Спасая свою жизнь, Гарт извернулся и вогнал меч прямо в сердце Смотрителю.

Глаза Леббика широко раскрылись, словно он увидел нечто невероятное. Кровь хлынула у него изо рта, проступила сквозь кольчугу. Он выронил меч. На мгновение его руки сжались на клинке Гарта, словно Леббик хотел вырвать его из груди. Затем, словно человек, решивший прекратить борьбу, он отпустил клинок.

— Сукин сын, — выдохнул он сквозь потоки крови изо рта. Он говорил так, словно обращался не к Гарту, а кому—то другому. — Теперь я свободен. Ты больше не сможешь мучить меня.

Медленно, словно совершая единственное благое дело в своей жизни, он скользнул вперед, глубже насаживаясь на меч Гарта.

Леббик наконец перестал горевать о смерти жены.

Териза в ужасе пыталась вырваться из рук Эремиса, но не могла. Ей не удавалось заставить себя бороться с ним в полную силу. Джерадин неподвижно лежал на полу. Скованная бессилием, Териза смотрела, как Эремис делает странный жест, подает знак, уже знакомый ей.

Всего на миг опередив приближающихся стражников, она, Эремис, Гилбур и Гарт были воплощены вне зала.

Из—за паники прошло довольно много времени, прежде чем зале аудиенций сообразили, что король Джойс тоже исчез.

Нужды Морданта

40. Лорд последнего пристанища

Капитан Норге приказал всем никуда не расходиться из зала; но его приказ запоздал. Большинство советников короля в страхе разбежались, исчезли, как и их повелитель. Воплотители вели себя не лучше. Даже Мастер Барсонаж, который благодаря своей рассудительности мог бы подать хороший пример — даже магистр Гильдии исчез. Похоже, он прихватил Джерадина с собой. Не тронулся с места только один Мастер — убитый Эремисом; существо, убившее его, продолжало жевать его голову, не обращая внимания ни на что, кроме пищи.

— Великолепно, — пробормотал Норге. Он был на грани отчаяния. Все эти Воплотители и старики, которые едва удержались, чтобы не обмочиться со страху, разбежались по Орисону; сея панику. Они расскажут обо всем друзьям, женам, детям, слугам; некоторые расскажут обо всем совсем незнакомым людям. И когда история пойдет гулять по Орисону — когда люди услышат, что король Джойс исчез, Смотритель Леббик убит, а «герой Орисона» Мастер Эремис в сговоре с Кадуолом… Норге вздохнул. Орисон начнет разваливаться, словно карточный домик. Значит, осада все—таки окажется успешной.

Делая все, что в его силах, он приказал капитанам вернуться к воротам и контролировать площадь, не позволяя орисонцам делать глупости. Это было очень важное место, точка, где паника могла выплеснуться наружу, где алендцы могли заметить, что Орисон погружен в хаос.

Он приказал двум своим людям уничтожить кошмарную летучую мышь Эремиса. Он приказал страже разыскать советников и Мастеров, чтобы те могли принять решение. Без всякой на то причины, разве что из дотошности, он приказал организовать поиски короля. Он убедился, что принц Краген и Артагель все еще живы.

И тогда помог подняться Тору.

Старый лорд стоял на четвереньках, глядя прямо в лицо Смотрителю Леббику.

Тора мучила ужасная боль. Нет, неправда; его должна была мучить ужасная боль; он знал, что будет мучиться, когда пройдет шок от удара. Но в этот миг его защищали от боли изумление и вино.

Он хотел поднять голову, но это оказалось ему не под силу. Он мог только неотрывно смотреть на счастливое лицо мертвого Леббика.

Вот что происходит, думал Тор, когда короли предают. Когда правитель обрезает нити, которые связывают жизни, нити предназначения, а люди принимают это как должное. Когда они слишком много пьют… и тогда они счастливы, что погибли и им не придется видеть, что происходит.

Лучше было бы умереть. Лучше считать, что сапог Гарта повредил ему какой—то жизненно важный орган, и прекратить сопротивление. Отдаться на милость провидения. В противном случае…

В противном случае — перспективы были крайне неприятными.

К несчастью, выражение лица Леббика не дало лорду забыться. Кровь Леббика не давала ему забыться. Первый укус боли прошил его тело, и он едва не застонал вслух: «О, Смотритель. Мордант, и Орисон, и ты… он предал нас всех, бросил нас всех — а ты сражался за него до конца. Чем же он заслужил такую преданность?»

Едва задав этот вопрос, Тор, как оказалось, уже знает ответ. Сквозь слезы он видел в перекошенном лице Леббика свои раны и кровь. Король Джойс создал нечто большее, чем любой другой, нечто, достойное преданности и честной службы, неважно, каким неверным, даже предателем, оказался сам.

Мордант. Буфер между постоянно враждующими Кадуолом и Алендом.

Гильдию. После безумств Воплотителей, когда зеркала использовались лишь для достижения власти.

Боль снова запульсировала в теле Тора, и его живот стянуло в тугой узел; но он отчаянно цеплялся за холодный камень, пытаясь сохранить в себе чувства. Когда этот капитан — как там его? Норге? — подошел к нему, чтобы помочь подняться, ему как—то удалось схватиться толстой рукой за кольчугу капитана и пригнуть его к земле, так чтобы Норге оказался с ним лицом к лицу.

— Король… — выдавил Тор. Его голос из—за сдавленности походил на громкий шепот.

— Исчез, милорд Тор. Я послал людей на поиски, но сомневаюсь, что его найдут.

— Почему?

Норге пожал плечами.

— Когда люди исчезают, они обычно делают это не для того, чтобы их нашли.

Его невосприимчивость к панике заслуживала внимания. Вглядываясь в лицо капитана, Тор начал вспоминать его. Вероятно, Смотритель Леббик продвигал Норге по службе, потому что тот был единственным, кто ни разу не моргнул в его присутствии.

С таким человеком трудно разговаривать. Что его волнует? Каковы его убеждения, что им движет?

— Помоги мне встать. — Тор не шелохнулся. Боль превратила его голос в хрип. — Я займу его место. Тор не пытался встать, а Норге не пытался поднять его. Вместо этого капитан спокойно спросил:

— Вы, милорд?

— Я. — Он собрал для этого заявления все остатки сил, но произнес его почти шепотом. Может быть, Гарт действительно повредил в нем что—то жизненно важное? — А кто же еще? Я самый старый друг короля. За исключением Знатока Хэвелока — но вы ведь не будете предлагать ему управлять Орисоном и Мордантом.

Вопросы были излишни; боль в животе Тора была ужасной. Он едва мог дышать. По его лицу потекли пот или слезы, словно он был мокрым полотенцем, которое выкручивали. Слишком много света било ему в глаза. Но он не отпускал капитана.

— Кроме того, я здесь единственный лорд. Король оставил меня страдать здесь, когда остальные разъехались—Я действовал как его советник и заместитель—Нужно как—то справится с паникой—Власть должна быть в руках кого—то, кто заслуживает доверия. Кто еще есть у вас в запасе? Кто еще?

Норге моргнул, словно не считал вопрос достойным ответа.

— У меня нет ни права по наследованию, ни официального положения. — Тору хотелось завыть или разрыдаться, но он не мог заставить себя говорить громче, так сильна была боль. — Но если меня поддержите вы, вы, помощник Смотрителя Леббика, командир королевской стражи… — Боль, от которой темнело в глазах, пронзила его от колен и выше. — Если вы поддержите меня, я соглашусь принять пост.

— Милорд Тор, — ответил капитан бесстрастно, — даже если я поддержу вас, вряд ли вы сможете встать. — И через мгновение добавил: — Не в обиду будь сказано, милорд, но вы не тот король, которого бы выбрал я.

— Толстый старик, насквозь пропитавшийся вином и не имеющий сил подняться. — Стыдно плакать в такой момент, но боль Тора должна была найти какой—то выход. — Я понимаю. А вы?

— Милорд, — спокойствие Норге могло свести с ума кого угодно. — Вам нужен врач. Пусть об Орисоне позаботятся люди в лучшем состоянии.

— Глупец, — простонал лорд. — Ты ничего не понял. — Цепляясь за кольчугу Норге, корчась от боли, он оперся на ногу, что позволило ему оторвать от пола вторую руку и вцепиться в плечо Норге. Ему казалось, что летучая мышь Эремиса терзает его внутренности. И тем не менее, он пробормотал сквозь пот и слезы: — Кто—то должен отдавать приказы. Орисон нуждается в управлении. Я — здесь. И принц Краген — здесь. Впервые за все время мы знаем наших врагов. Нельзя упустить эту возможность.