Все зависит от уровня развития преступной структуры. Но для того, чтобы российская организованная преступность достигла квалификации итальянской мафии, сотен лет не потребуется.
Во всех государствах, в различных учреждениях оказываются люди коррумпированные — служащие, вступающие в сделки с преступными организациями. Так в Германии, так в Америке, так в России. Подтверждений причастности людей из бывшего КГБ к деятельности уголовных группировок у нас нет.
Число проявлений, как мы говорим, ядерной преступности растет постоянно. Сейчас мы уже фиксируем порядка 200–300 случаев в год. Но в основной массе это надувательство.
Уже годы, к примеру, со страниц печати не сходит «красная ртуть». Но ни один человек так и не знает: а что с ней, собственно, делать?
Есть, однако, основания для беспокойства. Конфискованы небольшие количества настоящих радиоактивных веществ. Частично счет идет на миллиграммы. Но это очень опасные субстанции, которые могут быть использованы с целью шантажа государственных институтов. Скажем, кому-то прийдет в голову заявить: если, мол, мы не получим определенную сумму денег, то отравим всю питьевую воду… Зарегистрированы случаи облучения людей, перевозивших контрабанду. Они и не подозревали об опасности.
Ни в одном случае в Германии не был обнаружен материал, пригодный для создания оружия.
Но проблему надо решать. Сейчас она обсуждается на национальном и международном уровнях с целью принятия эффективных предупредительных мер».
ЧАСТЬ II. ГРАБЕЖИ И РАЗБОИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Закон определяет грабежи как открытое похищение личного имущества граждан или такие же действия на объектах финансовой системы (банки, магазины и т. п.). Главным отличительным и определяющим признаком грабежа является открытый способ изъятия имущества: похищение совершается на глазах потерпевшего или других лиц, наблюдающих и осознающих преступный характер-действий виновного.
Грабитель, совершая открытое ненасильственное изъятие имущества, делает основную ставку, в отличие от вора, не на ловкость рук, быстроту и незаметность похищения, а на иные обстоятельства. Он может рассчитывать на внезапность своих действий, на их дерзость и неожиданность, на временную растерянность и замешательство потерпевших, на то, что ограбленный не сможет по тем или иным причинам воспрепятствовать ему, наконец, на испуг потерпевших и их опасение подвергнуться вполне возможной расправе.
Как правило, грабитель самим характером своих действий парализует возможность сопротивления. Иногда грабитель рассчитывает на возможность и безразличие окружающих, которые, по его мнению, не рискнут или не захотят вмешаться и воспрепятствовать совершению ограбления.
Разбой определяется законодательством как нападение с целью завладения личным имуществом граждан или объектов финансовой сферы, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевших или с угрозой применения такого насилия.
Насилие, применяемое нападающим при совершении разбоя, может выразиться в причинении потерпевшим тяжкого, менее тяжкого или легкого с расстройством здоровья телесного повреждения. В этих случаях действия виновного, причинившие ущерб здоровью личности, полностью охватываются признаками состава разбоя и не требуют дополнительной квалификации.
Иное дело — смерть потерпевшего, причиненная ему в процессе разбойного нападения. Убийство лица, подвергшегося нападению, не охватывается признаками разбоя, ибо закон не называет смерть потерпевшего ни в числе основных, ни в числе квалифицирующих разбой признаков. Именно потому, что жизнь человека не является объектом разбоя, убийство или покушение на убийство выходит за пределы состава разбоя и образует самостоятельное деяние; разбой, соединенный с убийством, рассматривается как совокупность двух преступлений: разбоя и убийства.
Включение в объект разбоя жизни потерпевшего поставило бы перед необходимостью считать убийство всего лишь признаком разбоя, хотя не вызывает сомнений, что убийство, являясь наиболее тяжким посягательством на личность, не может быть лишь составной частью другого, менее опасного преступления, в частности разбоя. Поэтому убийство, совершенное в целях завладения чужим имуществом, образует состав квалифицированного умышленного-убийства и ни при каких обстоятельствах не может «поглощаться» составом разбоя.
Одним из квалифицирующих разбой признаков является его совершение с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия. В этих случаях агрессивность нападения и интенсивность насилия значительно повышается.
Применение оружия, способного причинить потерпевшим наиболее тяжкие виды насилия, в том числе и смерть; использование оружия как средства психического насилия делает угрозу значительно более действенной. Повышенная опасность вооруженного разбоя состоит в том, что наличие у нападающего оружия придает ему уверенность в своих силах и особую дерзость.
Грабители — наиболее опасная, хотя и малочисленная группа преступников (в уголовной среде России они назывались «громилами»). Убийства ими чаще совершались при разбоях в помещениях (квартиры, магазины). Орудия преступления были самыми разнообразными.
Уголовные традиции этой категории преступников соизмеряются веками. Жестокость способов совершения преступлений, вызывающая большой резонанс в обществе, тяжесть правовых последствий в случае разоблачения, специфика сбыта похищенного имущества обусловливали необходимость объединения грабителей в хорошо замаскированные сообщества, порой численностью до 100 и более человек.
К примеру, в начале XX в. Московским уголовно-розыскным отделением в результате длительной и очень хитроумно проведенной операции была обезврежена шайка «грабителей-убийц», в состав которой входило больше ста участников. Эта группа действовала на протяжении многих лет в районе Большой Грузинской дороги и имела разветвленные преступные связи среди местного населения. Жертв своих преступники, как правило, убивали и сбрасывали в пропасть, поэтому никаких следов преступления не оставалось.
По указанию центральных властей полиция направила в район действия грабителей опытного московского сыщика, который «после долгого путешествия по разным духанам, ресторанам и вертепам воровских пристанищ» напал на след шайки и внедрился в ее состав.
Длительное занятие насильственным промыслом вырабатывало не только профессиональную привычку, но и нравственное кредо преступников в отношении самого занятия и даже своей жертвы. Известный в начале нынешнего столетия грабитель Полуляхов оправдывал, например, корыстные убийства «философией по Дарвину». Совершив с целью ограбления убийство пристава, его жены, кухарки, а затем из-за «жалости» ребенка (как же будет жить после увиденного!), Полуляхов говорил: «Человек ест птицу, птица есть мошку, мошка еще кого-нибудь ест. И человек ест птицу не по-тому, что он на нее зол, а потому что ему есть хочется. А как птице от этого — он не думает: есть хочется, он и ест. И птица не думает, каково мошке, а думает только, что ей нужно. Так и все. Один ловит человека, который ему ничего не сделал. Другой судит и в тюрьму сажает человека, который ничего дурного ему не сделал. Третий жизни лишает. Никто ни на кого не зол, а просто всякому есть хочется. Всякий себе как может добывает. Это и называется борьбой за существование».
Комментарии здесь излишни. В такой «философии» проявилась сущность жизненной позиции профессионального убийцы, который, кстати, был здоров и имел возможность работать.
Профессиональные «громилы», несмотря на достаточно простой способ завладения имуществом, предпочитали все же совершенствоваться на определенных приемах, которые выполнялись ими с большим мастерством.
Одного такого «виртуоза», который душил свои жертвы руками, описывает В.Дорошевич. Наблюдая за ним на каторге, писатель заметил, что, когда речь заходила о его преступлениях, Балдоха (так называли преступника) «удивительно воодушевлялся». А однажды показал ему, как это делается. Впечатление В. Дорошевича, испытавшего на себе мастерство профессионального душителя, было, по его словам, незабываемо. «Грабитель, — писал В. Дорошевич, — как-то молниеносно подставил мне сзади ногу, одной рукой обхватил за талию, а другую поднес к горлу. Я не успел действительно мигнуть, как очутился совершенно беспомощным у него на руках».