– Но что же он делал с деньгами?

– А это очень просто, – сказал Лежен, – хотя догадался я лишь тогда, когда побывал у него в Борнмуте. Он просто скупец. Любил деньги ради денег, не из-за того, что их можно тратить. Коттедж очень скудно обставлен, и все больше вещами, которые по дешевке куплены на аукционах. Он не любил тратить деньги, любил их копить.

– По-вашему, держал в банке?

– Вряд ли, – ответил Лежен. – Скорее всего, найдем их где-нибудь под половицей.

Мы некоторое время молчали, и я размышлял о странном существе по имени Захария Осборн.

– Корриган объяснит его поступки неправильной функцией какой-нибудь железы, – проговорил Лежен задумчиво. – Я человек без затей, для меня Осборн просто негодяй. И не могу понять, почему неглупый человек может так по-дурацки себя вести.

– Представляется, – заметил я, – что за преступными делами всегда стоит зловещая и необычная личность, выдающийся ум.

Лежен покачал головой.

– Вовсе нет, – возразил он. – Преступления не может совершать выдающаяся личность. Преступник видит себя человеком особенным, значительным, на деле же он всегда попросту ничтожен.

Глава 25

РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

В Мач-Диппинг все по-прежнему дышало покоем и навевало покой.

Роуда опять занималась лечением собак. Увидев меня, она поинтересовалась, не хочу ли я ей помочь. Я отказался и спросил, где Джинджер.

– Она пошла на виллу «Белый конь».

– Зачем?

– Ей интересно посмотреть.

– Но ведь дом стоит пустой!

– Ну и что?

– Она переутомится. Она еще очень слаба.

– Перестань, Марк. Джинджер поправилась. Ты видел новую книгу миссис Оливер? Называется «Белый какаду». Там, на столе.

– Милая миссис Оливер. И Эдит Биннз.

– Что еще за Эдит Биннз?

– Женщина, которая опознала фотографию. И служила верой и правдой моей покойной крестной.

– Что с тобой?

Я не ответил и направился к старой таверне. По дороге мне встретилась миссис Дейн-Колтроп. Она радостно поздоровалась со мной.

– Я все время понимала, до чего это абсурдно, – призналась она. – Однако поверила в такое жульничество. Просто не могла во всем толком разобраться. – Она повела рукой в сторону виллы, опустевшей, выглядевшей так мирно в свете угасающего дня. – По сути дела, здесь никогда не обитало зло. Ни фантастических сделок с дьяволом, ни обрядов черной магии никто не совершал. Просто салонные затеи. Только вот жизнь человеческую в грош не ставили – вот где крылось истинное зло. Обставлялось все с размахом, но, воистину, как это ничтожно и презренно.

– У вас с инспектором Леженом сходные взгляды.

– Он мне нравится, – сказала миссис Дейн-Колтроп. – Зайдем в дом, поглядим, где Джинджер.

– Чем она там занялась?

– Отмывает что-то.

Мы вошли в низкую дверь. В доме сильно пахло скипидаром. Джинджер орудовала тряпками и бутылочками. Она обернулась к нам. Все еще бледная, исхудавшая, на голове шарф – волосы пока не отросли... От прежней Джинджер осталась одна тень.

– С ней все обойдется, – успокоила меня миссис Дейн-Колтроп, как всегда прочитав мои мысли.

– Взгляните! – торжествующе воскликнула Джинджер, указывая на старую вывеску, над которой трудилась. Вековая копоть и грязь были сняты, на темном фоне отчетливо проступило изображение всадника, сидящего на коне, – ухмыляющийся череп, белый блестящий скелет.

Миссис Дейн-Колтроп произнесла глубоким, звучным голосом:

– Откровение, глава шестая, стих восьмой: «И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним...»[90]

Мы помолчали, затем миссис Дейн-Колтроп совсем прозаически докончила:

– Ну, вот и все. – Произнесла так, словно выбросила что-то в мусорную корзину. – Мне пора, – добавила она. – У меня родительское собрание.

Она постояла в дверях, кивнула Джинджер и проговорила неожиданно:

– Из вас выйдет прекрасная мать.

Джинджер почему-то залилась краской.

– Джинджер! – позвал я. – Ну как?

– Что «как»? Буду ли я хорошей матерью?

– Ты знаешь что.

– Пожалуй... Но мне требуется предложение по всей форме.

Я сделал предложение по всей форме.

Последовала короткая интерлюдия, потом Джинджер спросила:

– А ты точно не хочешь жениться на этой своей Гермии?

– Господи! – воскликнул я. – Совсем забыл! – И достал из кармана письмо. – Получил три дня назад. Она приглашает меня в «Олд Вик» на «Тщетные усилия любви»[91].

Джинджер взяла письмо и разорвала его в мелкие клочки.

– Если в будущем ты захочешь пойти в «Олд Вик», то пойдешь со мной, – заявила она тоном, не допускающим возражений.

Коттедж 'Соловей'

- До свидания, дорогая.

- До свидания, любимый. Аликс Мартин стояла, прислонясь к маленькой, грубо сколоченной калитке, и смотрела вслед мужу, который шел по дороге в деревню.

Вот он дошел до поворота и исчез из виду, а Аликс все стояла в той же позе, рассеянно поправляя красивые каштановые волосы, то и дело падавшие ей на лицо.

Глаза ее были задумчивыми и мечтательными.

Аликс Мартин не блистала красотой, даже и хорошенькой, строго говоря, ее не назвали бы. Но ее лицо, лицо женщины уже не первой молодости, светилось таким счастьем и нежностью, что ее бывшие сослуживцы едва ли узнали бы в ней прежнюю Аликс Кинг, опрятную деловую девушку, умелую, немного резкую, способную и лишенную фантазии.

Она с трудом окончила школу, едва сводя концы с концами. Пятнадцать лет, с восемнадцати до тридцати трех, она зарабатывала себе на жизнь стенографией, а в течение семи лет из этих пятнадцати содержала еще и больную мать. Эта борьба за существование ожесточила мягкие черты девичьего лица.

Правда, у нее было что-то вроде любовной истории с Диком Виндифордом, который работал вместе с ней. Как истинная женщина, она чувствовала, что нравится ему, хотя и не показывала виду. Внешне они были друзьями, не больше. Из своего скудного жалованья Дик с трудом мог выделить деньги, чтобы платить за учебу младшего брата. В то время он не мог и думать о женитьбе.

Совершенно неожиданно пришло к девушке избавление от ежедневного труда. Умерла ее дальняя родственница, завещав ей все свои деньги - несколько тысяч фунтов, приносивших двести фунтов ежегодно. Для Аликс это означало свободу, жизнь, независимость. Теперь им с Диком можно было пожениться.

Но Дик повел себя неожиданно. Он никогда прямо не говорил Аликс о своей любви; теперь он, казалось, меньше всего собирался это сделать. Он избегал ее, стал замкнутым и угрюмым. Аликс быстро поняла причину: гордость и щепетильность не позволяли ему именно теперь просить Аликс стать его женой. От этого он нравился не меньше, и она уже подумывала, не сделать ли ей первого шага, как вторая в ее жизни неожиданность обрушилась на нее.

В доме своей подруги она познакомилась с Джеральдом Мартином. Он страстно влюбился в нее, и уже через неделю состоялась их помолвка. Аликс, которая считала себя "не из тех, которые влюбляются", буквально потеряла голову.

Невольно она разбудила чувства Дика Виндифорда. Он пришел к ней и, заикаясь от гнева, выкрикнул:

- Он совершенно чужой тебе! Ты о нем ничего не знаешь!

- Я знаю, что люблю его.

- Как ты можешь знать, - ведь ты знакома с ним одну неделю!

- Не каждому нужно одиннадцать лет, чтобы убедиться, что он влюблен в девушку! - рассердилась Аликс.

Он побледнел.

- Я люблю тебя с тех пор, как впервые встретил. Я думал, что и ты любишь меня.

- Я тоже так думала, - призналась Аликс. - Но я думала так потому, что не знала, что такое любовь.

Дик просил, умолял, даже угрожал, - угрожал сопернику, занявшему его место. Аликс поразил взрыв чувств, скрывшихся под внешней сдержанностью человека, которого, ей казалось, она знала так хорошо.