«Подумай, — удивился Леонид. — Вокруг полно деревьев, а он телеграфный столб лечит».

Вскоре сквозь деревья Леонид увидел трех студентов своего института, крикнул им. Они не услышали, скрылись за елями. Путь Леониду перерезал овражек, он скатился в него и услышал знакомые голоса. В это время правая нога его соскочила с лыжи: отстала резина. «Эх, паразитство: не повезло! Как бы и эти ребята не уехали».

Леонид снял вторую лыжу, подхватил под мышки и, ставя ногу на ребро ступни, боком начал взбираться на бугорок. Сквозь заснеженный еловый подсад, стволы клена он увидел Вику и Аркадия Подгорбунского. Молодая женщина стояла, опираясь на бамбуковую палку, выделяясь на фоне белозеленого леса голубым костюмом, а Подгорбунский опустившись на колени, перевязывал задний ремень на ее левой лыже

Леонид хотел гукнуть филином, напугать их, поднес сложенные рупором ладони ко рту.

Руки Подгорбунского вдруг поднялись от Викиного ботинка к икре, стали гладить стройную ножку. Она что-то ему сказала, поспешно отступила назад, покачнулась. Подгорбунский подполз на коленках, обхватил ее ногу, поцеловал.

«Во-от тут чем пахнет! »

Леонид так и не гукнул.

— Что вы? Аркадий! Оставьте! — донесся до него растерянный голос Вики.

Она оттолкнула Подгорбунского, он поймал ее руку, поднялся. Вика вырвалась, ударила палками в снег, отъехала, развязанный ремень на левой ноге волочился по насту.

Обстановка для Леонида прояснилась. Обогнув еловый подсад, клены, он взбежал из овражка на пригорок. Хруст снега заставил и Подгорбунского и Вику глянуть, кто идет. Один и тот же вопрос прочитал Леонид в их глазах: видел ли он предыдущую сцену?

Молодая женщина стыдливо покраснела.

— Появился? — приветливо сказал Подгорбунский, испытующе глядя на подходившего Леонида. — Мы уж думали — совсем отказался от культпохода.

Он был в новом лыжном костюме цвета охры, из-под куртки выглядывал свитер. «Тоже, наверно, Анютин подарок?» — придирчиво подумал Леонид, хотя отлично понимал, что костюм Аркадий мог купить и на стипендию.

— А где твоя жена? — громче, чем хотел, спросил он.

— Какая жена? Ты, кажется, меня принял за турецкого пашу? — Лицо у Подгорбунского было красное, ноги до колен в снегу.

Оба почему-то посмотрели на Вику. Вика успела наспех завязать ремень на лыже и поехала в сторону Москвы-реки, к главным просекам. Подгорбунский вдруг подмигнул ей вслед:

— Зачем ты при ней об Анютке? Да там уже все кончено.

Лишь сейчас заметил Леонид, что Подгорбунский пьян.

А он-то считал, что Аркадий раскраснелся от катанья на морозце.

— Хороша девочка? — продолжал Подгорбунский, вновь подмигивая. — С такой бы в Париж прокатиться! А что: обучится по-французски — пожалуйста! Институт наш — в самый раз.

«Париж? Институт — в самый раз? »

У Леонида в голове словно спичку зажгли. Ведь Подгорбунский считал его своим. Теперь только он понял, почему после вопроса профессору Аркадий сказал, что он здорово подковырнул преподавателя.

— Па-ариж! — протянул он.

— Вечный город. Занял место Рима. Лучшие курорты, моды, красавицы... Экстравагантные американочки с «лимонами» в кармане.

Бросив лыжи, Леонид размахнулся и влепил кулаком Подгорбунскому в ухо. Тот взмахнул руками, полетел в снег.

— В Париж захотел? — задохнувшись, выдавил Леонид. — Вот почему в наш институт... Поэтому полез? О миллионерше думку держишь?

Подгорбунский поднялся, трезвея, растерянно забормотал:

— Ты чего? Чего ты? С ума... что ли?

Леонид опять кинулся на него. Подгорбунский встретил его кулак поднятым локтем, отпрянул в сторону.

— У, з-зараза! Сучий хвост! С Анюткой все покончено? Нажрался котлет? Теперь «Париж»! «Лимоны»! К новой бабенке подкатился? И меня еще — сотоварищем?.. Ух котяра! Приспособленец!

— Шуток не понимаешь?! — кричал Подгорбунский. — Взбесился? Хам! Замолол...

Ошеломленный наскоком, он сперва только защищался — очевидно, хотел поладить миром. Видя, что Леонид не унимается, сам перешел в нападение, нанес ряд резких ударов; Леонид упал в снег. «Сыт? — спросил Подгорбунский. — Довольно?» Не отвечая, Леонид вскочил. Подгорбунский дрался хлестко, умело, руки у него были длинные, крепкие; Леонид понимал: если не пойти на сближение, заклюет тычками с расстояния. Можно было ударить по-блатному: ногой в пах и одновременно кулаком в челюсть. Леонид не хотел применять запрещенных приемов.

— Получай еще, — пропустил сквозь зубы Подгорбунский, нанося новый удар.

На этот раз Леонид устоял. Сделал ложный выпад и, прорвавшись на ближний бой, хватил Подгорбунского снизу в подбородок. Удар был боксерский, всем корпусом, и тот рухнул в снег. Хотел приподняться — вновь грузно осел. Потрогал рукой нижнюю челюсть, словно желая убедиться, на месте ли она: нижняя губа, пальцы окрасились кровью.

— Хватит, — сказал он зло и приложил к носу снег. — Костюм испачкаю.

— Умылся? — сказал Леонид, опуская кулаки. — Запомнишь.

— Сволочь. Не разобрался цепляется.

— Еще подлезешь с Парижами — не так отвечу.

— Чихать я на тебя хотел. Может, донесешь? Кто такого дурака слушать станет? Где твои свидетели?

— Я и сам тебе сумею мозги вправить.

Подхватив свои лыжи, Леонид пошел в ту сторону, куда уехала Вика. У него горела скула: наверняка будет синяк — Подгорбунский хорошо заехал. Болел в суставе средний палец правой руки: зашиб в драке о его башку. Костюм был в снегу. Леонид шумно дышал.

Свернув на ближнюю просеку, он увидел на лавочке знакомую фигуру в голубом костюме. А он-то думал, что Вика далеко.

— Вы еще здесь?

— Задний ремень совсем порвался, — она показала крепление на лыже.

— Вам же поправляли.

Леонид умышленно не назвал имени Подгорбунского. Вика быстро глянула на него: значит, видел, как Аркадий к ней приставал? В свою очередь спросила:

— Что у вас со щекой?

— На сосну налетел.

Леонид засмеялся. Засмеялась и Вика, и ее взгляд сказал ему, что она видела драку.

Всегда бледные щеки Вики разрумянились, под солнцем мягко золотились белокурые локоны, выбиваясь из-под шапочки, приветливые глаза казались совсем голубыми. Она заметно окрепла после болезни и все-таки выглядела хрупкой. Какой чистотой, покоем от нее веяло! Леонид сел рядом на промерзшую скамью, поднял ее лыжу. Сыромятный ремешок, сделанный из лосиной кожи, от снега размяк, порвался.

— Э, да у вас, Вика, и шнурок на ботинке развязался. Кладите ногу мне на колено.

Она доверчиво положила. Леонид сперва зашнуровал ей ботинок, затеи наладил и лыжу — с трудом стянул обрывки ремня, терпеливо и умело связал: получилось крепко.

— Очень хорошо, — сказала она. — Спасибо, Леня. Пошли искать наших?

И посмотрела в конец просеки. Просеку там переезжал Аркадий Подгорбунский, согнувшись по-спортсменски, поочередно опираясь на палки. Вика и Леонид поднялись л пошли в другую сторону.

Почти со всеми однокурсниками Леонид был на «ты» — по-студенчески. С Викой он не мог взять этого тона: замужняя. Фамилию ее в институте он узнал — Сенцова. Ему доставляло огромное удовольствие разговаривать с этой «француженкой».

— С каких вы мест, Вика? Еще на Казанском хотел спросить.

— Из Заволжья. — Она скрыла улыбку. — Зачем вам?

«В самом деле, зачем?» — подумал Леонид.

— Мы ж однокурсники. Интересно. — И задал новый вопрос. — Кто ваш батько?

— Вы как преподаватель, — засмеялась Вика. — Земский врач. Двадцать семь лет проработал в одной и той же уездной больнице. Все? Или еще что интересует?

— Еще, — засмеялся и Леонид. — Давно замужем?

Все в нем окостенело в ожидании ответа. Вика, не задумываясь, кивнула, расхохоталась:

— Три года, три месяца и три дня.

«В самом деле так совпало? — подумал Леонид и испытующе глянул на Вику исподтишка. — Иль разыгрывает? » Хотел спросить, кто ее муж, да на сердце стало так муторно, как бывает, когда поднимешь слишком большую тяжесть. Вида не подал, продолжал болтать, острить.