Поскольку Британия – единственный союзник США, который готов не только выполнять тыловые функции, но и участвовать в реальных боевых действиях НАТО, Пентагон раскритиковал «мелочность» нового кабинета. Британский министр обороны Лайам Фокс был вызван на ковер в Вашингтон и попытался заверить своего американского коллегу Роберта Гейтса в том, что планируемые сокращения не повредят обязательствам Соединенного Королевства. Однако Фоксу, которого называли главным ястребом в коалиционном кабинете, для этого следовало вступить в сражение с изоляционистами. Партия британского казначея Джорджа Осборна, пользующаяся негласной поддержкой премьера Дэвида Камерона, настаивала на том, чтобы Британия «не преувеличивала свой вес на мировой арене» [393] и довольствовалась положением, которое занимают скандинавские страны и Канада.
Не менее радикально было настроено накануне лиссабонского саммита немецкое правительство, планировавшее в ближайшие три года сократить военные расходы на 9,3 млрд. евро. И это при том, что, по мнению союзников, Берлин и так тратил на оборону значительно меньше, чем мог бы (не более 2 % ВВП). Министр обороны – молодой аристократ Карл-Теодор цу Гуттенберг планировал также резко сократить численность бундесвера и отменить призыв на воинскую службу, что позволило бы ему сэкономить внушительные суммы. Однако, как утверждал экс-министр обороны Рудольф Шарпинг, «обеспечение безопасности – основополагающая функция любого государства, и недопустимо подходить к этому вопросу исключительно с фискальных позиций» [394] . Критики опасались, что начавшееся в 1999 году возрождение бундесвера будет приостановлено, и Германия так и не сумеет потеснить Великобританию в роли главного военного союзника США в Старом Свете.
Что касается Франции, эта страна, как мы уже говорили, лишь в 2009 году вернулась в военные структуры НАТО. Приняв решение отказаться от голлистских принципов, Николя Саркози настроил против себя французскую элиту. Выпады в его адрес можно было услышать от политиков всех мастей, начиная от левого колумниста журнала Marianne Ролана Юро, который заявил, что «президент кастрирует Францию», и заканчивая националистом Филиппом де Вильером, утверждавшим, что Пятая республика превращается в «клон Великобритании».
Армия, правда, инициативу Саркози поддержала. И правительству Саркози удалось добиться для Парижа права назначать руководителей командования в Норфолке, ответственного за формирование долгосрочной стратегии альянса, и регионального командования в Лиссабоне, в подчинении которого находятся силы быстрого реагирования НАТО. Однако первоначальные успехи быстро забылись, французские военные принялись обвинять натовское руководство в излишнем бюрократизме, чиновники отказывались перечислять в военный бюджет альянса требуемые суммы, а экс-премьер Доминик де Вильпен отметил, что НАТО становится «главной головной болью Европы».
«Сокращая военные расходы, – писал The American Thinker, – три европейских мушкетера – Франция, Великобритания и Германия – в первую очередь прекращают финансирование натовских проектов. И хотя формально они не нарушают пятый параграф Вашингтонского договора о коллективной безопасности, по сути, девиз «один за всех и все за одного» давно уже ими забыт» [395] .
Датский генерал Андерс Фог Расмуссен, занимавший пост генерального секретаря НАТО, пытался отстоять честь европейцев. В статье «Не обесценивайте обязательства Европы по Афганистану», опубликованной в The Washington Post, он призывал Соединенные Штаты «отказаться от стереотипного представления о том, что страны ЕС не воюют за Гиндукушем, которое оскорбляет европейцев и угрожает единству атлантического мира». Он убеждал европейские правительства вкладывать деньги в научные исследования, чтобы преодолеть технологический разрыв с США и предупреждал, что сокращение военных бюджетов «не только позволит избавиться от «жира» излишних расходов, но и приведет к потере «мышц, а затем и костей» Североатлантического альянса» [396] .
Расмуссен отмечал, что сокращать расходы на оборону вынуждены не только европейские страны, но и США, которые не могут справиться с растущим государственным долгом. Показательно, что даже глава Объединенного комитета начальников штабов Майкл Маллен главной угрозой безопасности Америки называл не «Аль-Каиду» и не Китай, а дефицит бюджета.
Чтобы справиться с последствиями финансового кризиса, генсек НАТО предлагал принять новую стратегическую концепцию, формирование которой он поручил «группе мудрецов» во главе с бывшим госсекретарем США Мадлен Олбрайт. «Мы разработали версию НАТО 3.0, – заявлял Расмуссен, – Версия 1.0 существовала в эпоху холодной войны, версия 2.0 – с 1991 по 2011 год. Нынешняя версия подразумевает превращение альянса в мозговой центр международной безопасности» [397] . Другими словами, идеологи НАТО признали, что ресурсы блока ограниченны и для решения глобальных проблем ему необходимо создать сеть организаций-партнеров. О том, насколько ослаблен Североатлантический альянс, можно было судить по обращению 35 отставных европейских политиков-тяжеловесов, которые призвали «сделать разоружение центральным элементом подхода НАТО к обеспечению безопасности» (обращение было подписано бывшим канцлером Германии Гельмутом Шмидтом, бывшим председателем Еврокомиссии Жаком Делором, экс-главой британского МИД Маргарет Беккетт и др.).
В Вашингтоне все чаще можно было услышать разговоры о том, что НАТО является «рудиментом холодной войны» и не имеет никакого смысла вкладывать деньги в организацию, которая используется лишь как площадка для переброски американских войск. «Нам следует выйти из НАТО, – писал профессор Бостонского университета Эндрю Басевич в журнале Foreign Policy. – Не стоит рассчитывать на европейских союзников, которые уже никогда не обретут вкус к сражениям» [398] . Конечно, было очевидно, что Соединенные Штаты не бросят Старый Свет на произвол судьбы, однако разочарование, которое царило в американской военной и политической элите, вынуждало натовских стратегов лихорадочно искать варианты обновления альянса.
Расмуссен, занимавший пост датского премьера во время карикатурного скандала, предлагал Североатлантическому блоку наладить диалог с мусульманами, выступив «защитником их ценностей». Он призывал также укреплять отношения с Китаем и Индией и не исключал возможности присоединения к НАТО России и создания системы ПРО, простирающейся от «Ванкувера до Владивостока».
В стратегической концепции, которая готовилась в течение года, так и не удалось сгладить противоречия между европоцентристами и сторонниками глобальной роли альянса. Чтобы объединить все представления о роли НАТО, говорили эксперты, в одной организации необходимо выделить ей бюджет, в десятки раз превышающий те смехотворные суммы, которые готовы вкладывать в атлантическую безопасность страны – участницы альянса.
Новая стратегия предполагала резкое сокращение числа штатных сотрудников НАТО (примерно на четверть), однако нарастить при этом мышцы альянс уже не мог. «Ни США, ни европейские правительства, – писал Der Spiegel, – не хотят предоставлять натовским чиновникам деньги даже на карманные расходы. И НАТО в итоге превращается в стареющий союз, бессмысленное бюрократическое образование, неспособное дать ответ ни на один серьезный вызов. Наглядным примером неуверенности альянса в собственных силах является его желание свернуть первую глобальную миссию за Гиндукушем» [399] . Европоцентристы утверждали, что, прежде чем участвовать в заморских походах, жители Старого Света должны разобраться с проблемами, существующими у них дома. Ведь ни НАТО, ни ЕС не смогли предотвратить войны в Косово и Грузии, а замороженные конфликты в Нагорном Карабахе, Приднестровье и на Кипре каждый день готовы были вспыхнуть с новой силой. С 2008 года Россия не раз призывала пересмотреть систему европейской безопасности де-юре (де-факто Москва изменила эту систему, начав войну с Грузией). Но вместо того чтобы обсуждать реальные проблемы, страны НАТО предпочитали шумные пиар-акции вроде борьбы с пиратством или кибертерроризмом. Кризис Североатлантического альянса во многом был связан с тем, что роль Европы в мире снижалась. «Европа перестала быть главной отправной точкой для Соединенных Штатов, – констатировал немецкий дипломат, участвовавший в разработке стратегической концепции НАТО. – И очень показательно, что мировые СМИ полностью обошли вниманием саммит ЕС – США, проходивший через день после натовской встречи».