– Понятно, – сказал он. – Михаила поддерживала Англия, а Николая – Америка. В обеих странах группы финансистов стремятся получить нефтяные концессии. Лоялистская партия утвердила Михаила своим кандидатом на престол. Теперь им придется искать кого-то другого. Это неудача для Айзекстайна и компании и Джорджа Ломакса и очень хорошо для Уолл-стрит. Я прав?

– Вы недалеки от истины, – согласился суперинтендант Баттл.

– Я почти готов поклясться, что знаю, зачем вы были в этой рощице, – сказал Энтони.

Детектив невозмутимо улыбался.

– Международная политика, конечно, очень увлекательна, – продолжал Энтони, – но боюсь, что должен вас покинуть. У меня назначена встреча в классной комнате.

Он весело зашагал к дому. Достопочтенный Тредуэлл показал ему дорогу в классную комнату. Он постучал в дверь и вошел. Его приветствовали радостными криками.

Гаггл и Уинкл немедленно бросились к нему навстречу и торжественно представили его мадемуазель.

Энтони неожиданно почувствовал угрызения совести. Мадемуазель Брюн была маленькой женщиной средних лет, с желтоватым лицом, тронутыми сединой волосами и крошечными усиками.

Она совсем не походила на искательницу приключений.

«Наверное, – подумал Энтони, – я попал в дурацкое положение. Ничего, я должен и через это пройти».

Он был в высшей степени приветлив с мадемуазель, а она, в свою очередь, несказанно обрадовалась вторжению в классную комнату приятного молодого человека. Чаепитие прошло великолепно.

Но вечером, оставшись один в отведенной ему очаровательной спальне, Энтони несколько раз удрученно покачал головой.

«Я ошибся, – сказал он себе. – Второй раз ошибся. И никак не могу понять, что происходит».

Он долго расхаживал по комнате.

– Какого черта! – воскликнул он.

Дверь тихо приоткрылась. Еще через минуту в комнату вошел человек и почтительно остановился у порога.

Это был высокий, светловолосый, крупный мужчина с высокими, славянскими скулами и фанатичным взглядом.

– Кто вы, черт возьми? – спросил Энтони, уставившись на него.

Тот ответил на безупречном английском:

– Меня зовут Борис Анчуков.

– Слуга принца Михаила?

– Да. Я служил моему хозяину. Он умер. Теперь я ваш слуга.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал Энтони. – Но мне не нужна прислуга.

– Вы теперь мой хозяин. Я буду вам верно служить.

– Да… но… послушайте… мне не нужна прислуга. Я не могу себе это позволить.

Борис Анчуков посмотрел на него с некоторым пренебрежением:

– Я не прошу денег. Я служил моему хозяину. Поэтому буду служить вам… до смерти!

Быстро пройдя вперед, он опустился на одно колено, взял руку Энтони и приложил ее к своему лбу. Затем встал и вышел из комнаты так же быстро, как и вошел.

Энтони удивленно смотрел ему вслед.

«Ну и чудак, – сказал он себе. – Верный пес. Любопытные инстинкты у этих славян».

Он встал и опять зашагал по комнате.

– Все равно, – пробормотал он, – неловко… чертовски неловко… именно сейчас!

Глава 17

Полночное приключение

Дознание состоялось на следующее утро. Оно в корне отличалось от дознаний, описанных в детективной литературе, и удовлетворило даже Джорджа, несмотря на тщательное сокрытие всех интересных деталей. Суперинтендант Баттл и следователь, работавшие вместе при поддержке старшего констебля, немного развеяли охватившую всех скуку.

Сразу же после дознания Энтони потихоньку уехал.

Его отъезд стал для Билла Эверсли единственным светлым событием этого дня. Джордж Ломакс, одержимый страхом, что в прессу просочится нечто, способное навредить его департаменту, был невыносим. Мисс Оскар и Билл все время находились в состоянии нервного напряжения. Все сколь-нибудь полезное и интересное делалось мисс Оскар. Обязанности Билла заключались в том, чтобы бегать взад-вперед с различными поручениями, расшифровывать бесчисленные телеграммы и выслушивать жалобы Джорджа.

В субботу вечером Билл лег спать совершенно изможденным. Из-за домогательств назойливого Джорджа ему фактически так и не представилось случая поговорить с Вирджинией, и он чувствовал себя обиженным и обделенным. Слава богу, этот колониальный тип куда-то пропал. Слишком уж он злоупотреблял обществом Вирджинии. И конечно, если Джордж Ломакс продолжает валять дурака… Кипя негодованием, Билл заснул. А во сне пришло успокоение. Ведь ему приснилась Вирджиния!

Это был героический сон, в котором ему отводилась роль галантного спасителя. Он вынес Вирджинию на руках с верхнего этажа горящего дома. Она была без сознания. Он положил ее на траву. Затем отправился искать пакет с сандвичами. Ему было очень важно найти эти сандвичи. Они были у Джорджа, но вместо того, чтобы отдать их Биллу, он принялся диктовать телеграммы. Теперь они находились в ризнице церкви, и в любую минуту там могла появиться Вирджиния, чтобы обвенчаться с ним. Ужас! На нем была пижама! Он должен сейчас же ехать домой и одеться как подобает. Он бросился к машине. Машина не заводилась. В бензобаке нет бензина! Он отчаялся. Затем подошел рейсовый автобус, и из него вышла Вирджиния под руку с лысым бароном. Она была восхитительна в жемчужно-сером изысканном платье. Подошла к нему и игриво потрясла за плечи. «Билл, – сказала она. – Ах, Билл. – Она потрясла его сильнее. – Билл, проснитесь. Да проснитесь же, наконец».

Совершенно ошеломленный, Билл проснулся. Он лежал в своей спальне в Чимнизе. В пижаме. Но ему казалось, что он все еще спит.

Вирджиния склонилась над ним и с небольшими вариациями повторяла одни и те же слова:

– Проснитесь, Билл! Да проснитесь же! Билл!

– Привет! – сказал Билл, садясь на постели. – В чем дело?

Вирджиния с облегчением вздохнула:

– Слава богу. Я думала, вы уж никогда не встанете. Я трясла вас и трясла. Вы полностью проснулись?

– Думаю, да, – неуверенно произнес Билл.

– Вы форменный чурбан, – осерчала Вирджиния. – Сколько же я с вами провозилась! У меня даже руки болят.

– Эти оскорбления незаслуженны, – с достоинством возразил Билл. – Позвольте сказать, Вирджиния, что вы ведете себя не так, как подобает порядочной молодой вдове.

– Не будьте идиотом, Билл. Тут происходят непонятные вещи!

– Что такое?

– Нечто странное. В зале заседаний. Мне показалось, я слышала, как где-то хлопнула дверь, и пошла посмотреть. Прокралась по коридору и заглянула в щелочку приоткрытой двери. Увидела я немного, но зрелище было столь необыкновенным, что мне захотелось увидеть еще больше. Затем вдруг я почувствовала – мне необходимо немедленное присутствие рядом с собой симпатичного, большого, сильного мужчины. Поскольку из всех гостей вы самый симпатичный, большой и сильный, я пришла и попыталась вас тихо разбудить. Но мне на это понадобились века.

– Понятно, – сказал Билл. – Чего же вы от меня хотите? Встать и поймать грабителей?

Вирджиния приподняла брови:

– Я не уверена, что это грабители. Билл, это очень подозрительно. Но не будем терять время. Вставайте.

Билл покорно поднялся с постели.

– Подождите, пока я обуюсь… Где мои ботинки? Каким бы крупным и сильным я ни был, я не собираюсь преследовать закоренелых преступников босиком.

– Мне нравится ваша пижама, Билл, – одобрительно произнесла Вирджиния. – Яркая, но не вульгарная.

– Если уж на то пошло, – заметил Билл, протягивая руку ко второму ботинку, – мне нравится эта ваша штучка. Очень приятный оттенок зеленого. Как это называется? Не халат же, правда?

– Это неглиже, – ответила Вирджиния. – Рада, что вы вели столь целомудренную жизнь, Билл, что даже не знаете таких слов.

– Не такую уж целомудренную, – с негодованием возразил Билл.

– Вы сами себя выдали. Вы очень милый, Билл, и вы мне нравитесь. Пожалуй, завтра утром, скажем, часов в десять, в самое безопасное время, чтобы не возбудить нежелательных кривотолков, я бы даже могла вас поцеловать.

– Я всегда полагал, что такие вещи делаются без подготовки, – предположил Билл.