— Все, ваши не пляшут! Можно смело расходиться по домам. Уж за свою-то работу я смело могу поручиться, — и он рубанул наотмашь воздух крепкой жилистой рукой.

А дальше передовик дорожного производства заявил, что если уж и теперь что-то вдруг подобное произойдет, то он божится, что у всех на глазах… съест килограмм горячего асфальта!..

Для пущей важности он несколько раз сильно топнул по укатанному слою видавшим виды смятым кирзовым сапогом.

Естественным образом, что после подобных убедительных заверений последние робкие сомнения не могли не развеяться, на лицах у большинства присутствующих промелькнули веселые улыбки, а на душе однозначно полегчало. Мощная техника плюс квалификация — это уж, извините, не аргументы, а факты!

Но тут требуется сделать некоторые пояснения. Место, где производились эти самые ремонтные работы, как того требуют правила техники безопасности и, вполне понятно, и некоторые другие особые соображения, было тщательно огорожено, потому как число любопытствующих персон со вчерашнего дня на набережной явно прибавилось. Некоторые из них не преминули сунуть свои носы и сюда: «Скажите, а что здесь вот уже второй день подряд все время асфальтируют?» И тут же получали вполне вразумительный ответ о том, что произошло незначительное проседание почвы из-за активного воздействия на нее корневой системы от рядом растущих деревьев. Что любой из нас может легко понаблюдать в лесу и убедиться, как порой причудливо переплетаются корни деревьев, вылезая наружу. Что здесь их свободе мешает асфальт… Ну они, естественно, и… Сила природы неимоверная!..

— A-а! Так вот оно что… — разочарованно хлопали глазами после такого элементарного объяснения любопытствующие персоны, тут же растворяясь среди себе подобных. Хотя вполне бы могли подбросить напоследок что-нибудь еще эдакое заковыристое. Ну, к примеру: — А почему же тогда в аналогичных местах набережной эти самые почтенные корни ведут себя уж как-то очень миролюбиво, совершенно не желая портить дорожное покрытие?

А ведь, согласитесь, вопрос закономерен. Что же они в одном единственном месте лишь только взбунтовались?

Ну что тут ответишь. А кто их, эти самые корни, знает. Неуправляемый элемент. Растут себе, растут, земные соки попивают, и нас ни о чем не спрашивают.

Среди множества незнакомых лиц, находившихся в это время на набережной, оказались теперь уже и очень узнаваемые нами фигуры: Петр Петрович в сопровождении всей своей свиты, а также Шумилов Валерий Иванович. Причем глава могущественного ведомства, разговаривая с Валерием Ивановичем, двигались несколько впереди. Сзади них в трех-четырех шагах — Галактион с Тарантулом и Бегемотом, а замыкали шествие Филомена с Аллигарио. Глядя на эту разнящуюся по возрасту парочку, любой был бы вправе догадаться, что заботливый внучок, а может быть даже и правнук, вывел на прогулку свою престарелую бабушку, которую он бережно поддерживал под левую руку. Ну очень идиллическая картина. А у иных на глаза, глянь, и слеза умиления навернется: «Ах, оказывается, не перевелись тимуровцы и в наши дни! Такая забота и уважение по отношению к старшим! Ай, да молодец, пионер! А некоторые дурные головы все детей ругают…»

Как раз в это самое время устами могущественного гостя был озвучен ответ на вопрос, мучивший Шумилова с того самого момента, когда он вечером в воскресенье получил на сдачу из рук пионера те самые злополучные монетки номиналом в шестнадцать и семнадцать копеек, которые повергли его в полное изумление. Вопрос был удивительно прост: Почему именно так, а не иначе? Почему на деньгах красовались именно эти несуразные цифры?

На что получил не менее удивительный по своей простоте ответ:

— Представьте себе, уважаемый, что все это детское баловство Аллигарио. Как говорится, чем бы дитя не тешилось… С таким же успехом он мог вам подсунуть четырнадцати и девятнадцатикопеечные монетки. И стоит ли удивляться. В детских шалостях столько же непредсказуемости как и в капризах погоды. Уж вам ли не знать, что дети всегда горазды набедокурить. А, впрочем, иной раз я и сам бываю не прочь пошутить, — и он хитровато улыбнулся. — Юмор способен спасти от страшной скуки, излишней желчи и… от несварения желудка. Учтите это, милейший. Правда в шутках моих всегда сокрыта определенная доля истины. Не как у некоторых других. Стараюсь, чтобы слово и дело все же друг от друга далеко не разбегались. Кстати, вот видите, — ткнул он тростью в направлении мощной дорожной техники и людей, толпившихся перед входом в художественный музей. — Как вы, наверное, сумели запомнить, вчера я имел неосторожность пообещать, что готов оставить свой след в истории вашего города. Но доблестные служители порядка никак не могут с этим согласиться и всеми силами пытаются избавиться от него. И совершенно напрасно! Вы же прекрасно понимаете, что в данном случае это не более, чем сизифов труд…

В это самое время к Шумилову подлетела какая-то шустроглазая девчушка в серой водолазке и брючном костюме и, обаятельно улыбаясь и сильно картавя, поздоровалась с ними. Оказалось, что это одна из телеведущих городских новостей, которой с полгода назад Валерий Иванович давал проблемное интервью. Девушка, произнося букву эр на французский манер, живо интересовалась вчерашними событиями на набережной и, допрашивая информированных очевидцев, готовила к выпуску сенсационный репортаж. Рядом с ней крутился бородатый оператор с большущей видеотехникой на плече.

Еще тогда, весной, во время их первой встречи, Шумилов был крайне удивлен, как с такой неправильной дикцией вообще можно показываться на экране, и вот сегодня картавящая журналистка опять напомнила о себе.

Марина Румянцева, так звали девушку, на правах старой знакомой с тайной надеждой взглянула на них, а не знают ли они что-нибудь о вчерашних событиях, и не довелось ли им лично быть невольными их свидетелями.

К большому удивлению Валерия Ивановича, не успела телеведущая закончить свою эмоциональную речь, как «Воландин» поспешно заявил, что они вчера здесь не были и вряд ли смогут быть прессе полезны, а вот тот гражданин, и он указал на идущего сзади них шарообразного толстяка, как ему кажется, является самым прямым очевидцем произошедшего и исключительно компетентен в этом вопросе.

От такой неожиданной удачи глаза девушки радостно вспыхнули и она, что-то невнятное пробормотав на ходу, бросилась прямиком к информированному очевидцу…

Сумбурно представившись и тут же забросав неизвестного гражданина, на кого показал интеллигентный спутник Шумилова, целой охапкой вопросов, девушка скомандовала своему напарнику: — Федя, снимай? — и сунула почти что в рот шарообразному толстячку свой микрофон. Тот же ничуть не удивился, а даже вроде бы обрадованно воскликнул:

— Как же, как же. Конечно же, был! И должен согласиться со словами того глубокоуважаемого гражданина, что не только был… в самой гуще событий, а даже, можно сказать, принимал непосредственное участие во всем этом, — скрестил он гордо коротенькие руки на груди. — Жаль, очень жаль, что вам не удалось это лично понаблюдать… Только бултых и поминай как звали! Только бшик и кверху тормашками! Только хлесь и огни во все небо! А какая музыка необыкновенная, какие виртуозные пассажи, какие… шикарные модуляции… — после этих слов было видно, что телеведущая от нетерпения вся так и затрепетала. — Да я вам сейчас тут такого порасскажу! Такой, милочка, информации подброшу, что можно будет не то, что какой-то репортажик, а целый репортажище отгрохать! — Все с возрастающим воодушевлением начал тараторить информированный очевидец и, панибратски подхватив девушку под руку, поинтересовался:

— А, кстати, когда вы намерены показать на телевидении вот эту самую вашу передачу?

— Ну сегодня мы, наверное, уже не успеем?.. — глянула растерянно она на своего напарника. — А вот завтра в утренних новостях, уж непременно!

— Конечно, лучше бы, если и сегодня в вечерних и завтра в утренних новостях, — несколько разочарованно протянул очевидец. — Люди непременно желают знать совсем свежие, можно сказать, только что изжаренные факты, а вы такая интересная девушка и… только завтра. — И вдруг, остановившись, серьезно посмотрел на нее: