— Знаешь, возможно, это только мои старческие опасения, но… дело, которым ты занимался в Нью-Йорке до своего приезда сюда… Когда я услышал, что ты упал и разбился о скалу, я тут же спросил себя, а действительно ли это был несчастный случай. У тебя нет никаких подозрений?

Сентри повернул голову и встретился взглядом с другом, который теперь испытующе и без всякого юмора смотрел на него.

— Никаких, Си, хотя… нет, это была одна из тех глупых случайностей, которые иногда происходят. Я убежден в этом на девяносто девять процентов.

— Только на девяносто девять?

— Наверное, я насмотрелся фильмов… не могу избавиться от ощущения, что мне надо что-то вспомнить.

После того, как Си ушел, Сентри почувствовал себя слегка пристыженным. Противоречивые мысли носились в его больной голове.

Сэндс не мог быть целиком уверен, что Сентри в тот короткий момент до потери сознания не заметил чего-то, что могло повести к его, Сэндса, разоблачению.

Сентри рассказывал посещающим его о каких-то своих неясных впечатлениях; среди посетителей, вероятно, был и Сэндс. А у него кольт, принадлежащий Сентри. Сентри лежал неподвижно, обдумывая вытекающие из этого возможности. Ни одна ему не нравилась.

Джейн Трестершоу принесла холодную курицу и бульон и сказала, извиняясь:

— Я не знала, что у вас есть запасы.

И из разговора с ней он узнал, что в субботу Джеймс Корт ужинал у них, а потом попросил разрешения посмотреть старые бумаги Говарда Трестершоу.

— Фирма «Консолидейтед кемикалс» празднует свое пятидесятилетие. Я думаю, им нужны какие-нибудь статистические данные и несколько писем старых клиентов, — сказал он.

Звучало логично. Джейн упомянула, что бумаги находились в спальне наверху, которой не пользовались, а оттуда можно было незаметно спуститься по лестнице к выходу. Сэндсу понадобилось бы немного времени, если бы он пошел коротким путем через холм, кладбище и поля… и если бы он бежал, как уже сделал однажды.

Пришла Сара и принесла книги. Ее сопровождала Меган Уор, которая с любопытством смотрела на него своими большими карими глазами. Они пробыли недолго. Сара держалась подчеркнуто отчужденно, мимоходом спросила, что сказал врач и не нужно ли ему чего. И добавила, что они собираются на пляж. Сентри поблагодарил и ответил, что ему ничего не нужно.

Чарльз Феррар прибыл в воскресенье вечером с бутылкой коньяка, которую он торжественно открыл по просьбе Сентри.

— Мистеру Стевенсону повезло, что вы с ним друзья, не правда ли? — Сентри поднял брови, а Феррар быстро добавил: — Это, конечно, шутка. Я имел в виду, что с точки зрения закона… Ведь ранение головы остается ранением головы.

— Конечно, — согласился Сентри. — Но оно не хуже, чем… Вы когда-нибудь падали из мчащегося джипа?

Феррар покачал головой и скорчил гримасу.

— Я уже видел нечто подобное. Однажды сержант моей роты был переброшен через стену, он и сейчас…

Он вдруг умолк, и Сентри увидел, как его тонкие сильные пальцы крепче сжали рюмку. Подождав, Сентри спросил:

— Где это было?

— Где? О, в Новой Гвинее. — Его самоуверенности как не бывало, на лице Феррара отражался лишь страх.

Был ли это страх перед тем, что произошло в Новой Гвинее? Или на Филиппинах?

Феррар между тем взял себя в руки — его предательское волнение длилось не больше минуты. Он холодно сказал:

— Должен признаться, что я совсем не герой. После демобилизации я еще долго страдал от военных воспоминаний.

— Это происходит со многими, — ответил Сентри.

Феррар поднялся. Самообладание полностью вернулось к нему.

— Мне не стоило бы говорить с вами о шоках. — Сентри ждал. — Как я слышал, ваше падение вполне могло оказаться смертельным. Странно, как все иногда случается… Могу я что-нибудь сделать для вас?

В тот же вечер Сентри получил телеграмму из Феникса:

Джеймс Корт пришел днем.

— Я слышал, — сказал он, входя, — что Чарльз расстался с одной из своих драгоценных бутылок. Как поживает ваша голова?

— Хорошо. И благодарю за то, что вы перенесли меня сюда.

Корт пожал плечами.

— Рад, что мог быть вам полезным. Когда вам разрешат встать?

Пальмер полагал, что в четверг. Сентри сказал:

— Завтра.

Корт кивнул, на его лице отражался вежливый интерес. Сентри, следя за ним, осторожно начал:

— Я давно хотел спросить вас. Как обстояли дела с почтой в лагере? Ее пропускали?

— Очень редко. И мы отдали бы за нее правую руку! Многие знакомые говорили мне, что писали, но мы в своей группе за все время не увидели ни одного письма. Ник же, — Корт внимательно посмотрел на Сентри, — через Красный Крест получил целую пачку, когда я прибыл в Кабанатуан. Все сразу и, конечно, со значительным опозданием.

— Мои, наверное, тоже были среди них? И письма Сары?

— Да. Ник рассказал мне обо всех новостях из дома.

Сентри часто спрашивал себя, откуда у Сэндса такое хладнокровие — после всего, что он сделал с Элеонорой, он возвращается в тот же небольшой замкнутый круг людей. Письма Сары отвечали на этот вопрос. В лагере можно легко получить доступ к личным письмам, и Сэндсу нужно было лишь убедиться, что теперь, по прошествии стольких лет, никто не искал водителя машины Элеоноры. Не было никакого подозрения на убийство, никто не знал истинного положения вещей — по меньшей мере, никто в кругу семьи.

Сентри заметил, что Корт несколько растерянно держит горящую сигарету, и сказал:

— Вот же голубая… — фразу он не закончил.

Плоская голубая ваза с серебряной крышкой, которую он использовал под пепельницу, исчезла. Вероятно, ее отнесла на кухню мисс Тиббетт, чтобы вымыть. В данный момент он удовлетворился этим объяснением; позже он сам удивился, как этот факт ускользнул от его внимания.

Корт подошел к кровати и бросил окурок в металлическую пепельницу, стоявшую у Сентри на ночном столике. Он был вежлив, но скучал, и, по всей видимости, собирался скоро уходить.

Сентри лежал и думал о своих посетителях. Все более или менее заботливо спрашивали, когда ему разрешат встать. У всех это была лишь дань вежливости. И только для одного, Сэндса, этот день имел большое значение.

Это был вторник. Но только в среду днем Сентри узнал, что Меган Уор грубо избили в ее комнате, когда она раньше других вернулась домой.

Глава 15

Ему рассказала об этом Сара. Панцирь холодной отчужденности спал с нее, и без него она казалась нежной и легко ранимой.

Джейн, Меган, мать Меган и Сара решили пообедать в городе и уехали из дома около восьми. Меган уже перед тем жаловалась на головную боль, а во время ужина она попросила официанта вызвать такси. От провожатых она отказалась, так как считала, что это ее вина, ей вообще не следовало ехать. Она плохо выглядела и собиралась сразу лечь спать.

— Мы, конечно, не торопились, — продолжала Сара, — а когда вернулись домой около десяти, застали в доме полицию и врача. Меган была в полнейшей истерике, и врач ждал, когда сможет отправить ее в больницу. Он хотел, чтобы ночью она находилась под наблюдением. Ее или избили, или она упала, довольно сильно поранив голову.

Что-то в этом рассказе привлекло внимание Сентри.

— Значит, Меган позвонила в полицию? — спросил он.

— Нет, мисс Гласс, тетка Си Стевенсона. Она приехала, чтобы вернуть Джейн книгу, но увидев в доме свет и не получив ответа на свой стук, вошла и обнаружила Меган.

— Меган объяснила, что случилось?

— Сказала только, что она поднималась к себе, когда кто-то — она уверена, что это был мужчина, — вышел из моей комнаты, расположенной напротив, и ударил ее.

Значит, Сентри не ошибся по поводу дня, имеющего важное значение. Ловушка захлопнулась, но она оказалась пустой. Или не совсем пустой?