Он встал и передал листок Ханнасайду.

— Здесь все адреса. В последнем месте, мистер Ханнасайд, я оставался, пока не позвонил мистер Каррингтон, который сообщил мне о смерти моего дяди.

Ханнасайд аккуратно сложил листок и сунул его в карман пиджака.

— А вы были удивлены этим сообщением, мистер Мэтьюс?

— Интересно, а вы не удивились бы слегка на моем месте? — развел руками Рэндалл.

— Да, если бы не имел никого на примете, у кого были мотивы совершить убийство.

Рэндалл улыбнулся и насмешливо ответил:

— А, вы имеете в виду некоторые семейные, так скажем, неурядицы… Но я никого конкретно не могу иметь в виду — у всех могли быть мотивы…

— Мне вовсе не нужен подобный ответ, я понимаю, что вы никого конкретно не подозреваете, но все же?

— Понятия не имею, — беспечно ответил Рэндалл, доставая из портсигара сигарету и разминая ее.

— В таком случае мы не станем дольше обременять вас вопросами.

Ханнасайд поднялся, за ним двинулся и сержант. Рэндалл тоже встал, нажал кнопку звонка, вызывая Бенсона. Дворецкий проводил Ханнасайда и Хемингуэя до двери.

— Да, шеф, слишком уж он гладко излагает, собака, — весело сказал Хемингуэй, когда они вышли на улицу.

Ханнасайд вполголоса пробурчал что-то.

— Нет, погодите, есть у него алиби или нет, все очень странно, — настаивал сержант. — Взять хотя бы то, что он чуть ли не рад был, что к нему пришли с вопросами. Дескать, сорви попробуй. А сумеем ли мы сорвать?

— Не думаю. Но все равно его алиби надо проверить — хотя бы для очистки совести. Этим займетесь вы. Мне надо повидаться с адвокатом убитого, мистером Каррингтоном.

— Это будет приятная встреча на фоне сегодняшних разговорчиков, — ухмыльнулся сержант. — Как смешно одно цепляется за другое. Не далее как сегодня утром я напоминал вам о деле Верекера. И вот вы едете к Каррингтону, чтобы встретить там бывшую мисс Верекер, а нынче, естественно, тоже Каррингтон… А любопытно, разводит ли она до сих пор бультерьеров? И еще — не повесился ли тот подлюка Верекер?

— Я спрошу, — с усмешкой пообещал Ханнасайд.

Каррингтон, только увидя входящего к нему в офис Ханнасайда, поднялся и пошел навстречу, протягивая руку.

— О, какой приятный сюрприз! — воскликнул он. — Как поживаете, Ханнасайд? Присаживайтесь.

Ханнасайд сердечно пожал ему руку и принял предложенную сигарету.

— А как у вас дела? Как миссис Каррингтон? — спросил он, в свою очередь, садясь в кресло.

— Спасибо, мы оба в порядке.

— Мой сотрудник, Хемингуэй, — помните? интересуете я, не повесился ли еще молодой Верекер, который так попортил нервы полиции своими кляузами.

Джилс Каррингтон рассмеялся:

— О нет! Он уехал за границу сразу же по окончании дела. А вас привело ко мне только любопытство или… — Каррингтон посерьезнел. — Или дело?

— И то и другое. Иметь с вами дело — большое удовольствие, скажем так.

— Спасибо за комплимент, но боюсь, вы напрасно на меня надеетесь. Я ничего практически не знаю о Грегори Мэтьюсе.

— Ну и ну! — развел руками Ханнасайд. — И как это вы вычислили, зачем я к вам пожаловал? Прямо-таки Шерлок Холмс! Ну конечно, я по делу об убийстве Мэтьюса.

— Он был отравлен? — спросил Каррингтон.

— Да. Никотином. И я бы хотел в вашем присутствии ознакомиться с его бумагами.

— Ну конечно, обязательно! Завтра вас устроит?

Ханнасайд кивнул.

— Да, вполне. Мы вряд ли что-нибудь обнаружим интересное, ведь после убийства прошло уже пять дней! И я получил назначение на это дело с большим опозданием… Ну так скажите все-таки, что за человек был Грегори Мэтьюс.

— Я о нем не особенно много знаю. Он был клиентом нашей конторы около пяти лет. До того его дела вел Дигби Брайан, и после его смерти дела Мэтьюса перешли в мои руки. Дел у него было немного. Так, отдельные небольшие поручения. И потом, он не особенно мне доверял.

— Чем он зарабатывал?

— Ну, как вам сказать, в основном всякие сделочки с ценными бумагами. Он в свое время начинал как брокер на финансовой бирже, и, видимо, в начале карьеры ему улыбнулась крупная удача. Так он и занимался этим всю жизнь — акции, облигации… У него была контора в Сити.

— Ну что ж, в свое время мы доберемся и до этой конторы. А что вы знаете о его домочадцах?

— Только то, что успел увидеть, зачитывая им завещание!

— А-а-а… Да, похоже, от вас толку немного… — взгрустнул Ханнасайд. — А какое у вас мнение о Рэндалле Мэтьюсе?

— Ну, если уж непременно надо ответить, то скажу, что мнение неважное. — Каррингтон погасил сигарету в пепельнице.

— У меня тоже. Что-нибудь интересное о нем знаете?

Каррингтон покачал головой.

— Ну, это такой городской денди, я же человек сельский и мало что понимаю в этих модных субчиках. А он вас почему интересует?

— Меня интересуют все, хоть с какого-нибудь бока замешанные в этом деле. Тут многое странно. Во-первых, как Мэтьюс получил дозу никотина? Проглотил его? Черта с два — в желудке ничего не нашли. И еще на его левой ладони обнаружилась свежая царапина…

— Ого! Так, помнится, убивали при дворе Борджиа! — удивился Каррингтон.

— Да, похоже. И один из наших экспертов уверен, что именно так яд и впитался в кровь… Кто знает. Дальше, сестра убитого, Гарриет Мэтьюс, оказалась последней, кто заходил к Мэтью-су вечером накануне его смерти — но она это отрицала в разговоре со мной. Конечно, заманчиво предположить, что она, так сказать, оцарапала ему руку…

— Отравленными ногтями! — воскликнул Каррингтон. — Продолжайте, продолжайте, я чувствую, это будет прямо шекспировская драма!

Ханнасайд улыбнулся:

— Верно. Но если без шуток, то вполне можно себе представить, как она якобы случайно расцарапала ему руку, а потом стала смазывать ее мазью, в которую заранее влила никотин.

— Минутку-минутку, — прервал его Каррингтон. — Гарриет Мэтьюс — это такая старушка с манией бережливости?

— Да, именно.

— Ну вы и выбрали себе подозреваемого! Да у нее ни за что не хватило бы духу, не говоря уже, что не хватит мозгов. Она таких сложных ходов просто не придумала бы.

— Вообще-то эксцентричные и туповатые старые леди отнюдь не всегда плохо соображают, когда дело касается их интересов. Но это не к тому, что я решил, будто убила именно она. Однако беда в том, что из всех домочадцев никто не выглядит достаточно похожим на убийцу. Поэтому наиболее предпочтительной мне кажется версия, что убийца — это наследник. Он живет на широкую ногу, скорее всего не по средствам, и, если я не ошибаюсь, делает большие ставки на ипподроме. Неглупый парень и хладнокровный ровно настолько, насколько нужно… Кроме того, он представил алиби, до такой степени детально расписанное по часам и минутам, что я заподозрил какой-то подвох. Но там комар носа не подточит… Далее, он говорит, что узнал о смерти дяди от вас. Это так и было?

Джилс подумал.

— Мы говорили по телефону… Я сказал ему, что его дядя умер и… и добавил, что в доме некоторые сомневаются, была ли это естественная смерть. И что будет патоанатомическое исследование тела. Он очень разозлился, что, в общем-то, вполне понятно. Кому понравятся скандалы в семье?

— И что же он сказал?

— Не помню точно. Что-то в адрес докторов. Дескать, они ни черта не смыслят в своем деле. Он собирался приехать ко мне потолковать.

— И он приехал в тот же день? Когда именно?

— В начале пятого. Он был совершенно спокоен. Мы договорились с ним о зачтении завещания и еще обсудили несколько мелких дел.

— Он, конечно, знал, что является главным наследником?

— Ну да! Мы с ним вдвоем — душеприказчики.

— А вы говорили ему прямо, кто потребовал исследования тела и что Грегори Мэтьюса, как выяснилось, действительно убили?

Джилс снова задумался.

— Ну, думаю, я все-таки этого ему не говорил. Но когда речь заходит об исследовании трупа, ведь всякому разумному человеку ясно, с чем это связано, не так ли? Вероятно, Рэндалл сразу подумал об отравлении, то же самое и мне сразу пришло в голову. Но мне показалось, что он не был этим особенно обеспокоен. Он заявил мне, что, на его взгляд, любой член этой семейки вполне способен на такое дело, и еще сказал, что испытывает страшное искушение поехать полюбоваться, как они будут ссориться и обливать друг друга грязью. Я думаю, что он тем же утром поехал в "Тополя".