— Норд, это же глупо…
— Да. Глупо прятать мои вещи. Торвальд… — Норд чувствовал, как в груди начинает подниматься ярость.
— Я же о тебе, дурень, забочусь.
— Я тебе кто, заботится обо мне? Верни.
— Норд!
— Отдай же!
Торвальд бросил на Норда обиженно-сердитый взгляд и, выудив откуда-то из-под валяющихся на палубе тряпок меч, швырнул его Норду, после чего, развернувшись, пошел на корму.
Норд поднял клинок, сжал пальцы на его рукояти и тяжело вздохнул. В его голове мелькнула глупая мысль, что сегодня он впервые пойдет в бой с удовольствием — негодование, бурлящее внутри, нуждалось в выходе.
<center>***</center>
Жители крохотного городка Манчестер считали свое положение довольно безопасным. Им казалось, что раз викингам проще добраться до прибрежных поселений, то и грабить они будут их. Поэтому весть о приближающемся отряде воителей святой церкви во главе с архимандритом Этельгаром вызвала у населения Манчестера недоумение и даже возмущение. Ведь воинам придется дать постой и обед, а для города это непозволительная роскошь.
Впрочем, недовольство быстро сменилось радостью, когда рыбаки, ходившие вниз по Мерсии, сообщили о приближении пяти драккаров. Заперев городские ворота и попрятав все ценности, горожане начали молиться об удачной и легкой дороге для церковников. То, что долго натиск викингов ворота сдерживать не смогут, было совершенно очевидно, так что судьба Манчестера зависела только от скорости передвижения отряда и кораблей северян. От результата этой гонки, чьи участники сами не ведали о ее существовании, зависили жизни и благополучие сотен людей.
Надежда не оставляла город до последнего. Вплоть до того момента, пока не раздались тяжелые удары тарана по хлипким, пока еще не слаженным как положено, воротам.
Англичане схватились за луки, но деревянные щиты викингов служили надежной защитой от легких охотничьих стрел. Ворота затрещали, заскрипели, застонали. И люди вместе с ними. Сначала полетели тонкие мелкие щепки. А потом ворота не выдержали, и Манчестер оказался беспомощен и беззащитен пред лицом северных варваров.
<center>***</center>
Торвальд впервые оставил Норда в битве без пригляду, и это заставляло его нервничать. С одной стороны, Торвальд понимал, что Норд может постоять за себя, тем более что стараниями Торвальда он вполне овладел мечом. Но с другой, как Торвальд уже не раз убедился, Норд умел попадать в самые неожиданные и порой неприятные ситуации. Однако на корабле Норд весьма ярко выразил свое недовольство опекой, что, в совокупности с обидой, и заставило Торвальда не следовать за другом.
Только вот болезненно-бледное, словно заострившееся лицо, то и дело встававшее перед глазами, не давало получать удовольствие от битвы. Торвальд уже хотел плюнуть на гордость и пойти искать Норда, как над полем битвы раздался звук сигнального рога. Торвальда как молния ударила: что такого могло произойти, что трубят об опасности? Он кинулся на звук.
— В чем дело?
— Церковники.
— Что? От… откуда?
— Не знаю, какая сила занесла их сюда, но они отрезали нам путь к кораблям.
__________
* Олаф (Анлав) III Кварн — правитель Дублина 945—947 и 952—980. Не то брат, не то отец Гиды.
** Глуниарайн (Йаркне) — правитель Дублина 980—989.
*** Гейре — первая жена Олафа Трюггвасона, с которой он прожил всего 3 года, после чего она заболела и умерла. Не находя себе места от горя, Олаф ушел скитаться.
========== Глава 7 ==========
<i>Норд стоял в облаке серого густого тумана, и какой-то тощий, весь словно пропыленный, молодой мужчина в рясе потрясал перед его лицом мечом и гневно кричал что-то. Что именно — Норд разобрать не мог. В его голове стоял равномерный, сводящий с ума своей монотонностью гул.
Мужчина корчил страшные гримасы, брызгал слюной и подпрыгивал, не в силах сдержать негодование. Норда это зрелище не столь пугало, сколь забавляло. Меч в тонких сухих пальцах не выглядел опасным, скорее комичным. В руках худого церковника он был лишним. И вообще весь мужичок был каким-то несуразным.
Очередной неуклюжий взмах меча Норд легко отбил рукой, и незадачливый воин бросил на него колючий, полный ненависти взгляд. Глаза показались Норду знакомыми. Только он никак не мог вспомнить, где мог встретить этого церковника.
Еще выпад, удар, прыжок. Норд легко, балуясь, уклоняется. Неожиданно сквозь гул слышится лязг оружия и топот множества ног. Мужчина оскаливается в улыбке. В его взгляде появляется безумный, холодный огонь, и он начинает смеяться. Туман рассевается, и Норд понимает, что почти окружен толпой англичан. И не крестьян с вилами, а настоящих воинов.
Норд чувствует себя загнанным в ловушку зверем. Он не видит пути к спасению, выхода нет. Церковник больше не машет мечом. Он выставляет клинок перед собой и идет на Норда. Его сумасшедший взгляд пугает едва не больше воинов вокруг.
Внезапно в Норде вспыхивает узнавание. Он действительно видел этого церковника. Еще давно. В Малдоне. На переговорах он стоял рядом с говорившим от англичан. Мерзкая трясущаяся тварюшка. Герой, способный грести горящие угли лишь чужими руками. Или, как сейчас, сражаться самому, зная, что толпа его приспешников рядом.
Норд усмехнулся и перехватил клинок англичанина, сжав лезвие рукой. Из порезов на ладони брызнула кровь. Ярко-алые капли в сером призрачном мире. Норд резко толкнул меч в сторону, и церковник не удержал равновесие. Не выпуская лезвия клинка, Норд тянет мужчину на себя, и через несколько тягучих мгновений горло церковника оказывается пережато рукой Норда.
Английские воины в замешательстве. Они не знают, что делать. Норд сдавливает тонкую шею с выпирающим острым кадыком сильнее, и мужчина сдавленно хрипит. Англичане расступаются…</i>
— Да очнись же! — Норд распахнул глаза и увидел Ульва. Викинг тряс его за плечо, словно хотел разбудить.
— Я… что случилось?
— Шел бы ты куда назад! Тебя же только что чуть тупой англичанин не прикончил. Думать надо, что делаешь! Стал посреди поля боя и замер. А мне потом за тебя от Олафа…
Но Норд уже не слушал.
— Где?
— Что «где»? — тряхнул головой Ульв.
— Где Олаф?
Ульв неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. Норд кинулся в указанном направлении, но викинг перехватил его.