Большинство антисоветчиков все же постеснялись возложить на советскую власть вину за потери населения СССР в Великой Отечественной войне. Поэтому среди них самая популярная цифра «уничтоженных советским режимом» — 60 млн. чел. Эту цифру называли писатель Антонов-Овсеенко, правозащитница Зоя Крахмальникова, актер Олег Басилашвили, журналист Александр Минкин{28}.
Математическая глупость подобных цифр «жертв режима» видна невооруженным взглядом. Если всего погибло 60 млн. чел., то в 1930–1939 гг. в «разгар репрессий», видимо, было уничтожено не менее половины, и эта убыль (30–40 млн. чел) населения должна быть компенсирована рождаемостью. Рождаемость в эти годы, кроме того, компенсировала «естественную» смертность (около 20 млн. чел.) и обеспечила прирост населения (примерно 21 млн. чел.). В результате получается, что в 1939 г. в СССР должно быть 70–80 млн. детей в возрасте до 10 лет. Но по переписи 1939 г. детей такого возраста было всего около 40 млн.
Вообще критика называемых антикоммунистами цифр «жертв режима» неоднократно появлялась в печати. Но антикоммунисты ее упорно отвергают, тупо твердя: «Профессор И. Курганов посчитал…». Ну что ж, посмотрим, что он насчитал.
Результаты своих расчетов профессор И. Курганов привел в статье «Три цифры из нашей истории», опубликованной в разных изданиях, в том числе в еженедельнике «Аргументы и факты». Приняв «естественный» прирост населения равным 1,7 % (соответствует приросту населения России в 1913 г.), И. Курганов подсчитал, что численность населения СССР в 1959 году должна быть равна 319,5 млн. чел., а реально в стране согласно переписи было 208,8 млн. чел., т. е. потери населения составили 110,7 млн. чел. (в среднем 2,7 млн. чел в год. — В. Л.). Эта цифра включает в себя и людские потери страны в Великой Отечественной войне, в которых, как ни крути, социалистический строй не виновен. При исключении из расчетов людских потерь в годы Великой Отечественной войны среднегодовые потери населения Советского Союза, определенные по «методу» Курганова, равны 1,35 млн. чел.{29}.
На самом деле расчеты Курганова ошибочны и дают завышенные оценки потерь населения. Используемый им для расчета людских потерь прием в прикладной математике и теории прогнозирования называется «линейной экстраполяцией» и применим он только в простейших линейных случаях: с его помощью, например, можно определить величину урожая (и то приблизительно) картофельного поля по урожаю, собранному с единицы этого поля. Демографические же процессы сугубо нелинейны{30}. Эта нелинейность объясняется явлением так называемого «демографического перехода», в соответствии с которым любая страна по мере своего социально-экономического развития проходит три демографических этапа: на первом население растет медленно, поскольку высокая рождаемость компенсируется столь же высокой смертностью; на втором этапе прирост населения резко возрастает за счет снижения смертности благодаря развитию медицины, а на третьем этапе в результате перехода основной массы населения к городскому образу жизни, эмансипации женщин и других социально-экономических изменений уменьшается рождаемость и соответственно снижается прирост населения. Именно в третий этап вступил СССР в конце 20-х годов прошлого века с началом коллективизации и индустриализации.
В демографии сокращение численности населения страны за какой-либо период оцениваются путем сравнения двух величин: гипотетической численности, которой достигла бы страна при «нормальном» ее развитии, и фактической, дающей реальную численность населения в рассматриваемый период.
Таким образом, процедура сравнения потерь населения СССР и современной России должна проводиться с учетом нелинейного характера демографических процессов в советскую эпоху. При этом необходимо выделить периоды оценки потерь населения, определить фактические численности населения в рассматриваемые периоды и рассчитать гипотетические численности населения в конце рассматриваемых периодов.
Поскольку антисоветчики считают, что практически все людские потери СССР от голода, репрессий и других «ужасов тоталитаризма» приходятся на «сталинский» период советского государства, то временные рамки оценки потерь населения СССР целесообразно принять с 1927 г., когда после завершения борьбы с Троцким власть окончательно перешла к Сталину, и по 1952 г. — последний год нахождения Сталина у власти.
Данные фактической и «гипотетической» динамики населения СССР в 1927–1952 гг. с округлением до 0,1 млн. чел. приведены в табл. 4.1. Для сравнения в табл. 4.2. представлены реальная и гипотетическая динамики населения России в 1992–2006 гг.
Цифры фактической динамики населения СССР в 1927–1952 гг. приведены в двух вариантах: по данным ЦСУ СССР (1964 г.) и по данным книги Андреева Е. М., Дарского Л. Е. и Харьковой Т. Л. «Население Советского Союза. 1922–1991».
Книга Андреева Е. М., Дарского Л. Е. и Харьковой Т. Л. (далее — АДХ) — последнее подробное исследование динамики населения СССР, выполненное профессионально и добротно, но оно было проведено в 1991–1993 гг. — в период «истерического демократизма». Атмосфера злобного антисоветизма того времени сказалась на позиции авторов. В частности, их отношение к 30-м годам прошлого века четко характеризует следующий фрагмент из книги: «Кроме непосредственных смертей от голода 1933 г. и расстрелов в 30-х годах, к потерям следует отнести сокращение продолжительности жизни людей, поставленных в ужасающие условия. Надо учесть ухудшение жизни всего народа, снижение потребления, а также нагнетание всеобщей подозрительности и страха, постоянного состояния стресса. Огромные массы людей: ссыльные, заключенные в тюрьмах и лагерях — находились в особо тяжелых условиях, и их смертность была очень высокой».
Это мнение не соответствует реалиям 30-х годов прошлого века. Смертность среди заключенных в те годы, как показано в более поздних исследованиях, не была «очень высокой». Никакого «ухудшения жизни всего народа, снижения потребления» не было. Наоборот, мои сельские родственники даже в благополучные 70-е годы говорили: «Так хорошо, как перед войной, мы больше никогда не жили». Об улучшении жизни населения страны с середины 30-х годов писал дипломат и журналист В. М. Бережков: «…Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935 г. появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды-все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты. А в деревнях в любом дворе в жаркий день… вам выносили кружку молока или холодной ряженки и не хотели брать деньги».
Есть много свидетельств, что уровень жизни в СССР в предвоенные годы был значительно выше, чем в соседних странах. Это подтверждается, в частности, тем, что в золотом эквиваленте бюджеты ряда восточноевропейских государств в расчете на душу населения были во много раз меньше, чем в СССР: в Литве — в 35 раз, в Латвии — в 43 раза, а в Польше — в 47 раз.
В «Новом мире» опубликованы воспоминания Анатолия Гулина о пребывании в немецком плену, а затем в итальянском партизанском отряде. Он пишет: «Не будет лишним отметить, что лагерная жизнь в значительной мере повлияла на мировоззрение многих обитателей лагерей. Большинство из тех, кто ранее к советской власти относился отрицательно и ругал ее почем зря, теперь становились ярыми ее сторонниками и вспоминали жизнь в Советском Союзе добрым словом. Позже, оказавшись на чужбине, я заметил, что многие, вольно или невольно сравнивая жизнь за рубежом с жизнью в Советском Союзе, становятся пропагандистами идей социализма, восхваляя (иногда греша при этом против истины) существующие в Советском Союзе законы, порядки, саму жизнь, поднимая авторитет нашей страны в глазах иностранцев…»