Под влиянием различных обстоятельств Харлан, однако, начинает колебаться в своих убеждениях, внушенных ему в процессе обучения и воспитания. Его все больше возмущает иерархический строй с его «высшими» и «низшими» кастами, где на социальном дне находятся обычные люди — «времяне», похищаемые из реальности для обслуживания Вечных. Он узнает об интригах среди Вечных, об использовании ими аппаратов для подслушивания и слежки, об утонченных методах расправы с нарушителями установленных порядков. В конце концов он обнаруживает, что сама Вечность больше похожа не на идеализированный средневековый монастырь, а на полицейское государство. Ему нечего возразить на обвинения, брошенные ему в лицо Нойс; Вечность предстает перед ним «такой, какой она была в действительности — клоакой закоренелых психопатов, спутанным клубком человеческих жизней, беспощадно вырванных из своей среды».
В ходе драматических столкновений с действительностью, в процессе личных переживаний Харлан пересматривает моральные ценности, которыми руководствовался прежде. Его уверенность в правоте и непогрешимости Вечных по отношению к обитателям Времени поколеблена репликой Нойс: «Но ведь это же преступление!.. Как вы смеете? Кто позволил Вечным распоряжаться нашей судьбой?» Раздражение, которое у него первоначально вызывали сожаления окружающих об отдельных последствиях вмешательства в реальность,, перерастает в сомнения в необходимости всей деятельности Вечных вообще.
С незаурядным художественным мастерством и психологическим тактом писатель показывает, как в душе его героя, наделенного обостренным чувством социальной справедливости, нарастает протест. Побуждаемый сначала стремлением лишь реформировать, усовершенствовать социальный строй внутри Вечности, Харлан приходит к решению уничтожить Вечность.
В «Конце Вечности» Азимов обращается к «вечной» философской и моральной проблеме — к конфликту между целью и средствами ее достижения в человеческой деятельности. Эта проблема, над решением которой бились целые поколения мыслителей в прошлом, приобрела исключительную остроту в нашу эпоху, когда развитие науки и техники вложило в руки людей ни с чем не сравнимые средства разрушения и созидания, поставив человечество перед дилеммой: во имя каких целей они будут употреблены. Решение, которое предлагает Азимов, глубже и убедительнее, чем в подавляющем большинстве философских трактатов и моральных нравоучений на? ту тему. Его роман содержит в себе опровержение знаменитого иезуитского принципа «цель оправдывает средства», которым обосновывались самые ужасные преступления в истории.
Азимов не останавливается на том сравнительно элементарном и очевидном для каждого случае, когда благородные цели лицемерно провозглашаются для маскировки эгоистических, корыстных интересов отдельных лиц или же привилегированных слоев. Его занимают гораздо более сложные ситуации, когда люди искренне убеждены в благородстве поставленных ими перед собой целей и когда эти цели в самом деле благородны. Могут ли вообще люди искать оправдания своим поступкам в тех целях, которыми они руководствуются? Во имя чего, например, можно без зазрения совести принести в жертву 50 миллиардов людей? Отвечая на этот вопрос, Азимов прежде всего показывает, что за благородными целями могут скрываться совершенно иные мотивы и побуждения, в которых люди не отдают себе отчета. На первый взгляд Вечные в романе ставят перед собой «только одну цель — улучшение реальности, увеличение суммы человеческого счастья». Они искренне верят в это. Однако затем оказывается, что вмешательство Вечных в жизнь людей могло подсознательно быть продиктовано им просто стремлением увековечить свое господство над человечеством. И даже Твиссел, председатель Совета Времени, делится с Харланом своими сомнениями на этот счет: «А вдруг мы, несмотря на все наши самые честные и благородные намерения, остановили эволюцию человека, потому что боялись встретиться со сверхлюдьми?»
Идея путешествия во Времени, воплощенная в романе, позволяет писателю поставить проблему цели и средств в масштабе человеческой истории в целом. Как узнать, в самом деле, в чем состоит наибольшее благо, наивысшая цель с точки зрения всего человеческого рода? В эпилоге романа Азимов вкладывает в уста Нойс собственные размышления о месте и призвании человечества во вселенной: «Наивысшего блага?.. А что это такое? Кто отвечает на этот вопрос? Ваши счетные машины, ваши анализаторы, ваш Кибермозг?» Трудность, связанная с ответом на эти вопросы, как считает Азимов, состоит, однако, не в том, чтобы найти формулу человеческого счастья, равно пригодную для всех времен и народов. Даже если бы подобная формула была найдена, оказалось бы, что ее невозможно применить.
Высшее благо для человечества в целом отнюдь не совпадает с суммой наибольшего благополучия для людей на каждом отдельном отрезке, в каждом столетии всемирной истории, для каждого народа и поколения. Разве рабство в античном мире было наибольшим из всех возможных благ для подавляющего большинства людей в тот период? Не лучше ли было бы для индейцев XVI–XIX веков, чтобы европейцы вообще не открывали Америку? Можно ли утверждать, что революции и гражданские войны совпадали во времени с увеличением благополучия живших в тот период поколений? Погоня за наибольшей суммой благ для каждого текущего поколения заставила бы исключить из всемирной истории почти все периоды крутой ломки устоявшихся отношений и привела бы к резкому замедлению, если не к прекращению общественного прогресса. И не случайно вся будущая история человечества, описанная в романе, приобретает характер бесконечного повторения уже пройденных циклов. «Любая система, — пишет автор, — которая, подобно Вечности, позволяет кучке людей принимать решения за все человечество, выбирать за человечество его будущее, неизбежно приводит к тому, что высшим благом начинают считаться умеренность и безопасность — синонимы посредственности». Противоречие между целью и средствами, как считает Азимов, нельзя разрешить, просто заменив одну цель другой. Решение проблемы вовсе не состоит в том, что взамен цели — «наивысшее благо», которую преследуют Вечные, люди из скрытых столетий навязывают человечеству иную, лучшую цель. Каковы бы ни были цели, которыми действительно руководствуются люди, их реальное значение в истории исчерпывается тем, что позволяет давать моральную оценку их поведению и поступкам.
В масштабе всемирной истории каждая определенная цель, коль скоро она осуществлена, превращается в средство достижения последующих целей. Согласно материалистическому пониманию истории развитие общества — это не продукт идеальных побуждений людей, а результат тех материальных средств, которые были на всем ее протяжении употреблены ими во имя разных целей. Именно эти средства, приводимые в движение людьми, независимо от их субъективных намерений, — единственная действующая причина в истории, лишь она одна может сказаться на ходе общественного развития. Лучшая цель поэтому та, которая предполагает употребление наилучших, возможно более гуманных средств для своего достижения.
Заставляя читателя задуматься над этими проблемами, роман Азимова тем самым помогает осознать, что нет и не может быть таких целей, которые оправдали бы в глазах человечества термоядерную войну, диктатуру кучки олигархов, вооруженную интервенцию, подавление демократических прав народа, расовую ненависть и прочее социальное зло. Каждый человек, пусть в небольшой степени, в своем роде Харлан; от его решений и действий тоже зависит, будет или не будет увековечен антагонистический общественный строй со всеми его катаклизмами и несправедливостями.
Прочитав роман Азимова, читатель, разумеется, вправе также спросить: допустимы ли с научной точки зрения те предположения, которые положены автором в основу сюжета? На этот вопрос, рискуя разочаровать некоторых, приходится ответить отрицательно. В романе «Конец Вечности» можно обнаружить два слабых места. Одно из них — слишком вольное обращение с понятием «время», другое связано с социологической концепцией автора. В соответствии с современными философскими и физическими представлениями об объективном мире время и пространство являются не абсолютными, а относительными свойствами движущейся материи. При всей относительности времени оно, однако, обладает исключительно важным обьективно присущим ему признаком, а именно — необратимостью. Иначе говоря, все процессы, происходящие во времени, протекают в одном направлении: от прошлого через настоящее в будущее. Употребляя по отношению ко времени такое определение, как «четвертое измерение», нельзя рассматривать его упрощенно в виде какого–то своеобразного пространственного вместилища, где одновременно сосуществуют все прошлые и будущие состояния каждого явления! В любой данный момент времени реально существует только настоящее; прошлое же и будущее объективно существует только в качестве элементов этого настоящего; первое — как его основание, причина, а второе — потенциально, как возможность.