Вылазки партизан наносили ощутимый ущерб фашистам, которые до ужаса боялись лесов и снегозаграждающих посадок вдоль железных дорог. В конце лета 1942-го года и всю осень женщин заставляли вырубать деревья и кустарники, чтобы было видно с проходящего поезда не только партизан, но и любого прохожего. По подозрительным стреляли без предупреждения.

Отказаться от работы было нельзя, и Антонина ходила на эти лесозаготовки, оставляя, как и другие, семилетнего Валентина соседке, древней старухе. Женщины делились с бабушкой продовольственными пайками, которые получали за работу у немцев. Так и жили.

Но не все оккупанты были извергами. В городе стояли итальянцы, союзники Германии. Многие из них искренне сочувствовали нашим людям, помогали им. Однажды полицаи задержали женщину, уклонявшуюся от принудительных работ. Её долго били, допрашивали, пытаясь дознаться, не связана ли она с партизанами. Проходивший мимо управы итальянский офицер через окно услышал крики несчастной. Зайдя в дом, он увидел, что пьяный изувер пытается её насиловать. Удар кулаком - и расквашенный нос насильника стал расплатой за издевательства. Эмоциональный монолог разгневанного иноземного воина отрезвил не в меру ретивого фашистского нахлебника, который без перевода понял, что от него требуется. Женщину отпустили, и она, не дожидаясь нового ареста, действительно, ушла к партизанам.

Захватчики не церемонились с местным населением, считая порабощённых людей низшей расой. За каждого убитого немца – но не итальянца - они расстреливали сто заложников - женщин, детей, всех подряд. Страшная штука война. Здесь человек, солдат, становится убийцей помимо своей воли. И если он не выполнит приказ убивать, то тут же сам будет расстрелян за это по законам военного времени. Жестокая машина с хрустом перемалывает людские жизни. Бесценные жизни, каждая из которых - целый мир со своими мыслями и переживаниями, любовью и ненавистью, горем и счастьем... В мясорубке кем-то объявленной бойни человеческие души становятся разменной монетой, ужасной платой за кровожадные амбиции расчётливых, равнодушных к чужому горю правителей.

8.

Но война войной, а обед - по расписанию. Ещё весной 1942-го года комендант города распорядился посадить картофель. Было выделено большое поле за городом, и ближе к осени, когда второй хлеб начал поспевать, староста, боясь ответственности, попросил своего благодетеля-коменданта поставить там охрану. Украдут, мол, оголодавшие жители немецкий стратегический продовольственный запас. Глава города обещал подумать, и через пару дней по обе стороны немецкого огорода стояли две высокие, видные издалека виселицы с развевающимися по ветру верёвочными петлями. Все понимали, что оккупанты не шутят, и со страхом обходили стороной это ужасное место.

Семилетний Валентин очень любил картошку. Но жили впроголодь, и ему, порой, даже ночью снился чугунок с аппетитным, чуть приправленным маслом лакомством. Он слышал, как мать зовёт всех к столу, раскладывает по тарелкам ароматные рассыпчатые клубни… На этом месте сон почему-то всегда обрывался. Мальчик чувствовал, как от голода привычно потягивает под ложечкой. И только после глотка холодной колодезной воды становилось легче.

Ещё весной полицаи выгребли из погребов жителей остатки семенного картофеля, который мать берегла, как зеницу ока, чтобы посадить его в землю, а к зиме иметь хоть какой-нибудь провиант. Теперь эти семена дали всходы, и с каждым днём зрела, наливаясь соками земли, молодая аппетитная картошечка. Зрела на «немецком» огороде между двумя виселицами. Соседский пацан Васька, чуть постарше Валентина, давно подговаривал друга совершить набег и восстановить справедливость:

- Что, Валька, трусишь? Земля это наша, и картошка наша – они её у нас отобрали. Так что - имеем полное право вернуть себе немного в личную собственность. Не боись, мы просто подкопаем, возьмём по одной картофелине от каждого куста - никто ничего и не заметит.

Сказано - сделано. Запасшись объёмистыми сумками через плечо, поборники справедливости отправились на дело. Операция прошла удачно, но на обратном пути навстречу попался немецкий патруль с собакой. Немец подозрительно покосился на пацанов, тащивших что-то тяжёлое. И тут, на беду, из сумки Валентина выпал на дорогу небольшой картофельный клубень.

- Фас! - заорал фашист.

Овчарка набросились на несчастных ребят. Васька задал стрекоча, перелетел через забор, рассыпав большую часть добычи, а Валя поскользнулся и упал в придорожную пыль. Собака, рыча, вцепилась в него, но тут из-за угла показался итальянский офицер, тот самый, который освободил женщину. Увидев, что парню несдобровать, он сказал что-то немцам, и один из них нехотя, будто делая одолжение, отозвал озверевшее животное. Патруль, как ни в чём ни бывало, двинулся дальше.

Валентин лежал, истекая кровью. Не раздумывая ни минуты, итальянец схватил на руки мальчишку и побежал, что было мочи, в сторону военного госпиталя. Там хирург-немец остановил кровь, промыл рану и наложил швы по всем правилом медицинского искусства.

«Сарафанное радио» быстро донесло Антонине об этом происшествии, и уже через полчаса после операции мать несла на руках своё перебинтованное сокровище домой, обливаясь слезами от радости, что Валька остался жив. Она не знала, как благодарить спасителя, но итальянец, отказавшись от её жалких подарков, через несколько дней сам принёс гостинцы больному ребёнку, который был очень слаб из-за большой потери крови.

9.

Когда осенью 1943-го года наши войска освободили Донбасс, радости жителей городка не было предела. Полицаи бежали вместе с фашистами, но, по большей части, были найдены после войны, осуждены и получили своё за измену Родине и издевательства над беззащитными земляками – женщинами и детьми.

Василий вернулся из эвакуации - восстанавливать порушенное войной хозяйство. Борис воевал, был ранен и, демобилизовавшись, бравым воином-победителем прибыл на Родину, в отцовский дом. Несчастная Татьяна, вернувшись из фашистского рабства, дышала и не могла надышаться пьянящим воздухом свободы, любовалась, и не могла налюбоваться своей любимой малой Родиной - донецкими степями и перелесками, о которых так мечтала там, в ненавистной Германии. И когда семья, наконец, воссоединилась, то многие соседи и знакомые по-хорошему им завидовали: Ведь все пятеро остались живы.

Редко кто вышел без потерь из этой ужасной кровавой бойни. Много за годы войны полегло солдат. Ещё больше – беззащитных мирных жителей. Люди оплакивали погибших - родных и близких, друзей и знакомых. Города наводнили инвалиды - раненые и увечные, потерявшие здоровье, руки, ноги. А ещё - веру в человечность и справедливость этого мира! Ведь очень многие прошли все круги ада концлагерей и фашистского рабства.

И я, родившись после войны, взрослея, впитал в себя дух, мысли и чувства этих людей, несмотря ни на что выживших и победивших фашизм. Поэтому не побоюсь сказать от имени уходящего поколения ветеранов и свидетелей тех событий:

- БУДЬ ПРОКЛЯТ ФАШИЗМ! БУДЬ ПРОКЛЯТА ЭТА ВОЙНА!