На рассвете Сандокан и Марианна были разбужены громкими криками. Они наскоро оделись и устремились на мыс.

Несколько боевых кораблей кильватерной колонной приближались к острову. При виде их глубокая складка обозначилась на лбу Сандокана, лицо Янеса, который присоединился к ним, потемнело.

– Это настоящая флотилия, – пробормотал он. – И где эти собаки англичане собрали такие силы?

– Это союз, который англичане Лабуана создали против нас, – сказал Сандокан. – Смотри, там корабли английские, голландские, испанские и даже праос этого негодяя султана Варауни, пирата, которому я мешаю и который с их помощью хочет избавиться от меня.

Эскадра состояла из трех крейсеров большого тоннажа под английским флагом, двух хорошо вооруженных голландских корветов, четырех испанских канонерок и восьми праос султана Варауни. Вместе они могли располагать ста пятьюдесятью или ста шестьюдесятью пушками и полутора тысячами экипажа.

– Сколько же их, черт побери! – невольно воскликнул Янес. – Но мы сильны, и остров наш неприступен.

– Ты победишь, Сандокан? – спросила Марианна упавшим голосом.

– Будем надеяться, любовь моя, – ответил пират. – Мои люди храбрецы.

– Я боюсь, Сандокан.

– Чего?

– Тебя могут убить.

– Мой добрый гений, который оберегает меня столько лет, не покинет меня сегодня, когда я сражаюсь ради тебя. Идем, Марианна, минуты драгоценны.

Они спустились с лестницы и направились в поселок, где пираты уже заняли места на батареях, готовые вступить в бой. Двести туземцев, прибывших накануне, влились в их ряды.

– Хорошо, – сказал Янес. – Нас триста пятьдесят: это не так уж и мало.

Сандокан позвал шестерых самых отважных людей и поручил им увести Марианну в лесное убежище, подальше от места боя, чтобы не подвергать ее жизнь опасности.

– Иди, моя любимая, – сказал он, прижимая ее к сердцу. – Если я выиграю сражение, ты будешь королевой Момпрачема, если рок заставит меня проиграть, мы вырвемся отсюда и отправимся искать счастья в других землях.

– Ах Сандокан, я боюсь! – со слезами на глазах воскликнула девушка.

– Я вернусь к тебе, не бойся, моя любимая. Пули пощадят меня и в этой битве.

Он поцеловал ее в лоб и, повернувшись к бастионам, загремел:

– Смелей, тигрята! Покажите им ваши зубы! Враг силен, но мы все те же тигры дикого Момпрачема.

Единый крик был ему ответом:

– Да здравствует Сандокан! Да здравствует наша королева!

Вражеская флотилия остановилась в шести милях от берега, и на воду были спущены шлюпки, которые засновали с корабля на корабль, развозя офицеров. На флагманском крейсере, который принял на себя командование эскадрой, по-видимому, собирался военный совет.

В десять часов корабли и праос, все еще выстроенные в боевой порядок, двинулись к бухте.

– Тигры Момпрачема! – закричал Сандокан, вскочив на вал центрального редута. – Помните, что вы защищаете свой остров и Жемчужину Лабуана, а эти люди пришли убить вас, как они убили на берегах Лабуана ваших товарищей.

– Отомстим! Кровь за кровь! – завопили пираты.

В этот момент пушечный выстрел прогремел с той самой канонерки, которая уже два дня кружила вокруг острова, и по странной случайности снаряд попал в древко, сбив развевавшееся на центральном бастионе пиратское знамя.

Сандокан вздрогнул, и по лицу его пробежала глубокая тень.

– Ты предупреждаешь меня, злой мой рок, – мрачно прошептал он. – Но я не отступлю. Я принимаю твой вызов.

Флотилия приближалась, сохраняя ту же линию, в которой центр занимали канонерки и крейсера, а крылья – корветы и праос султана Варауни.

Сандокан подпустил их до тысячи шагов, потом, выхватив саблю, загремел:

– К орудиям, тигрята! Подметите-ка мне море перед нашим островом. Сметайте все, что видите перед собой! Огонь!..

По команде Тигра все редуты, все жерла на бастионах и валах словно вспыхнули по всей линии, прогремев единым залпом. Казалось, что остров содрогнулся, и море всколыхнулось вокруг него от этого залпа. Темные клубы дыма окутали батареи, густея все новыми выстрелами, которые следовали один за другим.

Эскадра, хоть и получившая урон от этого бешеного залпа, не замедлила с ответом. Оба крейсера, корветы, канонерки и праос засверкали вспышками и покрылись дымом, засыпая бастионы и укрепления острова снарядами и гранатами, в то время как множество стрелков с подошедших вплотную канонерок открыли ружейный огонь.

Даром не пропадал ни один снаряд ни с той, ни с другой стороны. Канониры точно соревновались в быстроте и в точности, стремясь раздавить и уничтожить врага.

Флотилия имела превосходство в количестве орудий и в людях, она могла маневрировать, но это ей помогало мало.

Бастионы, защищаемые горсткой храбрецов, пламенели вспышками со всех сторон, отвечая выстрелом на выстрел, посылая в сторону кораблей град снарядов, ураган картечи, пробивая их борта, уничтожая снасти, истребляя экипажи.

Один из праос султана Варауни загорелся и взлетел на воздух, когда опрометчиво попытался причалить к подножию большого мыса. Его обломки долетели даже до берега.

Испанская канонерка, попытавшая было высадить десант, была полностью лишена мачт и быстро затонула посреди бухты, получив несколько пробоин в борту. Ни один из ее людей не спасся.

– Ну давайте, высаживайтесь! – гремел Сандокан. – Приходите помериться с тиграми Момпрачема, если осмелитесь!

Было ясно, что пока бастионы держатся и пороха хватит – ни один корабль не сможет пристать к берегам страшного острова.

К несчастью для пиратов, когда вражеская флотилия, уже изрядно потрепанная, готова была отступить, к ней явилось неожиданное подкрепление, радостно встреченное экипажами.

Это были два английских крейсера и голландский корвет, за которыми на небольшом расстоянии следовала парусная бригантина, снабженная многочисленной артиллерией.

При виде этих новых врагов Сандокан и Янес побледнели. Они поняли теперь, что падение их острова предрешено, но не потеряли присутствия духа и тут же повернули часть своих орудий против этих новых кораблей.

Усиленная вновь прибывшими кораблями, эскадра снова взялась за обстрел, методично разбивая и сравнивая с землей укрепления защитников острова, уже и так имеющие повреждения.

Снаряды сотнями падали на валы, бастионы, редуты врезались в дома стоявшего за ними поселка, вызывая сильные взрывы и пожары, постепенно застилающие берег черным дымом.

Через час такого обстрела первая линия укреплений представляла собой груду руин.

Шестнадцать орудий были выведены из строя, и дюжина спингард валялась среди обломков и трупов.

Сандокан решился на последний удар. Он направил огонь всех своих орудий на флагманский корабль, оставив лишь спингарды отвечать на огонь других кораблей.

Минут двадцать крейсер выдерживал этот дождь снарядов, которые прошивали его из конца в конец, пробивая снасти и уничтожая экипаж, но бомба, пущенная Джиро-Батолом из мортиры, проделала в его носу огромную брешь.

Судно наклонилось на борт и начало быстро тонуть. Шлюпки с других кораблей бросились на помощь терпящим бедствие, но были встречены и рассеяны картечью пиратов.

В три минуты крейсер затонул, увлекая за собой тех, кто оставался на палубе.

На какое-то время эскадра прекратила огонь, но, перестроившись и подойдя метров на четыреста к берегу, возобновила его с новой силой и яростью.

Батареи не могли долго сопротивляться такому огню и были разрушены в какой-нибудь час. Пиратам пришлось перебираться за вторую линию укреплений, а потом за третью, которая тоже была разрушена. В сравнительно хорошем состоянии оставался только центральный редут – самый прочный и лучше всего защищенный.

Сандокан, ни на минуту не покидавший его, все время подбадривал своих людей, но уже понимал, что отступление все равно неизбежно.

От прямого попадания гранаты с адским грохотом взорвался пороховой склад, разрушив несколько редутов и похоронив среди обломков множество людей.