– Так вот как это было, – торопился Бейли. – Вы подошли к дому Сартона. Вы нервничали и, как всегда, когда вы волнуетесь, сняли очки и стали их протирать. Вот тут-то вы их и уронили; быть может, и наступили на них. Во всяком случае, очки разбились, и в этот момент дверь отодвинулась, и в ней показалась похожая на Дэниела фигура.

Вы разрядили в него бластер, подхватили остатки очков и скрылись. Труп обнаружили они, а не вы, а когда они увидели вас, оказалось, что вы убили доктора Сартона, а не Дэниела. Беда в том, что доктор Сартон придал роботу свой облик, а вы без очков не заметили разницы. Если вам нужны вещественные доказательства, то они здесь!

С этими словами Бейли осторожно положил на стол микропроектор и бережно накрыл его рукой.

Лицо комиссара Эндерби исказилось от ужаса, лицо Бейли – от напряжения; Р. Дэниел оставался бесстрастным.

Бейли протянул руку к Р. Дэниелу.

– Что, по-вашему, блестело в желобках двери, Дэниел?

– Два небольших осколка стекла, – холодно ответил робот. – Нам это ни о чем не говорит.

– Сейчас вам станет понятно. Это часть вогнутых линз. Измерьте их оптические свойства и сравните со стеклами, которые носит сейчас Эндерби. Не сметь, комиссар!

Он бросился к комиссару и выхватил очки у него из рук, прежде чем тот швырнул их на пол. Тяжело дыша, он протянул их Р. Дэниелу.

– По-моему, этого вполне достаточно, чтобы доказать, что он был у дома Сартона раньше, чем предполагалось.

– Я полностью убежден, – сказал Р. Дэниел. – Теперь я вижу, что был совершенно сбит с толку цереброанализом комиссара. Поздравляю вас, партнер Илайдж.

На часах у Бейли было 24:00. Наступил новый день.

Комиссар медленно опустил голову на руки и невнятно проговорил:

– Это была ошибка. Ошибка… Я не хотел его убивать.

Он неожиданно соскользнул со стула и свалился ничком на пол.

Р. Дэниел бросился к нему со словами:

– Вы причинили ему вред, Илайдж. Это очень плохо.

– Но он жив, не так ли?

– Да. Потерял сознание.

– Ничего, очнется. Нервы подкачали, наверное. У меня не было другого выхода. Дэниел. Для судебного преследования моих выводов было бы недостаточно, я должен был вынудить его сознаться, пусть даже такой ценой. Ведь вы слышали его признание, Дэниел?

– Да, слышал.

– Если помните, я обещал, что это будет на пользу планам Космотауна… Погодите, он приходит в себя.

Комиссар застонал. Он медленно открыл глаза и молча посмотрел на склонившиеся над ним фигуры.

– Комиссар, вы меня слышите? – спросил Бейли.

Эндерби безразлично кивнул.

– Тогда слушайте внимательно. Космонитам сейчас не до вас. У них есть более серьезные дела, и если вы согласитесь сотрудничать…

– Что, что? – В глазах комиссара появилась надежда.

– Вы, должно быть, важная персона в медиевистском движении Нью-Йорка, а то и всей планеты. Убедите своих единомышленников согласиться на освоение космоса. Вы ведь знаете, какую надо проводить линию? Мы сможем вернуться назад к природе… но на других планетах.

– Не понимаю, – пробормотал комиссар.

– Космониты добиваются именно этого. И, черт побери, теперь я полностью разделяю их точку зрения. Ради этого они каждый день рискуют своей жизнью, оставаясь на Земле, и если вы сумеете воспользоваться смертью доктора Сартона, чтобы убедить медиевистов возобновить освоение Галактики, космониты, возможно, сочтут эту жертву оправданной. Вы меня поняли?

– Илайдж совершенно прав, – вступил в разговор Р. Дэниел. – Помогите нам, комиссар, и мы забудем прошлое. Я говорю вам от имени доктора Фастольфа и других. Однако если, согласившись сейчас, вы потом предадите нас, мы будем вынуждены предъявить вам обвинение в убийстве. Надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет? Мне больно напоминать вам об этом.

– И я не подвергнусь судебному преследованию? – недоверчиво спросил комиссар.

– Нет, если поможете нам.

Слезы появились у него на глазах.

– Конечно, конечно. Произошел несчастный случай. Объясните им. Потом, мне казалось, я поступаю правильно.

– Вы поступите правильно, если поможете нам, – убеждал его Бейли. – Спасение Земли – в освоении космоса. Отбросьте свои предрассудки, и тогда вы поймете это. А то поговорите с доктором Фастольфом. А пока вы можете помочь тем, что замнете дело Р. Сэмми. Объясните его гибель несчастным случаем или как вам угодно. – Бейли встал на ноги. – И учтите, Космотаун в курсе всех событий, так что не советую вам замышлять что-нибудь против меня. Надеюсь, это вам понятно, комиссар Эндерби.

– Можете быть спокойны, Илайдж, – сказал Р. Дэниел. – Он искренне соглашается сотрудничать с нами. Это явствует из его цереброанализа.

– Хорошо. Тогда мне пора домой. Как-никак у меня есть жена и сын, и я чертовски хочу спать. – Бейли пытливо посмотрел на Р. Дэниела. – Дэниел, вы останетесь на Земле после отъезда космонитов?

– У меня еще нет никаких инструкций на этот счет. А почему вы меня спрашиваете?

Бейли прикусил губу и нерешительно сказал:

– Ну думал, что когда-нибудь придется делать такое признание такому, как вы, Дэниел, но я доверяю вам. Даже больше – я восхищен вами. Я слишком стар, чтобы самому отправиться на новые планеты, но если в конце концов будут открыты школы для эмигрантов, я отдам туда Бентли. Кто знает, может, когда-нибудь вы с Бентли вместе…

– Кто знает… – Лицо Р. Дэниела не выражало никаких эмоций.

…Джулиус Эндерби смотрел на них обоих с выражением удивления на лице, которое только сейчас стало обретать свой естественный цвет.

– Друг Джулиус, – сказал робот, – я пытался понять кое-какие рассуждения Илайджа. Возможно, я начинаю понимать его мысль, ибо сейчас мне уже кажется, что не должно быть, то есть уничтожение того, что вы, люди, называете злом, не столь оправданно и желательно, как обращение этого зла в то, что вы зовете добром.

Затем нерешительно, словно бы удивляясь своим словам, он произнес:

– Иди и впредь не греши.

Лайдж Бейли неожиданно улыбнулся, взял Р. Дэниела за локоть, и оба рука об руку вышли из комнаты.

Обнаженное солнце

Бейли получает задание

Илайдж Бейли упорно боролся со страхом. Сам по себе срочный вызов к государственному секретарю был достаточно неприятен. Срочность означала, что придется воспользоваться самолетом. Это отнюдь не радовало Илайджа Бейли. Но, в конце концов, путешествие самолетом, хотя, конечно, и не удовольствие, но вовсе не означает прыжок в неизвестность.

На самолете, как Бейли знал, нет окон. Будет хороший искусственный свет, приличная еда и прочие удобства.

– Мне это совсем не нравится, Илайдж. Зачем тебе самолет? Почему не поехать не подземном поезде? – настойчиво твердила Джесси.

– Потому что я полицейский, – отвечал Бейли, – и обязан безоговорочно выполнять приказания начальства. Во всяком случае, – он усмехнулся, – если я хочу по-прежнему получать содержание по классу С-7…

Джесси вздохнула. С этим трудно было спорить.

В самолете Илайдж Бейли неотрывно смотрел на киноэкран, чтобы отвлечься от мыслей об окружающей самолет атмосфере.

Он твердил: «Я полностью защищен, самолет подобен небольшому городу». Но он знал, что это не так. Всего лишь несколько дюймов стали защищали его от… от пустоты. Да, да, пустоты, ибо воздух – это пустота.

Наверное, сейчас он пролетал над дорогими его сердцу погребенными глубоко под землей городами. Он представлял бесконечно длинные улицы подземных городов, заполненные торопящимися людьми – фабрики, дома, столовые, поезда – всюду привычное тепло и всюду люди, люди… бесконечное множество их. А он один в открытом, холодном, равнодушном пространстве, едва отделенный от него тонкими стенками самолета, он мчится в пустоте…