А затем началось исследование механизма. Как и следовало ожидать, он для действия кислорода во время и после облучения оказался неодинаковым. Влияние кислорода после облучения объясняется только изменением степени пострадиационного восстановления. При классическом кислородном эффекте картина оказалась более сложной. Кислород влияет как на выход первичных повреждений, так и на условия их восстановления.

Глава VII

Икс за работой

Помните, как профессор Неменов бежал по перрону с пузатой чернильницей в руках? Тогда, в самые первые годы Советской власти, в годы проведения в жизнь неосуществимых до этого планов, ему удалось организовать первый в мире научно-исследовательский институт по изучению рентгеновых лучей с физической, биологической и медицинской точек зрения. Идея себя вполне оправдала.

Но, как ни странно, таких учреждений, где велось бы многостороннее исследование ионизирующих лучей, до сих пор не так уж много. Если говорить о медицинских применениях радиации, то организовывали рентгеновские кабинеты, строили специальные клиники, но все они, как правило, преследовали лишь узкопрактические цели. Врач либо пользовался общепринятыми методами, либо на свой страх и риск занимался поисками вслепую. Дело, конечно, делалось, но нового появлялось не так много.

Немного нового дали и первые годы атомного века, когда арсенал радиолога вдруг колоссально возрос. Появились совершенно новые источники радиации: новые типы лучей, новые энергии, возможности совершенно новых режимов облучения. А как все это применять у постели больного? Необходимы были новые знания. Врачи искали ответы на нужные им вопросы в радиобиологической литературе и далеко не всегда их находили. Начинали экспериментировать сами, часто не имея для этого необходимого опыта и условий. Постепенно при наиболее крупных клиниках стали организовывать исследовательские лаборатории. К этому привела жизнь…

Прежде чем начать разговор о союзе между радиобиологией и медициной, я хочу познакомить вас с одним человеком. Имя его Георгий Артемьевич Зедгенидзе. Люди любят давать друг другу прозвища. Друзья и сотрудники Зедгенидзе, разговаривая о нем за глаза, укорачивают фамилию и называют его «Зед».

В алгебре буквами «икс», «игрек» и «зет» обозначаются неизвестные величины. Но наш «Зед» — величина, известная во всем мире. Сказать, что он доктор медицинских наук, профессор, действительный член Академии медицинских наук СССР, член многочисленных всесоюзных и международных комиссий, далеко не достаточно. К тому, что он крупнейшая величина в мире медицины, нужно добавить, что, кроме того, он является и радиобиологом и педагогом, воспитавшим целую армию рентгенологов и радиологов. А к тому, о чем пойдет речь, это имеет самое прямое отношение.

Как Неменов в начале века мечтал организовать специальный институт по всестороннему изучению рентгеновых лучей с целью их лучшего применения в медицине, так и у Зедгенидзе была мечта создать институт, где использовались бы с медицинской целью все достижения атомного века.

Институт не только применял бы на практике уже испытанные методы; в нем должны были работать экспериментаторы, изучающие свойства лучей и их биологическое действие, и инженеры, конструирующие новую медицинскую аппаратуру.

Георгий Артемьевич начал с того, что посетил все крупнейшие радиологические институты мира. В своих путешествиях он не расставался с записной книжкой, куда вносил сведения обо всем самом лучшем, самом современном в радиологии, чего бы оно ни касалось: новых приборов и аппаратов, научных проблем, строительства, организации труда… В этих книжках были и адреса фирм, выпускающих наиболее совершенные аппараты, и статистические данные о результатах применения различных методов лечения и диагностики, и схемы расположения кабинетов, и даже наброски фасонов халатов для медсестер.

Ученый путешествовал не зря. Теперь он мог, закрыв глаза, ясно представить себе будущий институт — институт, который воспримет все лучшее, что известно современной медицинской науке. Ученый продумал все, начиная с научной тематики и организационной структуры и кончая системой отопления и цветом стен в коридорах. Тогда Георгий Артемьевич обратился в ЦК нашей партии.

Коммунистическая партия и правительство нашей страны горячо поддерживают все, что сулит повышение благосостояния народа, проявляют неустанную заботу о народном здравоохранении. Поскольку строительство нового института отвечало этим задачам, Зедгенидзе получил «добро». 22 августа 1958 года ЦК КПСС принял решение о строительстве института.

Институт, который до тех пор существовал только в голове Зедгенидзе, перешел на бумагу — в чертежи проектировщиков и сметы экономистов. А еще через некоторое время воплотился в кирпич и бетон, стекло и металл.

И вот Институт медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР существует.

Неподалеку от Москвы, на самом севере Калужской области стоит город, которого нет на старых картах. Он вырос там, где в 1956 году дала ток первая атомная электростанция. Имя города — Обнинск. Вокруг атомной электростанции начали строить другие научно-исследовательские институты, занимающиеся разными аспектами мирного применения атомной энергии, и появился еще один город-спутник, еще один научный городок, которых теперь немало в нашей стране. Там же находится и наш институт.

Институт настолько обширен, что расположен на двух разных площадках. На одной из них сооружена клиника, а на другой — экспериментальный сектор. В клинику мы с вами не пойдем. Это самостоятельная область, в которой я не специалист, и в своих объяснениях могу что-нибудь напутать.

А экспериментальный сектор — это десять отдельных зданий. В огромном пятиэтажном корпусе сосредоточены главные экспериментальные лаборатории. Почти такое же здание отведено для работ с радиоактивными изотопами. Еще такое же — физико-технический корпус — скрывает за бетонными стенами разнообразные источники излучений. Специальные здания для содержания подопытных животных, для экспериментальных мастерских…

Времена Тарханова, когда для радиобиологических открытий достаточно было взятого напрокат рентгеновского аппарата и простейших физиологических инструментов, давно прошли. В нашем секторе есть, например, электронная счетная машина, несколько электронных микроскопов, установки для поддержания высоких и низких температур и давлений, ультрацентрифуги… Многие приборы снабжены устройствами для автоматической записи результатов измерений. Бок о бок трудятся биологи и физики, врачи и инженеры…

А зачем все это нужно? После того, что уже сказано, вряд ли этот вопрос требует подробного ответа. Мы знаем, что ионизирующие лучи оказывают на живой организм, на все его клетки, сильный эффект, что радиочувствительность клеток различна, что радиация способна проникать внутрь вещества на любую глубину. На этом основаны многообразные применения ионизирующих лучей с целью лечения: убить больные клетки (в первую очередь раковые) — вот в чем задача. А чтобы усилить эффект облучения больных клеток и ослабить его действие на остальной организм, нужно знать все о лучах и об их действии на организм.

Это основа. А радиотерапия — целая наука, о которой можно либо лишь упомянуть, либо говорить специально. Но я не могу удержаться от того, чтобы не рассказать хотя бы об одном из новейших методов, разрабатываемых в нашем институте. Вопрос только в том, что выбрать.