Нежданно-негаданно.

[15]

Совершенно не представляя, как теперь повернется моя военная судьба.

Впрочем, естественное волнение, связанное с вызовом Наркомата обороны, на некоторое время уступило место другому чувству: я мысленно готовился к встрече с Москвой.

Противотанковые укрепления остались позади, на подступах к городу.

Я жадно вглядывался в знакомые улицы.

Разрушений не замечал.

За Калужской заставой нас остановил милиционер и потребовал вымыть машину.

Мы и досадовали, и восхищались: порядок!

* * *

Из Наркомата обороны я в тот же день попал на подмосковную дачу, где принял ванну, отдохнул и переоделся во все гражданское.

Выспавшийся, свежий, предстал я на другой день перед мандатной комиссией, все еще не зная, куда меня направят.

За длинным столом сидели члены комиссии — никак не менее пятнадцати полковников и генералов.

Пятнадцать пар глаз внимательно рассматривали меня, пока я рассказывал биографию, отчитывался в боевой службе.

Затем члены комиссии задали несколько вопросов.

Я ответил.

Председатель, вертя в руках карандаш, спросил:

— Куда бы вы хотели попасть, товарищ капитан?

— А куда дальше фронта сейчас попасть можно? — спросил я в свою очередь.

Председатель приподнял бровь. Члены комиссии улыбались.

— Подождите в приемной, — сказал председатель.

Я повернулся налево кругом и вышел.

В приемной раскуривал папиросу старый знакомый — Гриша Харитоненко. Увидел меня — отбросил спичку, раскинул объятия.

— Послушай, Гриша, не знаешь, что мне прочат?

Гриша вытаращил глаза:

— Как?! Ты не в курсе?! — Покосился на дверь мандатной комиссии, дохнул в самое ухо: — В тыл противника полетишь!

[16]

Осведомленность Гриши помогла мне выслушать решение комиссии с относительным спокойствием.

* * *

На той же даче, где я отдыхал и переодевался, началась подготовка к выполнению будущего задания.

Наставниками моими были опытные, до тонкости знающие свое дело люди — полковник Николай Кириллович Патрахальцев и его заместитель подполковник Валерий Сергеевич Знаменский.

Н: К. Патрахальцева я раньше не знал. Помнится, ходили фантастические рассказы о прошлом полковника.

Со временем: я убедился, что многое в этих рассказах было правдой.

Во всяком случае, правдой было то, что Николай Кириллович всегда оказывался там, где пахло порохом.

Судьба бросала его то на Дальний Восток, то в песчаные пустыни Монголии, то на берега Средиземного моря, в оливковые рощи и горы республиканской Испании, то в болота Полесья...

Колоссальный опыт работы Николай Кириллович передавал ученикам настойчиво и умело.

Он имел привычку, обрисовав обстановку, спрашивать, как бы поступил ученик в данном конкретном случае.

Сосредоточенно выслушивал ответ и, если не был удовлетворен, опускал голову на руки, прикрывал глаза и спокойно, как бы рассуждая вслух, давал нужные объяснения.

Валерий Сергеевич Знаменский, высокий, подвижный, внешне выглядел полной противоположностью невысокому, полноватому Патрахальцеву. Но и Знаменскому опыта было не занимать. За успешные действия в тылу противника он был удостоен звания Героя Советского Союза.

17 июля 1942 года общая подготовка закончилась.

Однако я все еще не знал, для выполнения какого задания меня готовят, и мог только гадать, где окажусь в скором времени.

Лето стояло жаркое, пыльное. В голосе Левитана, читавшего сводки информбюро, еще не звучало торжество. Ленинград задыхался в кольце блокады. Войска Волховского фронта, понеся большие потери, не смогли прорваться к городу Ленина. На Центральном участке линия фронта замерла в двухстах километрах от Москвы. Наше наступление под Харьковом остановилось: противник пе-

[17]

рехватил стратегическую инициативу и начал наступление на юге, рвался через донские степи к Волге, намереваясь отрезать страну от кавказской нефти.

Может, вскоре я окажусь где-нибудь там, вблизи родных донских степей?..

Мои сомнения разрешились 20 июля.

При очередной встрече Николай Кириллович Патрадальцев сказал, что я буду заброшен в Белоруссию, в район старой государственной границы, к партизанам Григория Матвеевича Линькова.

На стол легла карта-двухверстка.

Я увидел характерные штришки, обозначающие болота с редким кустарником и островками леса.

Через штришки тянулась надпись «Урочище Булево болото».

С востока к Булеву болоту прилегала овальная голубизна — озеро Червонное, с юга — голубое пятнышко поменьше — озеро Белое.

На западе и юго-западе урочище обтекала густая зеленая краска, — видимо, дремучие непроходимые леса, тянувшиеся до голубовато-белесой ленточки реки Случь.

Красный карандаш руководителя поставил на западной окраине Булева болота, неподалеку от деревни Восточные Милевичи, маленький крестик.

— База Линькова, — объяснил Патрахальцев. — Понимаешь, почему сюда передислоцирован отряд?

Я смотрел на карту.

База располагалась в глубине Пинских болот. В таких топях и чащобах противник не может действовать против партизан крупными соединениями, используя свое превосходство в живой силе и технике. Очевидно, Центр учитывал это, перебрасывая отряд Линькова под Милевичи.

Но Центр, конечно, учитывал и другое, главное: район действия отряда покрывала густая сеть шоссейных и железных дорог.

Северо-западнее базы тянулась магистраль Брест — Барановичи — Минск — Смоленск — Москва.

В Барановичах от нее ответвлялась дорога на Луцк и Могилев.

Южнее базы, как по линейке вычерченная, летела магистраль Брест — Пинск — Лунинец — Микашевичи — Житковичи — Мозырь — Гомель.

Через те же Барановичи и Лунинец шла магистраль, связывающая Ленинград и Ровно.

[18]

В Сарнах эту крупнейшую рокаду гитлеровцев пересекала железная дорога Брест — Ковель — Киев.

Из Бреста выходили шоссе на Москву и Ковель.

Именно по этим магистралям и шоссе устремлялся основной поток фашистских военных перевозок, именно эти дороги использовали гитлеровцы, маневрируя своими резервами.

Со своей базы партизаны Линькова могли наносить удары по главным коммуникациям врага, уничтожать вражеские эшелоны, прерывать движение железнодорожных составов.

— Все правильно, — кивнул Патрахальцев, выслушав мои соображения, — Линьков так и действует. Его подрывники немцам в печенку въелись... Но сейчас важнее всего — разведка! Смотри, какие тут «пауки» сидят...

Остро отточенный карандаш моего наставника быстро перемещался по карте, вонзаясь в толстые кружочки железнодорожных узлов, выпустивших во все стороны извилистые линии путей, похожих на паучьи лапки.

— Брест, Барановичи, Лунинец, — называл Патрахальцев эти кружочки, — Ковель, Сарны, Микашевичи, Житковичи... Крупнейшие города, большие населенные пункты! Наверняка в каждом имеется гарнизон, фашистские учреждения, возможно, штабы. На каждом узле — депо, где ремонтируют паровозы и подвижной состав, в городах — предприятия, используемые гитлеровцами в военных целях. Где-то здесь находятся и важнейшие аэродромы немцев... Ясно?

— Ясно, товарищ полковник!

— Всех «пауков» возьмете под особый контроль. Ни один эшелон не должен пройти через «паука» незамеченным. Обнаружите состав — и провожайте по всему району, следите, куда свернет... Но для этого вам с Линьковым придется иметь людей не только на крупнейших узлах, но и на каждой промежуточной станции.

Ветерок шевелил карту.

Район, указанный Патрахальцевым, по площади равнялся примерно Франции, и лететь туда предстояло в ближайшее время не кому-нибудь, а мне.

Выслушивая решение комиссии на Арбатской площади, я представлял свое будущее несколько иначе...

— Что-нибудь непонятно? — спросил Патрахальцев.

— Нет, все понятно, товарищ полковник... А что, отряд Линькова ведет уже разведку?