Сентри начал перебирать в уме этих людей. Павика и Лайонса он исключил. Незнакомец из бара тоже не мог иметь отношения к этому делу. «Неприятности с женой», — сказал Лайонс, такое во время войны можно было услышать часто. Это, вероятно, следует считать лучшим объяснением его анонимности. Сентри стал развивать свою мысль дальше. Он рассказал о Твининге Си Стевенсону и Саре, а кузина Сары наверняка потом задавала ей вопросы. Если Меган Уор действительно так тесно связана с Чарльзом Ферраром, тогда последнего тоже не следует исключать. Си Стевенсон, разумеется, вне подозрений…

«Нет, — холодно подумал Сентри, — нельзя исключать никого. Один из этих людей должен был предупредить Сэндса или сам был этим Сэндсом».

— Кеттль, — сказал мистер Пентроп. — Роберт Кеттль. Можем ли мы что-нибудь сделать для вас, Эндрью?

— Нет, благодарю. Я бы хотел сам повидаться с ним.

— Хорошо, если вы подождете у телефона, я дам вам его адрес.

Сентри стал ждать. Было утро понедельника, и воздух за окном кипел от зноя. Сначала он должен, если возможно, найти записную книжку, чтобы была полная ясность с Сарой. Со смертью Твининга Сэндс перестал быть злой тенью, дурным сном, от которого Сентри просыпался по ночам. Он был человеком из плоти и крови, убийцей.

— Извините, что так долго заставил вас ждать, — сказал мистер Пентроп и назвал адрес в Гарломе. И так как он, по всей видимости, чувствовал себя обязанным прибавить что-то, он сказал: — Достойный человек этот Роберт. Он хорошо служил вашему отцу.

«Но вспомнит ли он, — подумал Сентри, — о маленьком пакете, полученном шесть лет назад?»

К его удивлению, Роберт вспомнил. Пакет был получен недели через три после извещения о смерти Ника.

— Это было за два дня до того, как у вашего отца случился первый удар и его отправили в больницу.

— Вы не заглядывали внутрь, Роберт? — спросил Сентри, и ему показалось, что выражение темных глаз Роберта изменилось.

— Нет, мистер Сентри. Я увидел, что книжка совсем рваная, но мистер Сентри сразу положил ее в свой письменный стол. И это все, что я видел до тех пор, пока вы не прислали посыльного и я не отдал ее ему.

Когда Сентри вернулся домой, он уже настолько овладел собой, что мог ясно думать.

Роберт не виноват, ведь он был уверен, что действует в соответствии с желанием Сентри. Сентри в то время жил в отеле, чтобы находиться поближе к больнице, где лежал отец. И в суете последних беспокойных дней перед смертью отца, и потом, при уборке дома на Барроу-Стрит, слуга больше не думал об этом.

Маневр Сэндса был ясен. Он уже в Кабанатуане знал о существовании записной книжки, но не имел возможности украсть и уничтожить ее. Только после того, как Лайонс сообщил о своем намерении отослать ее семье Ника, он разработал план, и счастье ему улыбнулось. Возможно, он несколько дней наблюдал за домом и потом позвонил. На его звонок среди многих других звонков никто не обратил внимания. Сэндс узнал, что Кристофер Сентри при смерти, а сына нет дома. Тогда он позвонил еще раз и измененным голосом, от имени Сентри приказал прислать записную книжку Ника, потому что она нужна отцу.

Нет, Роберта винить не стоит. Но Сара, навещавшая отца за день до его отправки в больницу, то есть через день после получения книжки? Знал ли Сэндс, что Лайонс и записная книжка уже в Соединенных Штатах, или узнал об этом от Сары?

Сентри раздумывал, не пойти ли ему выпить пива, когда позвонил Си Стевенсон и пригласил его пообедать. Они договорились встретиться в ресторане на 51-й улице.

Войдя в половине первого в ресторан, он увидел, что Си еще не появлялся. Сентри сел за стол и заказал себе пива. Держа стакан, он думал о Роберте Твининге, которого похоронят через час-два.

— Эй!

Сентри испуганно обернулся.

— О, извини, Си, я не заметил тебя в этой благородной полутьме, — он принужденно улыбнулся.

— Да, — согласился Си, — прямо руку перед глазами не различишь. — Он указал на стакан. — Надеюсь, ты все же не пронесешь его мимо рта! — Несмотря на шутку, в его голосе слышалась озабоченность.

Они уже почти покончили с едой, когда он упомянул Тауэров.

— Злоида… миссис Тауэр отругала меня за то, что я не уговорил тебя остаться на коктейле. Она не знала, что мы с тобой знакомы, и мне пришлось выкручиваться. Знаешь, я думаю, чем меньше вращаешься в обществе, тем лучше. Может в один прекрасный день ты решишь выгнать ее из дома, и что тогда?

Однако Си согласился, что они милые люди и наконец осторожно начал разговор о том, что было настоящим поводом для их встречи.

— Ты встретил в Чикаго того человека? Как, бишь, его?

— Твининг. Нет, — ответил Сентри как бы между прочим. — Он умер. — Он внимательно вглядывался в лицо друга, но сумел заметить лишь удивление на его круглом лице.

— Что? Должно быть, для тебя это было хорошеньким шоком, ведь ты на него так рассчитывал! Он был последним звеном в цепи, да?

— Более менее.

— Было бы неправдой сказать тебе сейчас, что мне жаль. Я даже рад, что твой источник информации иссяк. Попытайся взглянуть на это с такой точки зрения: если дело обстоит не так, то ты доставляешь себе ненужное беспокойство и неприятности. Если же кто-то действительно послал Ника на смерть, то это может войти у него в привычку с братьями Сентри. — Не получив ответа, он продолжал: — Чего тебе не хватает, так это отпуска — плавание, солнце, загар и все такое прочее. У меня есть небольшой загородный дом, но сейчас там никто не живет. Почему бы тебе не освободиться на несколько дней и не отдохнуть?

Сентри покачал головой.

— Большое спасибо, но не сейчас. Не беспокойся обо мне, Си, на этот раз тебе не стоит играть роль сестры милосердия. Я знаю, что мне делать.

Глава 8

Сентри начал ненавидеть свою квартиру.

Сначала она ему очень нравилась — находилась она в спокойной местности, до нее было легко добираться. Однако одиночество, которое сначала казалось ему таким желанным, теперь стало в тягость. Тишина мучила его вопросами и постоянно напоминала о том, что время шло, что пролетело уже три дня с тех пор, как он узнал о смерти Ника, а он еще ничего не добился.

Самый важный вопрос заключался в том, узнал ли уже Ник Сэндса, когда писал открытку Саре.

Он должен поговорить с Сарой, должен как-то извиниться за свое поведение шесть лет назад. Он должен узнать, кому она рассказала о Твининге, и если он действительно расположит ее к себе, он сумеет выманить у нее письма и открытки Ника.

Он позвонил ей в начале седьмого.

— Это Эндрью. Добрый вечер, Сара.

— О, ты уже вернулся из Чикаго?

— Да. Мне бы хотелось знать, свободна ли ты сегодня вечером. Я бы забежал к тебе на несколько минут.

Пауза. Наверное, она пыталась найти в его словах иной смысл, однако в ней проснулось любопытство, и она, наконец, ответила:

— Да. То есть… ну, хорошо.

— Прекрасно. Когда?

— Около восьми.

— В таком случае, пока, — сказал Сентри, кладя трубку.

Он вошел в дом с прежним чувством антипатии, нажал на кнопку, прошел вестибюль и увидел ожидавшую его в дверях Сару. Ее щеки покраснели, словно она только что с кем-то спорила, подумал Сентри. Она была не одна: из квартиры доносились голоса Меган Уор и Чарльза Феррара.

Они пили коктейли, и Сентри сразу заметил, что стакан Меган уже пуст, а стакан Феррара стоял полный. Это могло означать, что Феррар пришел недавно, а Сара имела возможность поссориться с кузиной. Но это могло означать также, что Меган пила быстро.

Атмосфера в комнате была напряженной, что бросалось в глаза даже непосвященному. Сара вежливо осведомилась, что Сентри будет пить, и исчезла на кухне, хотя Феррар уже поднялся.

Меган Уор, сидящая на софе, немного наклонилась вперед, и Сентри только теперь увидел, что она одета для поездки.

— Я слышала, вы только что вернулись из Чикаго. Путешествие было приятным?