1.

Пасмурный декабрьский день 1941-го года клонился к закату. Канонада, беспокоившая оставшихся после эвакуации немногочисленных жителей небольшого городка в Донбассе, наконец, затихла, и людям оставалось только ждать неотвратимого прихода фашистов. Антонина, следуя примеру соседей, перестала открывать ставни на окнах: пусть все думают, что дома никого нет, так спокойнее. Да и заклеенные крест-накрест стёкла будут целее, не разобьются в случае чего. Конечно, от прямого попадания никто не застрахован, но когда начиналась бомбёжка, стрельба или артобстрел, она с детьми пряталась в погреб - от греха подальше. Там темно и холодно, но зато не убьёт случайной пулей или осколком.

Город несколько раз переходил из рук в руки, и все натерпелись страха. Младшенький Валентин почти не боялся, а вот шестнадцатилетняя Татьяна вздрагивала от каждого разрыва, от любой автоматной очереди и винтовочного хлопка, будто стреляли именно в неё. Девочка видела однажды, как после очередной бомбёжки мучилась раненная осколком лошадь с развороченным брюхом. Несчастное животное лежало на перекрёстке, не в силах подняться, а белые, вывалившиеся наружу кишки его, перемешались с дорожной пылью и тёмной нутряной кровью. Это зрелище долго стояло перед глазами, не давая спать по ночам и наполняя ужасом нежную детскую душу.

Двадцать второго июня

Ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война...

Слова этой песни на мелодию знаменитого синенького платочка как нельзя лучше передают настроение первых дней и месяцев войны, когда люди ещё не до конца поняли, какая беда свалилась на их головы, не осознали всего, что случилось и может ещё случиться с ними. А произошло непоправимое. Враг откусывал от большой сильной страны огромные куски и пережёвывал их с хрустом, не обращая внимания на боль и страх несчастных жертв этого варварства. Казалось, железную машину фашистской Германии не может остановить никто и ничто. Но противодействие нарастало и становилось тем сильнее, чем бесчеловечнее вели себя захватчики.

Страшные слухи о том, что творилось на западе, заставляли людей действовать чётко и слажено. В кратчайшие сроки была организована эвакуация заводов и всего наиболее ценного. Остальное уничтожали, чтобы не досталось врагу. Гремели взрывы на угольных шахтах, электростанциях, каналах, выводились из строя мосты.

2.

Железнодорожники делали всё возможное и невозможное, несмотря на авианалёты, бомбёжку и потерю подвижного состава. В мирное время Василий работал в ремонтном депо, но с началом войны был направлен машинистом на один из резервных паровозов, которые долго стояли на консервации и дождались, наконец, своего часа. Разветвлённая железнодорожная сеть Донбасса давала возможность манёвра, а потому фашистские асы не могли контролировать с воздуха движение составов по всем возможным направлениям. Василию, на практике знавшему расположение железнодорожных путей, часто удавалось обманывать авиацию противника. Помогало то, что педантичные немцы вылетали на задания всегда в одно и то же заранее известное время.

Не поддаются учёту вывезенные вглубь страны вагоны со станками и оборудованием, которое после эвакуации и разгрузки сразу же устанавливалось, зачастую под открытым небом. Рабочие с ходу приступали к выпуску снарядов, мин и другого вооружения, так необходимого там, на фронте, где решались судьбы Отечества. Из тыла везли боеприпасы, и начинённые взрывчаткой вагоны были по-настоящему опасны. Приходилось изворачиваться – перевозить грузы ночью, выбирать нелётную пасмурную погоду, использовать тупики и складки местности.

Быстро промелькнуло жаркое, преисполненное потерь и разочарований лето. Осенью фронт приблизился настолько, что вовсе не стало житья от фашистских самолётов, которые открыли настоящую охоту за всем, что двигалось. Толпы беженцев с тачками, тележками и чемоданами, наполненными нехитрым скарбом, подобно цыганским таборам заполонили дороги Донбасса. Слухи о зверствах фашистов на захваченных территориях заставляли людей покидать родные места. Однако весь транспорт, включая железную дорогу, находился под строгим контролем НКВД и использовался исключительно в оборонных целях. Поэтому женщины, дети, старики уныло брели на восток пешком, лишь бы не попасть под иго ненавистных чужеземцев.

Расчётливые фашисты, не желая получить выжженную мёртвую землю, пытаясь остановить всеобщее бегство, бомбили и расстреливали заполненные беженцами дороги, сея смерть, страх и ненависть к себе. Порой немецкие асы, отрабатывая мастерство, гонялись по полю за одинокими беззащитными женщинами и детьми, попирая все возможные человеческие законы и понятия. Война, всегда несущая с собой кровь и смерть, делит людей на охотников и дичь, рабов и надсмотрщиков, убийц и их безвинных жертв. Так было во все времена. Звериные инстинкты выползают наружу, и люди, выполняя бесчеловечные приказы, превращаются в безумных роботов, не знающих милосердия.

3.

Паровозное депо эвакуировали в последнюю очередь. Фронт был совсем рядом, вагонов не хватало, и партийным руководством было принято решение семьи рабочих не вывозить. Части НКВД, обеспечивавшие порядок на железной дороге, строго следили, чтобы не было посторонних, и Василию оставалось только радоваться, что он устроил на работу в своё депо семнадцатилетнего сына Бориса. Парень закончил десять классов, но сдать выпускные экзамены ему не позволила война, наложившая свою когтистую лапу на будущее миллионов таких, как он, юнцов.

Антонина, узнав о том, что их оставляют под немцем, хотела идти пешком на восток с младшими детьми, но муж запретил:

- Не видишь, что творится на дорогах? Детей погубишь и сама не дойдёшь. Да и идти некуда, у нас вся родня здесь, в Донбассе, а в чужом краю неизвестных и задержать могут, и ограбить, и… что угодно. Сколько диверсантов в прифронтовой полосе промышляют! Примут тебя за шпионку - и упекут в лагерь. Разбираться сейчас некогда. Нет, оставайся лучше дома.

Женщина отвернулась и заплакала беззвучно, чтобы не пугать дочь, у которой тоже глаза были на мокром месте. Только маленький Валентин, не понимая драматизма ситуации, как ни в чём ни бывало, играл со своими любимыми игрушками. Борис так же, как и отец, чувствовал себя виновным в том, что оставляет родных без защиты на растерзание ненавистному врагу.

- Ничего, - сказал, вздохнув, Василий, - немцы тоже люди, а мы вернёмся, им нас не одолеть!

Мужчины взяли заранее собранные вещмешки, присели на дорожку и ушли в сгущавшийся вечерний сумрак. Эшелон отправлялся ночью.

4.

Фашисты заняли город перед Новым Годом. Но долго ещё ненавистным оккупантам не давали покоя вылазки партизан и закрепившийся на восточной окраине города полк НКВД, державший под контролем железную дорогу и прикрывавший отступление наших войск. К концу зимы сопротивление было окончательно сломлено, и голодная весна 1942-го года накрыла своим безмолвием тех, кто не смог или не захотел уйти на восток.

Фашистский флаг, развевавшийся над комендатурой, отпугивал многих, но нашлись нелюди, которые пошли работать в полицию. Полицаи, как их называли, были вооружены, носили на рукаве повязку с ненавистной свастикой и получали продуктовый паёк. Они составили поимённый список жителей, оставшихся в городе, и в комендатуре каждому выдали аусвайс - документ, заменяющий паспорт. Листовками, в которых разъяснялась суть нового немецкого порядка, был оклеен весь город. Постепенно люди стали привыкать и подчиняться новой власти. Коммунистов и евреев расстреляли сразу, без разговоров, а остальных даже кормили иногда, выдавая похлёбку, за которой с утра выстраивалась длинная очередь голодных брошенных на произвол судьбы людей.