Но больше всего их внимание было приковано к новым научным опытам рыбовода. Они обследовали многие пробы уже оплодотворенной икры, т. е. той икры, опыты над которой были проведены в присутствии академика Бэра и накануне его приезда. «Икра свирской форели, молоки невского лоха» — такие и подобные надписи видели московские гости у бассейнов. Это были опыты гибридизации рыб. Убедившись, что степень оплодотворенности икры очень высокая, члены комиссии определили: «Результат еще небывалый» (Донесение, 1857). Этот вывод относился ко всем опытным скрещиваниям, произведенным в присутствии К. М. Бэра.
По просьбе москвичей Врасский на их глазах проделал опыт искусственного размножения форели. Сначала все отправились к сажалкам, устроенным в пруду у самой плотины. Там рыбовод выловил самку и завернул ее в полотенце, чтобы она не скользила в руках. Ее принесли в помещение и некоторое время держали на столе, прижимая руками. Как сказано в донесении комиссии, «рыба билась и извивалась весьма сильно, но ее крепко держали, прижимая спиною к столу, тем утомили и обессилили...» (Донесение, 1857). После этого самка легко отдала икру, которую взяли от нее в сухую тарелку.
Потом принесли самца, его молоки точно так же слили в сухую глубокую тарелку, часть их разбавили водой и ими тут же облили икру. Минуты через три икру промыли и сложили в специальный сосуд, в так называемый гнездовый ящик. Как отметила комиссия, вся процедура оплодотворения форельей икры длилась не более пяти минут. Неиспользованную часть молок запечатали в сухую пробирку и поставили в холодную воду на более длительное хранение.
Один из самых интересных опытов Владимир Павлович подготовил специально для К. Рулье, С. Усова и Я. Борзенкова. Он решил при них проверить, годится ли для оплодотворения икра уже уснувшей рыбы. Главным стимулом поисков ответа на этот вопрос, как и во многих других случаях, были практические нужды.
Перевозка живой рыбы часто связана с большими трудностями на дальних дорогах. В пути бывает много потерь ценнейшего груза: рыбы-производители гибнут то от недостатка кислорода, то от физических повреждений, то еще по каким-нибудь причинам. Но гибель самки означает ли одновременную гибель ее половых продуктов? Нельзя ли такую икру все-таки пустить в дело, избегая тем самым больших убытков от перевозок?
Чтобы ответить на эти вопросы, Врасский еще до приезда комиссии отправил Матвея Рулева в Петербург с поручением: закупить там икрянок невского лосося, оглушить их на месте и, уложив в ящик, привезти в Никольское сначала по железной дороге, а затем, от станции Валдайской до дома, на лошадях.
К вечеру 11 ноября М. В. Рулев доставил на завод пять огромных рыб. Владимир Павлович тотчас же приступил к искусственному осеменению их икры уже обычным для него сухим способом. Молоки он брал от самцов, выловленных из пруда. Ловить их пришлось в темноте, под дождем и ветром. Работа затянулась надолго, и поэтому часть икры пришлось оставить до утра не обработанной молоками и, следовательно, неоплодотворенной. Как показал опыт, икра недавно уснувших рыб оказалась совершенно жизнеспособной и пригодной для искусственного осеменения. Это была новая важная победа, имеющая значение для научного рыбоводства.
Вечером 12 ноября, накануне отъезда в Москву, члены комиссии собрались в кабинете Владимира Павловича, чтобы по свежим следам, по живым впечатлениям написать отчет о своей поездке в Никольское. В тот вечер и родилось на свет «Донесение членов Комиссии для освидетельствования рыбного завода г. Врасского» — документ, значение которого мы пытались особо подчеркнуть, говоря об источниках. Среди многих мыслей, высказанных авторами в этом документе, хотелось бы выделить следующие.
1. Авторитетная комиссия, состоящая из видных ученых-биологов, высоко оценила личные качества основателя Никольского рыбоводного завода, и прежде всего его эрудицию и бескорыстие, его стремление популяризовать то дело, которому он посвятил себя беззаветно. «Владелец завода, как нельзя лучше знакомый с современным состоянием науки и практики, ничего от нас не скрывая, щедро делился и знанием своим и опытом» (Донесение, 1857).
2. Так же высоко комиссия оценила научные открытия Врасского, имеющие огромную практическую ценность. При этом из всех достижений ученого-рыбовода комиссия особо выделила три: открытие нового метода искусственного осеменения икры; разработку способов сортировки, очистки и инкубации икры; отыскание новых приемов кормления и выращивания молоди рыб. «Практика Никольского завода, — говорится в донесении, — вносит в науку новое приращение, упрочивающее успех в новой отрасли народной промышленности, которая умножает пищу и промысел, в особенности любимый русским народом» (там же).
3. Члены московской комиссии, наконец, дали достойную оценку созданному Врасским рыбоводному заводу, который уже тогда вполне отвечал практическим, производственно-экономическим целям российского рыбоводства. «Если бы, — читаем мы в донесении комиссии, — Никольское заведение не было первым по времени в России, так оно по характеру своему решительно первое не только в России, но и из первых за границею» (Донесение, 1857).
Говоря о признании заслуг В. П. Врасского в научном мире, нельзя не упомянуть о следующих фактах. По отчету комиссии, обследовавшей Никольский рыбоводный завод, Московское общество сельского хозяйства на своем очередном собрании 16 ноября 1857 г. определило: «господина Врасского, в изъявление уважения к его полезным трудам, избрать действительным членом Общества, а заведение его принять под особое покровительство, донеся о том Министерству государственных имуществ и внутренних дел...» (Протокол заседания Моек, общества, 1857).
А когда Общество сельского хозяйства выделило Комитету акклиматизации животных одну золотую медаль для поощрения лучших научных достижений в своей области, члены Комитета единодушно присудили ее Владимиру Павловичу Врасскому. Решение это было утверждено на годичном собрании Общества. Но это не все. Вслед за этим такая же награда русскому рыбоводу пришла из Франции, от Парижского общества акклиматизации. Эта вторая золотая медаль означала, что со второй половины 50-х годов XIX в. началось официальное признание научных и практических успехов Врасского за границей, в мировой науке.
УСТРОЙСТВО ЗАВОДА. СИСТЕМА ПРУДОВ
После отъезда академика К. М. Бэра, проф. К. Ф. Рулье и других членов комиссии, ободренный их поддержкой, Владимир Павлович решил заново перестраивать свой рыбоводный завод. Он хотел расширить само здание завода, улучшить его внутреннее оборудование и создать более широкую и более совершенную систему прудов.
Врасский знал достоинства внутреннего оборудования своего завода, всего того, что находилось в стенах деревянного здания, хотя и здесь не все было доделано. Но он отлично понимал, что система прудов у него пока много беднее, чем в лучших рыбоводных заведениях Западной Европы (в частности, в Гюнингене), и не мог довольствоваться таким положением.
В конце 1857 г. и в следующем, 1858 г. строительные работы в Никольском продолжались довольно интенсивно. Сооружались пруды, совершенствовалось внутреннее оборудование завода. Но к концу этого периода основатель рыбоводного заведения стал все более ощущать недостаток денежных средств. К 1859 г. затраты на строительство составили уже не менее 40 тысяч рублей. Свободных средств у Врасского больше не было. Правда, в это время кое-что давала продажа мальков и оплодотворенной икры. Однако пока это был довольно слабый и ненадежный источник дохода. Поэтому нужда в деньгах грозила не только заводу, но и всему хозяйству.
И все-таки Врасский смело шел на новые затраты, может быть даже в ущерб животноводству и земледельческим работам. Признание его заслуг в ученом мире еще больше придавало ему сил и уверенности в успехе.
Постепенно к концу 50-х годов Никольский рыбоводный завод приобрел тот вид, те очертания, которые он в основном сохранял и в прошлом столетии, и в дореволюционные годы XX в., и в советское время — вплоть до Великой Отечественной войны, когда все заводские постройки были разрушены в результате немецко-фашистской оккупации. Но система прудов сохранила свой облик до наших дней, претерпев лишь некоторые изменения.