Прокурор попросила, естественно, признать Дзинтараса виновным и приговорить к лишению свободы сроком на два года. Осипов, также естественно, попросил оправдать в связи с тем, что имел место добровольный отказ от совершения преступления, не вовремя пресеченный сотрудниками милиции.

Написание приговора заняло у Белолобова меньше часа. Наказание — год исправительных работ в местах, определяемых органами отбытия наказания (по-простому — «на химии»). Вот тут и наступило время Дзинтараса оторвать глаза от пола и ошарашенно посмотреть па судью. При этом он произнес что-то по-латышски.

Вечером Осипову домой позвонила секретарь консультации и сообщила, что завтра к десяти утра Феликс Исаакович ждет сто у себя в кабинете.

Феликс смотрел на Вадима с нескрываемым удивлением. Долго смотрел.

Потом сказал:

— Вы понимаете, Вадим, чем рисковали?

— Чем, Феликс Исаакович?

— Тем, что могли вылететь из коллегии, так и не успев в нее попасть!

— Хуже было бы потерять ваше уважение… — Вадим сделал паузу, набрал воздух и выпалил: — Уважение к мнению и оценкам Ирины Львовны!

— Ну, ты и нахал, — сорвавшись на «ты», сказал заведующий. — Л кстати, вы не забыли, Вадим, что кража есть формальный состав, и преступление считается оконченным с момента изъятия объекта…

— Как! — вскрикнул Вадим. — Но он же помещение не покинул!

— И мне известно, что ваш подзащитный в суде заявил, что он из «Детского мира» вышел на улицу и лишь потом вернулся!

— Черт! — вырвалось у Вадима.

— Надо лучше законы читать, юноша! И подзащитных готовить грамотно! — довольный собой, подытожил заведующий.

— Вадим! Вы идете? Мне нужны ваши штаны! — опять раздался из-за перегородки голос Ирины Львовны.

— Иду-иду, — отозвался Вадим и, обращаясь к посетителям, немолодой паре, сидевшей у пего в кабинете битый час, сказал: — Извините, я на несколько минут вас покину. Коллеге нужен мой совет.

Прачка

В Московскую городскую коллегию адвокатов, куда принимали не более двадцати выпускников юридических вузов в год, Вадим Осипов попал с третьей попытки. Членом КПСС не состоял, родители в адвокатуре не служили, так что ни для горкома партии, где согласовывалась, вернее, утверждалась каждая кандидатура нового правозаступника, ни для Президиума коллегии Вадим не был «своим парнем». Но все-таки его приняли. За настойчивость, блестящие знания. И терпение.

Но работать адвокатом, в смысле быть принятым в коллегию, еще не означало стать адвокатом. Стать адвокатом, а не числиться им, значило, прежде всего, иметь клиентуру, то есть людей, обращавшихся именно к тебе. Людей, которым тебя порекомендовали их друзья и знакомые, уже имевшие радость отдать тебе свои деньги и остаться при этом довольными.

Обычно на то, чтобы обзавестись «клиентской базой», уходило лет десять. Столько Вадим ждать не мог и не хотел. И семью надо было кормить, и амбиции не позволяли.

Правда, существовал еще один способ, помимо самостоятельного десятилетнего труда в надежде на светлое будущее. Адвокаты старшего поколения — имеются в виду хорошие адвокаты — кто из-за перегруженности работой, а кто и из лени, частенько передавали обратившихся к ним клиентов молодым. Неписаное правило предусматривало обязанность молодого адвоката выплатить сосватавшему клиента «старику» тридцать процентов гонорара. Для некоторых «стариков» эти доходы становились чуть ли не основными. Однако Вадима подобная ситуация не устраивала. Да, деньги были нужны до крайности. И семьдесят остающихся процентов гонорара пришлись бы весьма кстати.

Но, проведя пару дел таким традиционным для молодежи образом, Вадим объявил, что больше дела «за тридцать» не принимает. «Старики» хмыкнули, покачали головами, мол, ну-ну, посмотрим.

В те времена все адвокаты вели так называемый консультационный прием граждан. На профессиональном жаргоне это называлось «улица». Стоила такая консультация один рубль. В среднем за одно дежурство, а их было два в неделю, можно было заработать десятку. Жить на 80 рублей в месяц Вадиму не хотелось. Что было делать? «Включить голову», — как говаривал ему отец.

Поскольку одноклассники и однокурсники, родственники и соседи по дому все-таки иногда направляли к Вадиму кого-то за профессиональным советом, он придумал вот что.

Дежурство Вадима начиналось в три часа дня в среду и в десять утра в пятницу. Если кто-то из рекомендованных на консультацию звонил договориться о встрече, он всем назначал одно и то же время — 15.00 в среду. Почему?

О! Вы забыли советские времена! Имело ценность только то, что доставалось по блату и было дефицитом. Иногда покупали вещь, отстояв огромную очередь, и только потом начинали думать, зачем она, собственно, нужна. За дефицит переплачивали втридорога. Социальный статус человека определялся не тем, сколько он зарабатывает, а тем, что он может «достать». И как же молодому адвокату сделать дефицит из себя? Эту-то проблему Вадим и решал, искусственно создавая очередь к себе.

Происходило вот что.

В консультацию заходит посетитель, В коридоре ждут приема три-четыре человека.

— Кто последний?

— А вы к кому? — откликается кто-нибудь из ожидающих.

— Да к адвокату, к кому же! — не понимает вопроса вошедший.

— Понятно, что к адвокату, — со свойственной советскому человеку агрессией реагирует очередник, — к кому конкретно?

— Да я не знаю. К любому, наверное.

— К любому — проходите, очереди нет.

И действительно, поскольку одновременно го дежурили семь-восемь адвокатов, очередь если и возникала, то после шести вечера, когда народ заходил в консультацию по дороге с работы домой.

Что делал советский человек в подобной ситуации? Разумеется, узнав, что все трое ждут приема именно у Осипова, посмотрев на часы и оценив соотношение «время — дефицит», гражданин занимал очередь и ждал. И именно он, когда заходил следующий посетитель, с особой уверенностью в правильности и мудрости своего решения радостно сообщал тому, что «к любому адвокату — это прямо сейчас, а вот к Осипову — будете за мной». Осипова он еще и в глаза не видел, но уже был горд, что успел вовремя занять очередь.

Ох, советские очереди! Дождетесь ли вы того золотого пера, того могучего литературного таланта, того глубинного философского осмысления, которого вы воистину достойны? Как без вас стало скучно! Разве может общение в Интернете заменить разговоры в очереди!

Вадим не был маркетологом. Да и слова-то такого в начале 80-х в нашей стране не знали. Зато прирожденные способности психолога, а главное, привычка думать, искать нестандартные решения, — этим он обладал. Как и неумением просчитывать, какие неприятности может принести успех.

А успех был. К шести часам вечера в приемной скапливалось человек тридцать-сорок. Наивные советские люди хотели знать свои права. И рубль за это отдать не жалко, да и не такие уж это большие деньги. Правда, и толку от этих знаний выходило еще меньше, чем на рубль. Но все равно приятно.

Как бы там ни было, из толпы страждущих правовых знаний две трети ждали Осипова. Вадим стал зарабатывать с «улицы» по 200–250 рублей в месяц, что по чем временам вполне прилично.

Но этого Осипову показалось недостаточно. Пользуясь своей молодостью, привлекательной внешностью и абсолютно нищенской зарплатой секретарши консультации, он пошел дальше. Мило кокетничая, но ни на миллиметр не переходя грань невинного флирта, он пообещал милой девочке тридцать процентов от своих доходов, которые будут получены благодаря ей.

Когда кто-то приходил в консультацию — не важно, в какое время и в какой день недели, — подходил к окошку секретаря и спрашивал: «К кому можно обратиться с таким-то вопросом», — в ответ неизменно слышал, что вот именно по данному вопросу только к Осипову.