— Нет, пока еще нет! — просто сказала она своим теплым, мелодичным голосом. — Кстати, меня мучают сомнения… Возможно, я не совсем верно понимала необходимость говорить правосудию всю правду до конца…

Инспектор с любопытством посмотрел на посетительницу.

— Уж не хотите ли вы сказать, что скрыли какое-то обстоятельство, способное?..

— Судите сами. Я заявила судебному следователю, что Марсель Жернико был моим женихом. Это неправда…

Помолчав немного, она закончила свою мысль:

— Он был моим мужем.

Месье Венс откинулся на спинку кресла. Это запоздалое признание открывало перед ним неожиданные горизонты.

— Вы, верно, знаете, что я встретила Марселя на Бермудских островах, — продолжала молодая женщина. — С первой же нашей встречи он объявил, что любит меня.

На другой день он отплывал в Чарлстон. На борту корабля находился миссионер, и Марсель умолял меня немедленно соединить наши судьбы. О том, чтобы я разделила с ним скитания, и речи не было, но он надеялся таким образом крепче привязать меня к себе; этот брак вселял в него уверенность, что я буду преданно ждать его, придавал ему в какой-то мере мужества и силы, чтобы преуспеть в ближайшем будущем. Ему нетрудно было убедить меня, и мы соединили свои судьбы за несколько минут до его отплытия…

«Итак, — думал месье Венс, слушая рассказ Асунсьон, — она тоже имеет право на часть состояния шестерых друзей, она тоже может быть заинтересована в их смерти…»

— Вот почему, — сказала в заключение молодая женщина, — я не смогу выйти замуж в скором времени… Это будет второй брак…

Множество самых разных мыслей одолевало Воробейчика. Всего несколько минут назад в возможности стать женой Сантера или Перлонжура он видел для молодой женщины способ предъявить в один прекрасный день свои права. Но так как она была супругой одного из погибших и уже обладала такими правами, никакого особого интереса в новом браке у нее не могло быть. Следовало ли в таком случае думать — а легкость, с какой Асунсьон сообщила об этом, лишь подкрепляла такую версию, — что предполагаемое замужество должно было отвести подозрения полиции?

Раздался стук в дверь, и вошел дежурный: Жорж Сантер просил его принять.

Воробейчик, который горел желанием учинить ему допрос без промедления, встал, думая про себя: «От меня, моя крошка, тебе так легко не отделаться…»

Однако внешне никак не проявил своих чувств и проводил посетительницу с преувеличенной любезностью, всячески стараясь выразить ей свою симпатию. Он и в самом деле не мог избавиться от мысли, что если молодая женщина невиновна, то ей грозит неминуемая гибель.

В томто и заключалась странность этого дела: невиновный рано или поздно становился жертвой…

ГЛАВА XIX

САНТЕР НЕГОДУЕТ

«Но почему же сразу было не признаться в этом? — недоумевал месье Венс, вернувшись к себе в кабинет. — Почему сразу не сказать, что Жернико был ее мужем?.. Что его — стыдливость, желание оградить свою частную жизнь?.. Или, может…»

Прервав свои размышления, месье Венс поднял голову: в кабинет вошел Жорж Сантер.

— Что все это значит? — разразился он с ходу, не обращая внимания на протянутую руку инспектора.

— В чем дело? — изумился месье Венс.

— С каких это пор вы, желая встретиться с кемто из нас, посылаете за нами полицейского? Пускай в штатском, по всетаки полицейского…

Воробейчик развел руками, как бы извиняясь.

— Очевидно, мои указания неверно истолковали… Я всегонавсего распорядился, чтобы вас поставили в известность о том, что мне необходимо срочно поговорить с вами.

— Срочно?.. Да что вы… И поэтому меня тащат сюда как… как преступника?..

— Садитесь, прошу вас, — сказал месье Венс и сам снова сел за письменный стол. — Положение более чем серьезно, надеюсь, вы извините неуместное рвение одного из моих подчиненных.

Сантер ничего не ответил и остался стоять, опираясь на трость, с перчатками в руках.

— Вы сами поведали мне о предположении, высказанном незадолго до смерти вашим другом Жернико, — продолжал месье Венс. — Он утверждал — вероятно, вы помните это? — что какой-то неизвестный проведал тем или иным образом о пакте, связавшем вас и ваших друзей пять лет назад. Он еще добавил, вызвав у вас недоверие, что человек этот намеревается завладеть добытым вами богатством, неумолимо уничтожив вас одного за другим…

— К чему вы клоните? — сухо прервал его Сантер.

— Так случилось, что я вернулся к версии вашего друга Жернико и досконально изучил ее. На то были серьезные причины, окажите милость поверить мне па слово. И в результате я пришел к такому заключению: убийца не может быть неизвестным чужаком, ибо у него практически нет возможности завладеть состоянием всех шестерых, вернее, следовало бы сказать, девятерых…

Не обратив внимания на цифру «девять», Сантер подхватил насмешливым тоном:

— Естественно! Предположение было смехотворным! Я сразу сказал об этом Жернико, и не требуется большого ума…

— Ну не так уж оно смехотворно! — продолжал месье Венс, словно и не заметив оскорбительных интонаций своего собеседника. — Только требовалось, как я уже сказал, изучить это предположение досконально. Взяв его за отправную точку, я пришел к выводу, что убийцу следует искать в самом окружении жертв… и что один из вас шестерых и есть убийца! — закончил он громовым голосом.

Сантер сделал шаг вперед.

— Что вы сказали?

Он буквально задыхался от негодования, но месье Венс и глазом не моргнул. Не спеша поведал он своему собеседнику о разговоре, который состоялся у него утром с судебным следователем, по крайней мере, о части этого разговора, касавшейся избранной им системы рассуждений, которые и привели его к заключению, что убийцу следует искать среди шестерых друзей.

Сантер слушал его с нескрываемым интересом, и лицо его малопомалу покрывалось смертельной бледностью.

— Великолепно! — сказал он наконец. — А вы подумали о том, что трое из нас уже мертвы, а может, даже и четверо?

— Да, я об этом подумал.

— В таком случае вы, верно, решили, что… Голос Сантера дрогнул.

— …что убийцей должен быть кто-то из оставшихся в живых?..

— Разумеется, и потому мне тотчас пришла в голову мысль вызвать вас сюда, чтобы спросить, чем вы занимались в тот день, когда…

Месье Венс умолк. Лицо Сантера исказилось от гнева, и он двинулся на него. Очутившись возле стола инспектора, Сантер поднял кулак и обрушил его на бювар.

— Несчастный! Уж не хотите ли вы сказать, что я мог, — я! — покуситься на жизнь дорогих мне друзей?

— Весьма сожалею, — спокойно ответил месье Венс, — но обстоятельства вынуждают меня рассмотреть все возможные варианты…

— Вы оскорбили меня! — крикнул, потеряв над собой всякую власть, Сантер. — Ничтожный глупец, да вы понятия не имеете о величии нашей дружбы!.. Вы оскорбили меня и ответите за это!..

Месье Венс встал.

— Но прежде вы ответите на мои вопросы, месье Сантер.

Он позвонил.

— Попросите, пожалуйста, месье Крупле немедленно прийти сюда, — сказал он явившемуся на звонок дежурному. — Нужно будет записать показания.

Дежурный исчез, а Сантер вплотную подошел к месье Венсу.

— Я всегда испытывал к вам антипатию, вы мне ненавистны! Ядовитая гадина! Но мы еще встретимся и тогда…

Отстранив Сантера, инспектор занял свое место за письменным столом.

— Сожалею, — молвил он с полнейшим равнодушием. — Сожалею, но поступить иначе не могу. Я полагал, что вы имеете более точные представления о требованиях, порою тягостных, обусловленных нашим ремеслом. Предупреждаю, что обязан спросить вас, чем вы занимались в то время, когда совершалось убийство ваших друзей, причем ваши показания будут записываться… Если такой порядок вас не устраивает, скажите. У меня есть другие возможности, судебный следователь с превеликим удовольствием тут же подпишет ордер на ваш арест… Он обернулся.

— Входите, месье Крупле. Нужно запротоколировать ответы этого господина… Располагайтесь за маленьким столиком, там вам будет удобно…