Когда Мастера расселись, наконец, по местам, Гильдия погрузилась в молчание. Все, за исключением Гилбура, казалось, призадумались — возможно, переживали, что предсказание не дает более ясного ответа, а может быть колебались, соглашаться ли им с решением, предложенным Мастером Гилбуром, или нет. Сам он продолжал хранить упорное молчание, словно решил ни в коем случае не заговаривать первым.

Наконец воплотитель, которого Териза не знала, спросил:

— Нет ли здесь какого-то промежуточного решения? Почему мы должны либо ничего не делать, либо идти на риск, сделав слишком много?

— Нет, — пробормотал другой. — Король не оставил нам выбора. Положение у нас критическое. Управляя Мордантом как безумец, он создал слишком тяжелую ситуацию, чтобы было допустимо «промежуточное решение».

— До меня дошел слух, — задумчиво произнес третий Мастер, — что вчера прибыл Пердон и имел встречу с королем Джойсом. Он сообщил, что армия из тридцати тысяч кадуольцев стоит за Вертигоном, и просил подкрепления.

Так вот, ему было отказано.

Отобразившееся на лицах многих воплотителей изумление показало, что этот слух еще не достиг их ушей. Мастер Эремис довольно ухмыльнулся.

— Тем не менее, — сказал Мастер Барсонаж громче чем нужно, стараясь снова взять на себя руководство, — он — король. Именно его прерогатива принимать решения. Мы не знаем истинных причин его отказа.

— Это правда, — вмешался Мастер Гилбур. — Но меня это не волнует. Когда наемный убийца пытается вонзить мне нож в сердце, а человек, который поклялся меня защищать, отступает в сторону, я не спрашиваю его о причинах. Сначала я сражаюсь с убийцей. И только когда я побеждаю его и заковываю их обоих в кандалы, при этом, вероятно, переломав каждому из них пару-тройку конечностей, только тогда я спрашиваю своего защитника, по каким причинам он поступил именно так.

— Мастер Гилбур, — магистр вскинул массивную голову, чтобы прямо взглянуть на Гилбура. Сочетание страха и гнева появилось на его лице. — Как можете вы кипеть такой яростью? Я принимаю ваши доводы, но никак не ту ненависть, которая звучит в ваших словах. Неважно, что еще можно сказать на эту тему, но король Джойс создал нашу Гильдию. Он сделал нас такими, какие мы есть.

— Такими, какими мы стали, — поправил его Гилбур, — слабыми и беспомощными.

Нахмурившись, Мастер Барсонаж продолжал:

— Не следует принимать серьезных решений руководствуясь слепыми страстями. Что заставляет вас так ненавидеть его, Мастер Гилбур?

Мастер Гилбур стиснул руки, так, что косточки пальцев побелели.

— Лично я, — вмешался Мастер Эремис, — предполагаю, что наш добрый Мастер Гилбур когда-то имел несчастье просить руки одной из королевских дочерей. Вполне понятно, что король Джойс поднял его на смех.

Некоторые из воплотителей рассмеялись, но Мастер Гилбур заставил их замолчать, топнув ногой.

— Я в ярости, Мастер Барсонаж? Вы слышали ненависть в моем голосе? Я ненавижу его? У меня есть на то причины.

Как вам известно, я был одним из последних воплотителей, присоединившихся к Гильдии перед победой над Архивоплотителем Вагелем. Но как я попал в Гильдию — никто из вас не знает.

Я посвятил всю свою жизнь исследованиям, и в те дни никакие другие вопросы меня не интересовали, хотя, конечно, я слышал, что король предложил всем воплотителям покинуть свои лаборатории и перебраться к нему в Орисон. Я не знал, правда, что некий воплотитель тайно отирается возле места моего уединения, пещеры в холмах Армигита. Этот негодяй хотел воспользоваться моими знаниями — и внезапно напал на меня, пытаясь пытками вынудить рассказать ему все, что я знал. Я защищался, но он застиг меня врасплох, и я не мог победить. Во время борьбы часть свода моей пещеры рухнула, придавив меня каменной глыбой, которую я был не в силах сдвинуть. Нападавший прихватил с собой самое ценное из моего имущества и сбежал.

Но так получилось, что при бегстве он наткнулся на отряд короля Джойса, поскольку король узнал о моем противнике раньше меня и был уже близ моей пещеры, чтобы расправиться с этим человеком. И тогда этот воплотитель обратил свои силы против короля. Однако он не мог сравниться с тогдашним Знатоком Хэвелоком и поплатился за это жизнью.

Поврежденный потолок продолжал обваливаться. Но король рискнул жизнью, чтобы войти внутрь, поднять камень и освободить меня. Он не мог исправить зло, причиненное моей спине, — это зло я до сих пор ношу на себе. Но он поправил мое здоровье, позволил мне продолжать исследования и дал мне цель жизни — Гильдию.

— И за это вы его ненавидите? — изумленно спросил Мастер Барсонаж.

Мастер Гилбур потряс в воздухе сжатыми кулаками.

— Да!

О, он был великомудр, создавая Гильдию. Он был силен и хитер, создавая Мордант. И он был добр ко мне. Но он не приучил меня спокойно относиться к его все растущему безволию, к трусости, к отказу от действий, поскольку все это есть не что иное как предательство.

Я ненавижу того, кем он стал, Мастер Барсонаж. Если вы или я впадем в безумие, нас привяжут к кроватям, а обязанности наши будут возложены на других. Наша бездеятельность или душевная болезнь никому не принесет вреда. Но он остается королем. И не предпринимает никаких действий — только создает помехи любому действию, которое может дать нам надежду.

Вы должны испытывать такую же ярость, как и я. Человек, самый почитаемый во всем Морданте, предал нас!

Его выкрик эхом прокатился по залу. И в то же мгновение он сел. Затем в тишине тихо пробурчал:

— Однажды на меня напали и сломали мне спину. Мы должны обладать силой, чтобы быть в состоянии защититься.

Он склонил голову на руки и замер.

Все молчали. Мастер Эремис поднялся со своего места, словно хотел что-то сказать, но затем раздумал. Мастер Квилон все сильнее вжимался в скамью — казалось, он старался исчезнуть. Магистр стиснул руками могучую грудь, словно человек, который испытывает страстное желание сбежать, но не находит в себе сил. Некоторые из воплотителей смотрели на остальных, словно ища поддержки, другие старательно избегали смотреть на кого-либо.

Териза вслушивалась в напряженную тишину и изумлялась: неужели у реальных существ все это вызывает такие сложности? Что при этом требуется от нее? Что должна делать она?

Внезапно Мастер Гилбур схватился за поручень так, что ей показалось, будто дерево захрустело.

— Собачьи яйца! — проревел он. — Вы собираетесь сидеть здесь вечно? Если вы считаете, что я не прав, скажите об этом. Неужели ни у кого из вас не хватает смелости сказать мне, что я неправ?

И тут же молодой воплотитель, который спорил с Мастером Эремисом, воскликнул:

— Я поддерживаю предложение Мастера Гилбура. Мы должны вызвать Воина.

Его слова словно бы прорвали плотину. В мгновение ока воздух наполнился голосами, требующими поставить вопрос на голосование.

Продолжая сжимать руками грудь, Мастер Барсонаж ждал, пока восстановится тишина. Затем, вздохнув, подвел черту:

— Хорошо. Это — безумие, но на него следует отреагировать. Я знаю свои обязанности. Вы все слышали предложение. Должно ли оно быть принято? Какова воля Гильдии?

Териза считала руки так быстро, как только могла. Мастер Барсонаж, Мастер Эремис, Мастер Квилон и несколько других проголосовали против.

Но они оказались в меньшинстве. Мастер Гилбур победил.

Магистр шумно выразил свое недовольство.

Словно потрясенная тем, что только что совершила, Гильдия погрузилась в молчание. Воплотители неуверенно поглядывали друг на друга. Довольный Мастер Гилбур осклабился. Однако он наслаждался победой молча. Казалось, никто не знал, что же делать дальше.

И тогда на ноги снова поднялся Мастер Эремис. Несмотря ни на что, манеры его оставались такими же небрежными, как всегда, но Териза видела в его лице, особенно в глазах, восторг — вкус к той игре, в которую он играет.

— Я удивлен, — начал он. — Это — безумие, как сказал Мастер Барсонаж. Но я не собираюсь оспаривать голосования. Я допускаю, что мое суждение может быть ошибочным. — Он сверкнул улыбкой, на которую никто не отозвался.