Полки и холодильники этого склада были заполнены сыром, ветчиной, курятиной, мясом, мылом, зубной пастой и тысячами других вещей из цивилизованной жизни, которые чилийцы повседневно и безрезультатно искали.

В конце, к особенному удивлению кадет (и к большому стыду для всех чилийцев), было обнаружено огромное количество порнографических журналов и другого материала аналогичного типа. Один из этажей под ванными комнатами, который, видимо, был не занят, служил кладовкой и был буквально завален этим мусором.

Лейтенант Краснов и его кадеты должны были оставаться в резиденции до прибытия смены. Но уже к середине дня 11 сентября ситуация была полностью под контролем и молодой офицер получил разрешение на один час отлучки. Вспомним, что его жена Анджи все это время находилась в роддоме вместе с маленькой новорожденной дочкой. На крошечной легковушке своего друга Михаил полетел за ними в клинику, доставил их домой и возвратился на свой пост на улице Томаса Моро. Семья увидела его только пять дней спустя.

К концу дня президентский дом приготовил им ещё одну неожиданность. С трех часов дня был уже объявлен комендантский час. Вечером к лейтенанту Краснову обратился кадет и доложил о задержании двух женщин, пытавшихся проникнуть на территорию резиденции. Это было странным событием, так как обе они были обнаружены при попытке перелезть решетчатую изгородь, окружающую здание.

Кто были эти женщины и что они пытались предпринять?

Лейтенант приказал привести их к нему и допросил. Женщины боязливо рассказали свою историю. Обе пришли в поиске своих дамских сумочек, оставшихся внутри помещения. К слову сказать, причиной потери была не забывчивость, а спешка, с которой все они покинули резиденцию после полученного предупреждения о предстоящей бомбардировке резиденции.

Уже успокоившись, они добавили некоторые детали, более ясно объясняющие их ситуацию. Обе были служащими президентского дома — одна работала телефонисткой, а другая — медсестрой. Кроме того, одна из них была дочерью личной служанки жены Альенде. Когда Ортенсия Бусси де Альенде спешно покидала здание, направляясь к ожидавшей её машине, старая служанка бежала за ней к автомобилю, умоляя увезти её с собой, но хозяйка с силой хлопнула дверью, придавив ей ногу, и умчалась прочь. Резиденция располагала машинами скорой помощи, а так как у бедной женщины было сильное кровотечение от неожиданно полученного ранения, решено было доставить её в Центральную больницу. Вполне понятно, что её дочь вместе со своей подругой отправились сопроводить старую служанку в больницу, оставив в здании свои вещи. Уже успокоившись, когда стемнело, они решили вернуться в резиденцию на Томаса Моро и забрать свои вещи, уверенные, что после бомбардировки дом был полностью заброшен.

К счастью для них, находящиеся там солдаты были настоящие кавалеры и отнеслись к ним с пониманием. Лейтенант Краснов связался по телефону с вышестоящим начальством, доложил о случившемся и запросил инструкции. Полученные указания гласили, что обе женщины должны быть освобождены на следующий день после отмены комендантского часа, что ожидалось около полудня.

Этой ночью молодые постояльцы резиденции на Томаса Моро слушали продолжительные рассказы о той жизни, которая имела место в этом здании, — прискорбные истории, подтверждённые различными свидетельствами, оставленными в помещениях и, естественно, ставшие потом объектом всенародного любопытства.

Но из уважения к тому, кто был президентом Чили, члены Правительственной Хунты отказались удовлетворить это любопытство. Только армейские запасы и вооружение, которые мы уже описали, а также военный арсенал, существовавший в другой резиденции президента в Эль Каньяверал, были выставлены для демонстрации широкой публике. Остальное — включая обширные фотографические документы, было соответствующим образом зарегистрировано в присутствии государственного нотариуса и хранится до сегодняшнего дня в полном секрете.

В последующие дни, по окончании миссии в резиденции президента на улице Томаса Моро, лейтенант Краснов получил приказ о назначении на пост адъютанта командующего военными курсами майора Хуана Хара, в задачу которого входила подготовка помещений училища для размещения там бывших министров и основных сообщников марксистского правительства, задержанных военными властями.

Лейтенанту Краснову предписывалось выполнять функции посредника между задержанными представителями партий из Народного Единства и своим начальником. По этой причине он поддерживал с ними ежедневный контакт, удовлетворяя их потребности различного характера: встречи с семьей, проблемы со здоровьем, необходимые личные вещи, просьбы, консультации и т. д.

Сегодня, уже в звании бригадира, из тех событий Краснов вспоминает некоторые моменты, которые по разным причинам его особо впечатлили.

Одним из них является разговор с бывшим министром внутренних дел, Хосе Toa. В один из дней, осуществляя свой ежедневный утренний обход задержанных, лейтенант Краснов застал бывшего министра задумчиво смотрящим в окно на горные хребты Кордильеры Анд. На его лице лежал такой отпечаток грусти, что офицер поинтересовался, как он себя чувствует.

— Ничего особенного, — ответил тот. И, не отрывая взора от гор, как бы продолжил свой внутренний монолог: — Как прекрасна наша страна… Подумать только, что мы сами были ответственны за эту катастрофу…

Лейтенант Краснов ничего не ответил, но тихо присел рядом с ним.

— Поверьте мне, лейтенант, — произнес Toa, уже обращаясь к нему, — мы знали, что единственным выходом для Чили было военное вмешательство, аналогичное вашему. Не было никакой альтернативы для выхода из того бедственного положения, к которому мы пришли, и это была наша вина. Я надеюсь, что во имя благополучия нашей страны, вы, как можно скорее, сможете достичь разрешения существующих на сегодняшний день серьезнейших проблем. Но вам будет нелегко. Нас поглотила анархия, и мы допустили, чтобы развернулась безудержная ненависть между братьями. Знаете ли Вы, лейтенант, что это означает? Вы ещё очень молоды, чтобы иметь представление о том, чего будет стоить достижение примирения в этой стране… В любом случае, Вам лично я желаю наилучших успехов и большой удачи… Мне неизвестно, как сложится моя судьба, но я готов нести всю полноту ответственности. Не думайте, что мне легко произносить все это, но это правда. Я чувствую глубокую грусть и огромное разочарование от всего произошедшего.

Михаил Краснов внимательно слушал эти слова, впечатленный болью и откровенностью, с которой говорил бывший министр. Вежливо повторил ему предложение своей помощи, если есть в чем-либо нужда, на что экс-министр ответил:

— Мне ничего не надо, лейтенант. Спасибо, что Вы меня выслушали.

Совершенно другое впечатление осталось у Михаила Краснова от диалогов с генеральным секретарем Коммунистической Партии Луисом Корваланом и с лидером Социалистической партии Клодомиро Альмейдой. С обоими он разговаривал о политических теориях. В его памяти эти беседы остались скучными, а собеседники неубедительными. В действительности, оба этих персонажа искали не разговора, а как бы хотели убедить самих себя в правоте своего же собственного философствования. Ни один из них не считал себя ответственным за эту трагедию, которую переживала Чили. Для них существовал только один виновный — президент Альенде. И это они неоднократно подчеркивали в присутствии Михаила.

Самодовольство и многословная болтовня обоих политических лидеров так шокирующие контрастировала с откровенностью и честностью экс-министра Toa, что молодой офицер навсегда запечатлел в своей памяти столь разительные отличия между этими двумя формами поведения политиков.

Уже имея за плечами опыт прожитых лет, Михаил Семёнович считает, что Хосе Toa был идеалистом, который ошибся дорогой. Между тем, Корвалан и Альмейда являли собой образцы двух типичных политиканствующих дельцов, искавших собственную выгоду на путях достижения власти.

В то же время, роль офицера — посредника в контактах с неудачливыми рулевыми Народного Единства, оставила лейтенанту Краснову воспоминания другого, почти анекдотического характера. Часто неожиданные обстоятельства выводят на свет то, что ранее оставалось скрытым, в том числе и человеческие слабости. Так случилось с бедным Ансельмо Суле (сенатором из Радикальной партии), который был обнаружен военным патрулем с волосами, крашенными в голубой цвет и спрятавшимся в доме свой любовницы, о существовании которой его семье, скорее всего, ничего не было известно.