У северной стены Смоленского собора покоится герой Отечественной войны 1812 года, организатор партизанского движения Д. В. Давыдов. В своих мемуарах он, один из первых военачальников, отметил преданность еврейского населения западных губерний России в годы войны. Вспоминая об улане своего полка, поразившем неприятеля, он писал: «Весьма странно то, что сей улан, получивший за этот подвиг Георгиевский знак, не мог носить его. Он был бердичевский еврей, завербованный в уланы». И это не единственный случай. Денис Давыдов продолжает: «Евреи были столь преданны нам, что при всей своей алчности к приобретению не хотели служить неприятелю в качестве лазутчиков и весьма часто сообщали нам важнейшие сведения о них».

У южной стены монастыря, на старой территории кладбища, стоит скромный памятник над могилой первой жены А. М. Горького Екатерины Павловны Пешковой. В России немногие люди высказывали симпатии к сионистам, и среди них были сам писатель и его первая жена Е. П. Пешкова, возглавившая в 1922 г. Политический Красный Крест. В 20-е годы, за десять лет до начала Большого террора, власти разрешали оказывать политзаключенным материальную помощь, обращаться с ходатайствами в ОГПУ, устраивать в тюрьмах концерты, принимать от заключенных и передавать им письма. На Кузнецком Мосту (д. 16, кв. 7) Е. П. Пешковой была выделена скромная комната. В ее удостоверении указывалось:

Е. П. Пешковой разрешается:

а) посещение тюрем и других мест заключения,

б) передача политическим заключенным продуктов, одежды, белья от себя и от родственников,

в) прием заявлений от заключенных.

Она помогала заключенным и ссыльным, среди которых было много сионистов. В 20-е годы некоторые просьбы о выезде в Эрец-Исраэль удовлетворялись, и в архиве Е. П. Пешковой представлена обширная переписка. Вот одно из многих писем, напечатанных на машинке:

04.01.1926

Анне Моисеевне Ромм

В ответ на Ваш запрос сообщаю, что, согласно справке, полученной из ОГПУ, сыну вашему Израилю Марковичу Ромму ссылка в Пермский край заменена выездом в Палестину.

Но не всегда удавалось добиться разрешения властей, и тогда приходилось сообщать:

04.05.1926

Ярославль. Коровники

Пинхасу Моисеевичу Шнеерсону

В ответ на Ваше обращение сообщаю, что, согласно справке, полученной из ОГПУ, в замене заключения выездом в Палестину Вам отказано.

С благодарностью вспоминали люди о подвижнической деятельности Е. П. Пешковой. Один из активных членов «Гехалуца» вспоминал: «Наши товарищи не раз обращались лично к Калинину с просьбой разрешить им уехать в Эрец-Исраэль, но все было напрасно. С большим трудом, благодаря помощи Пешковой (жены Максима Горького) многим из них заменили ссылку — высылкой в Палестину. Но многие остались в России».

От монастырской стены направимся к центральной аллее старой территории. Там находится могила Федора Ивановича Шаляпина, во все времена года усыпанная цветами. При активном содействии общественности и близких великого артиста его останки были в 1984 г. перенесены с Батиньольского кладбища в Париже на Новодевичье, и скульптор А. Елецкий сумел запечатлеть в камне одухотворенный образ артиста.

Отдавая дань памяти великому певцу России, вспомним о его щедрости и доброте. В 1916 г. Ф. И. Шаляпин участвовал в благотворительных концертах в помощь беженцам-евреям, а в апреле 1918 г. петроградские сионисты обратились к нему с просьбой выступить в концертной программе «Палестинская неделя», и в переполненном зале петроградского Народного дома певец исполнил «Ха-тикву» на иврите. Известный музыкант, активный деятель сионистского движения Мордехай Голинкин написал в мемуарах о том памятном концерте: «Шаляпин дал в этом концерте право гражданства еврейской песне и обоим еврейским языкам на русской эстраде».

Находясь в Эрец-Исраэль, М. Голинкин участвовал в создании национальной оперы в Тель-Авиве. Он постоянно поддерживал дружеские отношения с Шаляпиным, готовил его гастроли в Эрец-Исраэль, но болезнь певца сорвала планы. В мемуарах М. Голинкина опубликовано последнее письмо Ф. И. Шаляпина к нему: «Спасибо, друг, за чудное письмо. Мне приятно, что Палестина и все тамошние евреи помнят меня и мои порывы, которые я сделал искренне и от всей души. К сожалению, я довольно серьезно захворал — расширение сердца. Болезнь затянулась, и я не могу сейчас даже приблизительно определить, когда я смогу взяться за работу…».

На старой территории стоит скромное надгробие над могилой академика, одного из создателей отечественной микробиологии, основателя института микробиологии и эпидемиологии Николая Федоровича Гамалеи. Он родился в 1859 г., был современником И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, свидетелем революций, трех страшных войн. После арестов членов Еврейского антифашистского комитета, среди которых была его любимая ученица Л. С. Штерн и несколько сотрудников института, 90-летний ученый обратился лично к Сталину не с просьбой, а с решительным протестом: «Мой долг, моя совесть требует от меня, чтобы я во весь голос заявил Вам то, что наболело у меня на душе. Я считаю, что по отношению к евреям творится что-то неладное в данное время в нашей стране. Судя по совершенно бесспорным и очевидным признакам, вновь появившийся антисемитизм идет не снизу, не от народных масс, среди которых нет никакой вражды к еврейскому народу, а он направляется сверху чьей-то невидимой рукой». Этот протест не изменил ситуацию в стране и никого не спас, но мужество и благородство русского ученого достойны нашей благодарной памяти.

На большом участке старой территории похоронены деятели культуры. При активном содействии общественности на старую территорию Новодевичьего кладбища были перенесены останки художника И. И. Левитана; здесь же покоятся поэты Эдуард Багрицкий и Самуил Маршак.

На новой территории, вблизи центральной аллеи похоронен физик, лауреат Нобелевской и Государственных премий Л. Д. Ландау. На рубеже 20–30-х годов XX в. ученый активно общался с Альбертом Эйнштейном и Нильсом Бором; в СССР его научная деятельность была неразрывно связана с Петром Капицей. Репрессии 30-х годов не могли не сказаться на судьбе Л. Д. Ландау; в 1938 г. его арестовали как «немецкого шпиона», и только защита П. Л. Капицы и начавшаяся борьба с «ежовщиной» спасли ученого от гибели. Надгробие над могилой выдающегося физика XX века (автор — скульптор Э. Неизвестный) передает образ мыслящего и страдающего человека.

На соседней аллее похоронен писатель, поэт, публицист И. Г. Эренбург. Авторы надгробия — скульптор И. Слоним (по рисунку Пабло Пикассо), архитектор А. Борецкий, художник Н. Альтман. Вблизи центральной аллеи находится могила ученого-физиолога, активного члена Еврейского антифашистского комитета Л. С. Штерн. Автор надгробного памятника скульптор И. Чайков создал образ немолодой женщины, исполненный красоты и благородства. Лина Штерн родилась в 1878 г. в Либаве (Лиепая), блестяще окончила медицинский факультет Женевского университета и полностью посвятила свою жизнь науке. Идеи социального и национального равенства увлекли ее; в 1925 г. она приезжает в СССР, начинает работать во 2-м Медицинском институте, а в 30-е годы — в Институте физиологии. Научные работы, проводимые под ее руководством, связаны с созданием антибиотиков и противостолбнячной сыворотки, которая во время войны спасла жизнь тысячам людей. Научные достижения Л. С. Штерн были столь высокими, что в 1939 г. она была избрана действительным членом АН СССР и стала первой женщиной-академиком. В годы войны она разрабатывала методики для лечения раненых от столбняка, шока, а также активно участвовала в работе Еврейского антифашистского комитета. В 1948 г. была арестована и проявила незаурядную волю и мужество во время допросов на Лубянке; она избежала смертного приговора и была осуждена к ссылке в Казахстан. После смерти Сталина Л. С. Штерн была возвращена в столицу и возглавила лабораторию физиологии в Институте биофизики АН СССР.