— Это вы играли веселые песенки? — спросили они у Веселого Музыканта.

— Ну, я.

— Шагом марш в тюрьму!

Собаки лаяли. Солдаты корчили злодейские рожи. Пришлось идти. Хорошо еще, что Веселый Музыкант успел набрать полные карманы печеной картошки.

Солдаты думали, что чужестранец очень уж торопится попасть в тюрьму. А он спешил потому, что картошка обжигала его сквозь одежду.

Дуоль плакала.

ИЗМЕНА

Королевский двор — совсем не то, что все другие дворы. Во-первых, он больше. Во-вторых, на нем стоят королевский дворец и королевская тюрьма. И в-третьих, на королевском дворе главный — не дворник, а сам король.

Королевский дворец в стране Бум-Бум был красив, как праздничный торт. Королевская тюрьма, обнесенная глухой высокой стеной, напоминала коробку из-под торта. Стену окружал глубокий ров, на дне которого ползали три тысячи двести ядовитых змей. Когда кого-нибудь по узкому мостику вели в тюрьму, змеи шипели, как сало на сковородке.

Что касается дворца, то и он был не совсем обычным. Взять хотя бы Главную Лестницу. Ее ступеньки были вроде клавиш, таких, как у рояля или аккордеона, только гораздо больше. Когда кто-нибудь ставил ногу на ступеньку, она опускалась немного вниз, и тогда золотой молоток под лестницей ударял по медной струне, толстой, как три удава. И над дворцом звучала низкая бархатная нота. Человек ставил ногу на следующую ступеньку, и другой молоток бил в струну чуть потоньше, и нота немного повыше гудела в тишине. Наверху совсем маленькие молоточки били по тонким серебряным струнам.

Ходить по этой лестнице было неудобно: как будто проваливаешься на каждом шагу. Зато король слышал, что к нему кто-то идет.

Ну, да нас это не касается, мы и без всякой лестницы можем попасть в покои короля и послушать, о чем это он беседует со своим толстым министром.

— Что бы еще придумать? — сказал Дубль Бемоль. — Министр!

— Ваше Величество?! — сказал Министр.

— Мы сегодня кошкам хвосты крутили?

— Крутили, Ваше Величество.

— Ворон считали?

— Считали, Ваше Величество.

— Баклуши били?

— Били, Ваше Величество.

— Чем бы еще заняться… Да! Что у нас сегодня на обед?

— Сегодня на обед, Ваше Величество, два похоронных марша, три заунывные песенки, а на сладкое — вой шакалов.

— Шакалов? Откуда ты их взял?

— Из Долодолума, Ваше Величество.

— Из Долодолума? А разве есть такая страна? — спросил король с сомнением.

— Н-не знаю… Я не знаю, есть ли такая страна, но шакалы в ней есть, за это я ручаюсь, Ваше Величество!

Хотите знать, как выглядели во время этого разговора король и его первый Министр? Вот как. Министр был широкий, как платяной шкаф, с крошечной головой и жидкими усиками. Он все время наклонялся вперед и вбок, так что фрак сзади торчал двумя черными хвостами.

А король был неправдоподобно высокий. И тонкий. И почему-то он все время старался плотней запахнуть свою мантию, как будто хотел казаться еще тоньше, чем был.

У короля были крохотные уши, тонкие губы, мрачно опущенные к уголкам, лысина, уходящая далеко под корону, широко расставленные остренькие глаза. И еще — у него был длинный, острый и кривой нос таких внушительных размеров, что лицо короля выглядело почти уродливым.

Конечно, можно было бы и не упоминать об этом. Не всем же быть красавцами! Люди воспитанные не должны хихикать или потешаться над недостатками чьей-то внешности. Но Дубль Бемоль сам виноват. Он везде и всюду похвалялся своей красотой, он презирал и называл уродами всех людей, кроме себя! Согласитесь, что это тоже не очень-то воспитанно.

А разговор все продолжался.

— Какие вести из-за границы?

— Жители страны Турурум, Ваше Величество, несмотря на все предупреждения, продолжают кормиться не музыкой, а всякими — простите — рисунками. Они всю свою страну превратили в цветник.

— Несмотря на все предупреждения?

— Несмотря!

— Чудесно, — сказал король, потирая пухлые бледные ручки. — Будет война. Народ верит, что турурумцы — наши враги?

— Народ верит всему, Ваше Величество. Ведь он не знает Государственной Тайны.

— Ха-ха. Что бы еще ему такое наврать?

— Что прикажете, Ваше Величество!

— Ха-ха!

— Ха-ха, Ваше Величество!

— Что?!

— Хи-хи-хи, Ваше Величество!

— Ах, так? Смеешься над Государственной Тайной?!!

Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, но тут заиграла Главная Лестница. Человек сперва шел по ней робко и медленно, потом ускорил шаги, и ноты бухали одна за другой, а потом он начал перескакивать через ступеньки, и лестница зазвенела высоко и тревожно.

Двери распахнулись настежь, и в королевские покои влетел Придворный Композитор, черный, растрепанный и потный. Его глаза вращались в орбитах, как бильярдные шары.

— Там… Там… — он задыхался от ужаса. — Там веселятся. Там поют… частушки!

Если бы гром грянул посреди дворца, король не удивился бы так. В наступившей тишине отчетливо слышались далекие голоса, напевавшие если не частушки, то уж никак и не похоронный марш.

— Измена! — закричал король.

— Измена!! — прорыдал Министр.

— Измена… — пролепетал Придворный Композитор.

И все трое разом заорали:

— Караул!!!

Главная Лестница заиграла торопливо, фальшиво и громко. Это спешил к королю Начальник Караула.

ОТКРОВЕННОСТЬ ЗА ОТКРОВЕННОСТЬ, ИЛИ КОРОЛЕВСКИЙ ШПИОН

Между тем Веселый Музыкант с дудочкой, шляпой и печеной картошкой и три стражника с широкими кривыми ножами и со зловещими, а может быть, и кровожадными физиономиями все шли по тюремным коридорам. Холодная вода капала с потолка за шиворот; в полутьме мелькали юркие тени каких-то крысоподобных существ.

— До чего же мерзкие твари водятся в этой проклятущей тюрьме! — пробормотал Веселый Музыкант. Три стражника тотчас кольнули его ножами под лопатки.

— Какая богатая живность обитает в этой роскошной тюрьме этого чудесного королевства! — сказал тогда Веселый Музыкант. Стражники промолчали и, проведя его еще несколько шагов, неожиданно втолкнули в крохотную каморку, с шумом захлопнули снаружи толстую металлическую дверь и ушли.

В камере было сыро, холодно и темно.

— Бр-р-р! — сказал Веселый Музыкант.

— Бр-р-р! — откликнулся кто-то за дверью.

— Кто там? — вздрогнув, спросил Веселый Музыкант.

— Это я, — раздался в ответ дребезжащий старческий голос.

— Кто «я»?

— Я, Королевский Шпион.

— Что вы здесь делаете?

— Я? Странный вопрос. Шпионю за вами. Вы будете что-нибудь делать, а я буду об этом доносить. Только мне плохо видно. Бр-р-р! Собачья служба!

— Конечно, собачья, — согласился Веселый Музыкант. — И вам не стыдно? Разве хорошо шпионить, ябедничать или фискалить?

— Хорошо, — сказал Шпион. — Король говорит, что каждый должен за кем-нибудь следить. А ему, великому Дубль Бемолю, труднее всех, потому что он сам за собой шпионит и сам на себя доносит. И он говорит, что это прекрасно.

— Он врет, — сказал Веселый Музыкант.

— Что такое «врет»? Никогда не слышал такого странного слова. Надо запомнить и донести, — сказал Шпион.

Они помолчали. Мысли вихрем проносились в голове Веселого Музыканта. «Первый раз вижу шпиона, который сам сознался, что он шпион. Ага, а Дуоль ведь тоже не могла понять, что значит „врет“. Неужели в этой стране люди ничего не знают о лжи? А… А кто-то этим вовсю пользуется?»