– Танатос, – произнесла Реган. – Эгида защищала меня почти девять месяцев. Они справятся еще несколько недель. Даже с сегодняшней потасовкой, я в большей безопасности там, чем здесь с твоими вампирами.

– Я докопаюсь до истины относительно этого. Мои вампиры не тронут тебя снова.

Она фыркнула.

– Просто позволь мне вернуться. Ты сказал, что можешь почувствовать ребенка, таким образом, я никогда не буду вне твоей досягаемости.

– Я не глуп, Эгидовка. Ты используешь магию Эгиды или другое дерьмо, чтобы защитить себя так, что я не смогу чувствовать своего сына.

Она надеялась, что на её щеках не проступил предательский румянец.

– Это глупо.

– Тан, – начал Арес, – позволь мне забрать Реган. Лучше если ты не будешь привязан к ребенку.

– Почему нет?

О, Бог, Реган не хотела делать этого. Только не тогда, когда он так возбужден.

– Почему нет? – повторился Тан, на сей раз его вопрос походил на угрозу.

– Потому что я не собираюсь оставлять его себе. – Сделав глубокий, бодрящий вдох, Реган шагнула вперед. – Кто-то другой будет растить нашего ребенка.

Просто невероятно!

Танатос уставился на Реган и Ареса в недоверии. Он не был даже уверен, что сможет обрести дар речи. Поэтому вместо того, чтобы говорить, он сунул руки в волосы и принялся вышагивать по комнате.

Жуткое напряжение скручивалось в нем до крайней степени, частично из-за гнева, частично глобального насилия и смерти, частично сексуальной потребности. В том же духе Арес сжимал и разжимал кулаки – признак того, что он чувствовал напряжение. По любому, где-то вспыхнули бои.

Конечно же, Тан вышагивал по комнате пытаясь не слететь с катушек, а Арес обернулся к двери.

– Мне пора. Я пришлю Лимос.

– Мне не нужна нянька

– Мы поговорим об этом, когда я вернусь.

– К чёрту разговоры, – огрызнулся Тан. – Почему вы встали на сторону Реган, вместо того, чтобы поддерживать меня?

Арес стукнул кулаком по дверной раме, но не повернулся лицом к Танатосу.

– Веришь, или нет, но всё это мы делаем ради тебя, брат. Что ты будешь делать, если что-то произойдёт с младенцем, из-за тебя, или потому, что он уязвим для Мора? Я знаю, каково это, терять ребёнка, и клянусь всеми падшими, что постараюсь сделать всё возможное, чтобы подобное не случилось с тобой. Ты и этот ребенок – наши приоритеты, и пока Реган не родит, она – часть этого соглашения.

Арес вышел из комнаты, оставив его наедине с Реган.

– Послушай меня, Танатос…

– Скажи мне, кто этот, кто-то еще, который будет воспитывать нашего сына? – Долгое молчание затянулось, и гнев о котором говорил Арес прорвался. – Кто?

– Ненужно кричать, – отрезала она.

Он повернулся к ней, и хотя в ее глазах вспыхнул страх, она не сдвинулась с места, даже тогда когда он подошёл вплотную касаясь её большого живота.

– Ты носишь моего сына. И надеешься, что я буду сидеть сложа руки, пока ты выбрасываешь его как мусор, продолжая свои интриги.

– Как ты смеешь предполагать, что я выброшу ребенка!

– Что я еще должен думать? Ты хочешь этого ребенка?

На мгновение ее рот беззвучно открылся.

– Я не хочу быть матерью, как средство для достижения цели.

– Это не ответ. Позволь мне сформулировать по-другому. Когда ты намеревалась обольстить меня, ты хотела этого ребенка?

Она колебалась, глядя в сторону прежде, чем встретить его пристальный взгляд.

– Нет.

Ее ответ увеличил трещину в его самообладании. Ни один ребенок, преднамеренно запланированный, не должен быть нежелательным.

– Значит, ребенок – только средство для достижения цели для Эгиды. Пешка. А ты – племенная кобыла.

– Это немного грубо.

– Тогда успокой меня.

Она сделала шаг назад, и он двинулся за ней, сохраняя давление.

– Я добровольно вызвалась спасти мир.

– Ты добровольно вызвалась сыграть шлюху для своих коллег, – проворчал он, получая извращенное удовольствие от ее вздохов негодования. – Вот что я предлагаю. Ты останешься здесь, пока не родишь, и затем оставишь ребенка со мной, пока я не решу твою судьбу.

– Катись в Ад. – Её слова слетали с губ как метательные звёзды демонов Низул – невероятно быстрые, с остро заточенными краями, покрытыми кислотой.

– Ты заполучила мое семя обманом. Ты не заберешь моего ребенка, также. – Он терял к ней уважение. – Это была твоя идея? Или, когда Эгида подошла с предложением, ты так отчаянно нуждались в члене, что ухватилась за возможность трахнуть меня? Сколько мужчин ты трахнула ради своей работы? Как часто ты работала шлюхой для Эгиды?

Реган ударила его так сильно, что он сделал шаг назад.

– Как ты смеешь?

– Как я смею? – Он схватил ее за запястья и прижал к стене, хотя и сдерживая свою силу, не желая её притеснять. – Ты действительно собираешься играть убежденную в своей правоте, оскорбленную сторону? Ты обокрала меня, Реган. Ты украла мою девственность, и мое семя. Ты и твои коллеги составили план, воспользоваться этим невинным ребенком, зачатым как средство для достижения цели, и бросить его, когда потребность в нем отпадет.

– Это не правда, – выдавила она. – Это средство для достижения цели делает его самым важным человеком на планете, даже если это происходит не так, как мы ожидали.

– Он важен потому что, если он умрет, моя печать сломается. Но в глазах Эгиды, это – единственная причина, почему он важен. Ему изначально предначертано стать инструментом, и теперь он – план, пошедший не так, как надо.

– Все может пойти не так, но мы сделаем все правильно. Я обещаю тебе. У него будут любящие мать и отец, Танатос. Я отдам его Кинану и Джем. Они будут охранять его от Мора и дадут ему дом, жизнь и семью, которые я не могу.

Это был не просто удар под дых.

– Я дам ему дом, жизнь и семью.

– Ты шутишь, верно? Посмотри вокруг, всадник. Ты живешь в этом безлюдном месте. Ты убил почти всех на острове. Твои вампиры будут его нянями? Души в твоей броне будут петь ему колыбельную? И что произойдет, если дядя Мор зайдет в гости? Ты надеешься, что он просто даст тебе воспитывать этого ребенка в мире? Всё зло на планете, попытается найти и убить этого ребенка, чтобы сломать твою печать, и первым куда они заглянут, это – твой дом. – Она глубоко вдохнула, больше распаляясь для тирады. – А что, если Мор каким-то образом найдет агимортус Лимос и сломает ее Печать? С двумя сломанными другие две сломаются по принципу домино, правильно? Следующий твой. Что произойдет с ребенком тогда?

Если печати Ареса и Танатоса сломаются по цепной реакции после первых двух сломанных печатей, то и Кара и сын Тана будут вовлечены во всё, будучи агимортусоми.

И шансы, что "вовлечены" будет малоприятным. Если посмотреть на Мора, злые Всадники стремились уничтожить все доказательства своего счастливого прошлого.

– Если моя Печать сломается, то не будет иметь значения, где он живет. И я могу справиться со всем остальным. Включая Мора.

– Это не сработает, Тан. Мы должны сохранить ребенка в тайне и безопасности. Он будет у Кинана.

– Нет, никогда.

– Ты слепой дурак, – выплюнула она. – Это не о тебе или мне. Речь идет о том, что лучше для ребенка.

– Тебе следовало думать об этом, прежде чем вынудить меня тебя трахнуть. – Он швырнул грубые слова в нее как оружие, и ее почти незаметное вздрагивание сказало ему, что цель достигнута. Но за долю секунды она пришла в себя, вздёрнув подбородок в упрямом вызове.

– Я тебя не заставляла. Ты сказал, что хочешь этого. – Она заморгала, словно пыталась сдержать слёзы, но Тан знал лучше. Реган не плакала. – Ты сказал, что хотел меня так как никого и никогда в жизни, и ты собирался поддаться соблазну.

Боже помоги ему, он её хотел. И по правде говоря, он злился не из-за секса… он взбесился из-за обмана. Но Тан не был готов разделить эти два понятия.

– Я был под воздействием наркотиков.

– Ты тоже был под наркотиком, когда мы чуть не занялись сексом в спортзале? Когда ты сорвал с меня нижнее белье и заставил кончить на твоей руке? Когда ты кончил – два раза – в моей руке?