В развалинах дворца Ашшурнасирапала, а также его преемников было найдено несколько статуй и множество рельефов на камне. Чудовищные по своим размерам статуи поражают тщательностью и изяществом отделки. Тонко обозначены линии шеи, перьев, из которых составлены крылья, завитки бороды и усов, кольца хвоста у гениев-хранителей. Но особенно тщательно подчеркивались мускулы ног.
У крылатых чудовищ не четыре ноги, а пять. Это делалось для того, чтобы зритель, с какой бы стороны он ни смотрел, видел непременно четыре ноги. Если смотреть сбоку – крылатое чудовище идет; если смотреть спереди – стоит. Так всегда поступали художники, высекавшие статуи для дворцов ассирийских владык. Не только фигуры гениев, но и львов, найденные в одном из ассирийских дворцов, имеют пять ног. Крылатые быки считались гениями – стражами ворот. Размеры их были огромны, но морды – добродушны.
Во дворце Ашшурнасирапала была найдена статуя гения-покровителя. Это чудовище (хотя и не таких больших размеров, как быки), крылатая фигура которого имеет тело человека и голову орла или ястреба; в одной руке у него корзина, в другой – плод, который чудовище как бы протягивает царю. На корзине изображено дерево жизни, плоды с которого собирают и кладут в корзиночки два гения, — копии того, что высечен на большом камне.
Таким образом, крылатый дух с головой ястреба должен был изображать хранителя жизни царя. С дерева жизни могли вкушать плоды только боги; но ведь ассирийские цари считали себя сыновьями богов, подобными им, и верили, что они так же достойны этих плодов, как и боги.
Мастеров было немало. Резчики работали над отделкой фигур крылатых быков, львов и над гением дерева жизни, полировали каменные плиты для украшения стен дворца и вырезали на них рельефные картины.
Одна из них изображала осаду крепости, к которой придвинули таран, окованный спереди медью и заканчивающийся изображением головы дикого зверя; под разрушительными ударами тарана в стене крепости образовалась огромная брешь. На другом рельефе осажденные ловким маневром сумели зацепить таран крюками и отвести его в сторону. А вот завершающая сцена сражения: враги бегут, но безуспешно; меткие стрелы ассирийцев поражают одного за другим.
На заключительных рельефах – торжество победителей. Ассирийские воины вырубают после победы драгоценную пальмовую рощу, а побежденные несут дань победителю. Здесь есть буквально все, начиная от простой муки и зерна и кончая обезьянами.
Ашшурнасирапал любил охоту. Поэтому художники, украшающие рельефами дворец ассирийского царя, часто изображали охотничьи сцены, которые им особенно удавались. Они были необычайно реалистичны по своему исполнению, полны жизненной правды, великолепны в деталях. Особенно естественны дикие звери, которые оставляют большое художественное впечатление. Они воспроизведены точнее, чем люди, мускулы у них нарочито выпуклы, фигуры всегда даны в профиль.
Любовь художников к природе, их глубокие знания, приобретенные в походах, где на месте событий они находили и изучали сюжеты будущих изваяний, — все это способствовало созданию ими прекрасных работ.
Ассирийский царь изображался пешим и на колеснице. Он – мужественный охотник, стремительно нападающий на диких зверей. Телохранители царя – далеко позади; они зорко наблюдают за ходом охоты, держа наготове копья и стрелы, готовые в любую минуту прийти на помощь своему повелителю.
Вокруг царского дворца и храмов, которые были обнесены высокой стеной с башнями и медными воротами, расположились дома жителей Калаха. Превратившись из маленького местечка в царскую резиденцию, Калах привлек множество народа. Большая слобода заселилась людьми, состоящими у царя на службе, воинами, чиновниками и мастерами всякого рода. Но в Калахе стало селиться и немало торговых людей, отчасти из Ассирии, но больше всего из Вавилона и Сирии. Огромная военная добыча, состоявшая из всевозможных предметов и продуктов, не складывалась ассирийцами в сундуки: они старались как можно скорее продать все, что только возможно было обратить в драгоценный металл. На улицах Калаха всегда шел оживленный торг. Приезжие и местные купцы запасались самыми разнообразными товарами, скупая ассирийскую военную добычу, и сбывали свои товары, по большей части предметы первой необходимости и домашнего обихода, различные продукты, материю. Владельцы ткацких мастерских в Борсиппе и Вавилоне были одними из самых частых посетителей Калаха. Воины составляли себе продажей добычи целые состояния, которые тут же обращались в дело: у судей и торговых посредников («нотариусов») постоянно толкались посетители, оформлявшие куплю-продажу земель, домов, садов, занимавшие и дававшие в долг деньги, закладывавшие и принимавшие в залог имущество. Некоторые воины, напротив, стремились положить серебро и золото на хранение в безопасном месте и получать с них проценты. Для этого приходилось отправляться в Вавилон или в Ниппур, где существовали большие банкирские дома; либо в храмы, жрецы которых охотно занимались ростовщичеством.
Среди съезжающихся в Калах купцов можно было встретить людей из разных мест, немало было здесь и представителей плененных народов, переселенных после ассирийских набегов на берега Тигра.
Ашшурнасирапал прорыл большой канал для подачи чистой ключевой воды с гор прямо в город и на окрестные поля через созданные плотины и шлюзы.
Новая столица росла быстро: на огромном строительстве работали десятки тысяч пленных, привезенных из-за Евфрата. Вот как представлял себе это Г. Роулинсон:
«Дворец за дворцом воздвигались на высокой платформе, блистая позолотою, живописью, глазуровкой, ваянием и резьбою, стремясь затмить великолепием все прежние постройки, между тем как каменные львы, обелиски, храмовые башни и святилища разнообразили и скрашивали убийственную монотонность местности. Высокий зиккурат, вздымавшийся над этой массой дворцовой и храмовой архитектуры, придавал ей художественное единство. Тигр, огибая всю западную сторону платформы, отражал все эти строения и, оптическим обманом удваивая высоту их, сглаживал единственный недостаток ассиро-вавилонского зодчества. Когда закат зажигал в небе те пышные краски, которые можно видеть только на Востоке, Калах должен был казаться путнику, впервые созерцавшему его с долины, видением из волшебного мира».
Правление царя Салманасара III (858-824 гг. до н. э.). Походы Шамшиадата V и Ададнерари III
Завоевания царя Ашшурнасирапала были в значительной мере превзойдены его сыном Салманасаром III. Подобно своему отцу, он регулярно совершал военные походы то на север – в Наири, то на восток – в Мидию, то на юг – в Халдею и, наконец, в Сирию и Амман. Здесь он даже продвинулся дальше, чем его предшественники. Ассирия при Салманасаре достигла наибольшего могущества. Она простиралась от истоков Тигра до Ливанских гор и Средиземного моря.
В течение 34-летнего царствования Салманасар III совершил 32 похода. Как и другие ассирийские цари, он вел борьбу на всех границах Ассирии. Прежде всего это были северные племена Наири. Объединившись, они образовали государство Биайну во главе с царем Араму, которое в ассирийских летописях именуется Урарту. Об этом сообщает Салманасар III уже в первый год своего правления. Образование централизованного государства создало благоприятные условия для роста военной мощи Урарту. Уже в период правления царя Араму растет сопротивление ассирийцам урартского объединенного войска. Однако молодое урартское государство не в состоянии еще было противостоять Ассирии, которая наносит ей одно поражение за другим. Так, в 859 г. до н. э. ассирийская армия совершает ряд победоносных походов против Урарту. На севере Салманасар захватил укрепленный город Ариду. Ассирийцы жестоко расправились с воинами и населением этого города, после чего все соседние племена поспешили принести повинную Салманасару. Здесь, в Ариду, ассирийский царь принял дань от семесийцев, уланийцев и представителей других племен и областей.