В четверг в рабочих кварталах «косо висит лампочка». Смысл этих слов сходен с тем, какой у нас иногда вкладывается в не менее странно звучащее старинное выражение: «положить зубы на полку». По четвергам в некоторых домах молоко не покупают, а берут в обмен на пустые бутылки.

Почему именно по четвергам? Дело в том, что у голландцев — недельный ритм. Если вы слышите, что господин такой-то зарабатывает 150 гульденов, то это его недельное жалованье. Большинство семей живет «от недели к неделе», от пятницы до пятницы.

Пятница — день недельной получки и день уплаты налогов, которые взимаются также каждую неделю, день платежей за квартиру, электроэнергию, телефон. Четверг же — самый тяжелый день, последний перед получкой. Поэтому по четвергам в магазинах пусто, а в домах лампочки обнаруживают склонность изменить вертикальное положение на несколько скособоченное…

В бытовом отношении голландская пятница — это наша суббота: день генеральной уборки. В понятие генеральной уборки входит непременная мойка оконных стекол, ступеней крыльца и… улицы. Да, да, голландка моет тротуар под окнами.

Уверяют, что есть голландки, которые по пятницам моют листья на деревьях в своем саду. Вам расскажут старый анекдот о господине в испачканных глиной башмаках, который появился в пятницу на пороге только что выскобленного, вымытого и едва ли не вылизанного домика. Служанка, с ужасом взглянув на его ноги, мигом взвалила неряху на плечи, перенесла через две комнаты, переобула и только после этого разрешила подняться на второй этаж, к хозяйке.

Обратите внимание на маленькую подробность: служанка перенесла господина через территорию, которую считала своей. И сегодня голландка следит за чистотой тротуара только перед своими окнами и ни на миллиметр дальше.

Однажды в нарядном курортном поселке мы спустились от улыбающихся домиков, которыми застроена главная улица, на «ничьи» задворки. Да голландская ли это земля?! Тут тебе и урожай консервных банок, и раскисшие картонные коробки, и газеты, и старая обувь — но, разумеется, не кломп, не деревянный башмак, потому что он, даже старый, все-таки сувенир для иностранцев.

И в городах улицы не так чисты, как можно было бы ожидать от чистоплотных голландцев. Всюду вещественные доказательства любви населения к собакам. Доказательства располагаются на «чужой» территории, но собаки-то есть почти в каждом доме.

Если после окончания торговли хозяин выбросит из лавки на улицу хлам, накопившийся за день, это не вызовет взрыва негодования со стороны соседей. Чистоплотная и богатая Голландия мирится с громоздкими, дурно пахнущими урнами для отбросов, выдвинутыми хозяйками на «ничейный» тротуар.

Итак, пятница — день получки и день уборки. А суббота?

Для многих суббота — день покупок. Магазины полны, тогда как накануне продавцы скучали за прилавками.

В воскресенье и субботу голландке можно позавидовать. Традиция разгружает ее в эти дни от мелких и неприятных домашних забот. Даже селедку хозяйка не чистит сама, а покупает в очищенном виде. Летом в эти дни с утра семьями едут за город, к морю, на пляжи.

Знаете, что реже всего можно увидеть на голландском морском пляже? Купающихся!

Невероятно?

Впервые попав на пляж возле Гааги, мы удивились множеству расставленных плетеных кресел-шалашей, открытых только с одной стороны.

У нас люди жарятся на лежаках, а тут прячутся в футляры!

День был средний: солнышко показывалось на минуту, смотрело, все ли в порядке в королевстве Нидерландов, и тотчас скрывалось в облаках. Мы бы погрешили против истины, если бы сказали, что нам ужасно хотелось нырнуть в серые волны, довольно сердито катившиеся на пляж. Но ведь глупо приехать к морю, да еще к чужому, и не искупаться!

Итак, мы бодро направились к воде. Нам показалось, что из своих плетеных кресел-коконов голландцы посматривают на нас не без сочувствия.

Пляж полого опускался в море. Ой-ой, вот это водичка! И, как назло, мелко. Пока мы забрели по пояс, последние остатки желания искупаться выветрились у нас окончательно. Наконец плюхнулись, поплыли. Сразу стало теплее.

Но если бы вы знали, с какой скоростью мы, вздымая песок и стуча зубами, неслись под сильным ветром обратно к раздевалке!

Климат в Голландии мягкий, морской, но совсем не жаркий. Северное море, омывающее ее берега, успевает несколько нагреться только к июлю, а в конце августа уже снова начинает остывать. В июле температура воды у побережья 16–17 градусов. Это было бы вполне терпимо, если бы не ветры.

Они дуют в Голландии с редким упорством и постоянством. Ведь недаром же голландцы еще в давние времена понастроили множество ветряных мельниц и доверили им выкачку воды — дело, не терпящее больших перерывов. И ветры не давали отдыха мельничным крыльям, а заодно и отучили голландцев купаться.

Мы, конечно, немного преувеличиваем. Кое-кто купался и в тот воскресный день, когда мы были в Схевенингене под Гаагой. Но большинство наслаждалось жизнью, лежа в сухих купальных костюмах на песке или сидя в плетенках. Люди читали газеты, курили, толпились возле вагончиков со снедью, лепили из песка сфинксов, слушали бродячий оркестр.

Потом солнце скрылось за тучами, по-видимому, всерьез и надолго. Однако никто не торопился уходить с пляжа. Просто все переползли с песка в свои коконы. Воскресенье еще не кончилось, спешить было некуда.

…Рано утром в понедельник мы выглянули в окно гостиницы. Был хмурый ветреный день, по стеклам стекали тонкие дождевые струйки. Но во дворе дома наискосок от гостиницы хлопали белейшие паруса только что выстиранных простынь.

Прогулка с мефроу Анни

Госпожа Брандсен позвонила нам по телефону:

— Сегодня я свободна после обеда. Хотите немного побродить? Если, паче чаяния, задержусь, подождите, потерпите. Как это говорится? Терпение и труд все перетрут.

У нашей знакомой привычка уснащать речь русскими пословицами, а также некоторыми старославянскими выражениями, как будто она занималась преимущественно переводом «Слова о полку Игореве» или «Русской правды», а не современных технических книг.

Мефроу Брандсен пришла точно, как назначила, секунда в секунду. Наши модницы, наверное, нашли бы ее одежду слишком скромной: серый дешевый костюм, белая блузка, удобные разношенные туфли на босу ногу. Голландцы вообще одеваются скромно, особенно на работе.

— Ну, господа, что вы уже видели и чего не видели? — начала гостья. — Ратуша? Хорошо. Новая церковь? Прекрасно. Когда голландцы приезжают к вам, они тоже идут на поклонение храму Василия Блаженного. Я ездила однажды в Москву с группой наших туристов. Первые три дня они только смотрели. Потом стали спрашивать. Они спрашивали, как это так, что у вас многие едят мясо каждый день. У нас мясо — два раза в неделю. Потом они спрашивали, почему в Москве такой дорогой шоколад. Вы видели, у нас большая плитка стоит всего сорок центов. Однако идемте на улицу, будем гулять и разговаривать.

Мефроу Брандсен говорит по-русски с явным удовольствием и почти без умолку: ей не столь уж часто приходится встречаться с людьми из нашей страны. А у нас к ней столько вопросов, которые на каждом шагу задают новичку улицы столицы… Наконец прорываемся:

— Госпожа Брандсен…

— Нет, нет, зовите меня по-русски, просто Анни. А я буду называть вас Римма и Георгий. Хорошо? Но вы что-то хотели спросить?

— Анни, взгляните, что за штука у трамвая сзади? Видите, какой-то господин сует туда бумажку.

— Не бумажку, а письмо. Это почтовый ящик.

— Но почему же он не на стене, а на трамвае?

— Мы так привыкли. Мы думаем, что так удобнее.

— Анни, скажите, пожалуйста, почему у старинных домов разные крыльца: у одних ступени на одну сторону, у других — на обе?