войны Организация Объединенных Наций.

«Когда война будет выиграна, в чем я уверен, — писал У. Черчилль И. В. Сталину еще в ноябре 1941 года, — мы ожидаем, что Советская Россия, Великобритания и США встретятся за столом конференции победы, как три главных участника и как те, чьими действиями будет уничтожен нацизм… Тот факт, что Россия является коммунистическим государством и что Британия и США не являются такими государствами и не намерены ими быть, не является каким-либо препятствием для составления нами хорошего плана обеспечения нашей взаимной безопасности и наших законных интересов» [232].

Каким же видели мир после войны державы-победительницы? Основополагающие принципы послевоенного мирного устройства были зафиксированы принятием в Ялте совместной «Декларации об освобожденной Европе». СССР, США и Великобритания заявили, что «установление порядка в Европе и переустройство национально-экономической жизни должны быть достигнуты таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их выбору». Такая постановка вопроса требовала четко определить будущее Германии.

Для СССР главным было предупредить возрождение германского милитаризма и реваншизма после окончания войны: Советское правительство считало, что урегулирование германской проблемы следует искать отнюдь не на пути уничтожения германского государства, ибо «невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию». Единственно верным решением являлась демилитаризация и демократизация страны с непременным уничтожением гитлеризма, вермахта, всего нацистского «нового порядка».

США и Великобритания, ставя свои подписи под документами, касающимися Германии, стремились лишь ослабить ее как своего конкурента. Именно на это были нацелены различные американские и английские планы расчленения страны после победы. Еще на Тегеранской конференции США предлагали, чтобы на месте Германии были созданы пять карликовых государств. Черчилль также выдвинул свой план расчленения. Однако Советский Союз не согласился с этими предложениями. Глава правительства СССР в обращении к советскому народу 9 мая 1945 года сказал: «Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию» [233].

Именно позиция Советского правительства привела к тому, что в конечном итоге идеи демилитаризации, демократизации и денацификации легли в основу исторической Берлинской (Потсдамской) конференции.

Наряду с германским вопросом огромное значение для послевоенного мира в Европе имело установление справедливых границ Польши. Советское правительство твердо стояло за создание независимого, демократического и сильного польского государства. Польскому народу нужны были справедливые, исторически обоснованные границы, которые явились бы границами мира с соседними государствами, фактором безопасности и устойчивости в Центральной Европе. Еще на Ялтинской конференции была достигнута договоренность установить восточную границу по этнографической границе польского народа, то есть «вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в некоторых районах от пяти до восьми километров в пользу Польши» [234]. Позднее, на Берлинской конференции, было подтверждено решение и о западной границе, которая должна проходить «от Балтийского моря чуть западнее Свинемюнде и оттуда по реке Одер до впадения реки Западная Нейсе и по Западной Нейсе до чехословацкой границы». Польше передавалась также часть Восточной Пруссии и территория города Данцига (Гданьска).