Операция 1 октября у Вольтурно была настоящим генеральным сражением. Я уже упомянул, что наши позиции страдали большими недостатками из-за слишком большой растянутости и нерегулярности частей. Но на наше счастье, план сражения, составленный бурбонскими генералами, также не был без изъянов. Они атаковали нас в лоб, хотя могли прибегнуть к обходному движению и тем свели бы на нет все проделанные нами оборонительные работы и извлекли бы из этого огромную выгоду. Они атаковали нас значительными силами по всему фронту в шести разных пунктах: в Маддалони, Кастель Морроне, Сант-Анджело, Санта-Мария. Сан-Гамроро и Сан-Леучио[356].

Итак, они ударили в лоб и натолкнулись на сильные позиции и воинские части, хорошо подготовившиеся к их встрече. Наоборот, они вполне могли бы предпринять обходное движение, ибо в своих руках они держали инициативу, имея сильную позицию Капуи. Использование кавалерии и мостов через Вольтурно значительно облегчило бы им подобную операцию, которая с наступлением сумерек угрожала бы пяти из вышеперечисленных пунктов. Если бы они в ту ночь перебросили сорок тысяч человек на наш левый фланг у Сан-Таммаро, я вполне уверен, что им удалось бы добраться до Неаполя с малыми потерями. В этом случае, правда, мы не лишились бы нашей Южной армии, но это вызвало бы в наших рядах большое смятение, особенно среди восприимчивого населения Партенопеи.

Другой причиной слабости бурбонской армии была их излюбленная система «стрелять на ходу», что всегда приводило к роковым для них последствиям при схватках с нашими волонтерами, которые побеждали их штыковыми атаками без единого выстрела.

Мне могут возразить, что наша система, может быть, вредна, если противник имеет оружие нового типа, метко стреляющее. Но я все же с полным убеждением утверждаю, что именно при наличии такого оружия наша система еще более необходима.

Предположим, что перед нами открытое поле битвы, лишенное каких-либо преград. Две цепи берсальеров стоят друг против друга, причем одна, двигаясь, стреляет в другую, которая как вкопанная стоит на месте, отвечая на пальбу противника. По-моему, все преимущества на стороне цепи, стоящей на месте, ибо она может заряжать винтовки и стрелять спокойно, сохраняя хладнокровие и с меньшей затратой сил. Боец может наклонить корпус, чтобы уменьшить площадь для попадания вражеских пуль. Меж тем как двигаясь, боец более возбужден, значит его выстрелы не столь метки, а главное, шагая вперед, он обязательно невольно выставит вперед свое туловище больше, чем это положено.

При современном оружии цепь берсальеров, которая хладнокровно выжидает приближения неприятеля, стреляющего на ходу, несомненно понесет большие потери людьми, но бесспорно, что ни один из вражеских солдат не останется невредимым. Впрочем, мало таких местностей и совсем редки случаи, когда цепь берсальеров, выжидающая приближения противника на заранее приготовленных позициях, не нашла бы возможности для частичного или даже полного укрытия своих бойцов.

В таком случае, при одинаковой численности бойцов с обеих сторон, ни один солдат из наступающей цепи не дойдет целым до цепи, залегшей на позиции. Также не следует атаковать врага на его позициях, или же надо атаковать его вплоть до рукопашного боя, без чего будут лишь большие потери, а цели достигнуто не будет.

Одним из наших огромных преимуществ в сражении у Вольтурно было также искусство наших офицеров. Когда имеешь такую плеяду военачальников, как Авеццана, Медичи, Биксио, Сиртори, Тюрр, Эберард, Сакки, Мильбитц, Симонетта, Миссори, Нулло и другие, то трудно допустить, чтобы победа не увенчала знамя борьбы во имя свободы и справедливости.

Бронцетти у Кастель Морроне, 1 октября 1860 г.

Рядом с бессмертными именами Кайроли, Дебенедетти и многими другими, по которым Италия облачилась в траур, стоит семья Бронцетти, достойная, чтобы ее почтить. Старший брат пал в битве против австрийцев у Сериате; второй принял не менее героическую смерть у Кастель Морроне.

У престарелых родителей остался третий сын, но и он с согласия несравненных стариков готов был в любой момент отдать свою жизнь за Италию. Пусть будущие поколения подражают этим примерам героизма. В то время как на равнинах Капуи кипела битва, майор Бронцетти во главе примерно двухсот человек отбивал натиск четырех тысяч бурбонцев, несколько раз отражая их атаки на занимаемые его отрядом позиции. Напрасно враг, ошеломленный таким героизмом, вновь и вновь предлагал ему сдаться на любых условиях. Напрасно! Отважный ломбардец решил умереть со своими боевыми соратниками, но не сдаваться. После десятой атаки из его маленького батальона немного осталось в живых. Большая часть его людей лежали мертвыми или умирающими на поле кровопролитного боя. Несколько человек оставшихся в живых укрепились на верху разрушенной крепости и, воодушевленные примером своего храброго командира, не хотели слышать о сдаче. «Сдавайтесь же, молодцы! — кричали им бурбонские офицеры. — Сдавайтесь, ни один волос не упадет с вашей головы, вы уже достаточно сделали, чтобы заслужить честь и уважение!»— «Сдаваться! Никогда! — отвечали гордые, славные сыны Италии. — Наступайте, если у вас хватит смелости!»

Так они продержались до последнего патрона, и в последней штыковой атаке пали все до одного! Только несколько тяжело раненых перевезли в Капую. Где покоятся теперь кости героев и нашего доблестного Бронцетти? О, Италия, страна памятников, будешь ли помнить о них?

Глава 18

Битва у Казерта Веккья,

2 октября 1860 г.

Мне посчастливилось, вернувшись вечером 1 октября в Сант-Анджело усталым и голодным, застать в доме священника моих славных генуэзских карабинеров. Это был приятный для меня сюрприз. Меня прекрасно накормили, дали после ужина кофе, а потом я спокойно расположился ко сну, не помню даже где. Однако и в эту ночь мне не суждено было отдохнуть. Едва я лег, как поступило известие, что неприятельская колонна в четыре-пять тысяч человек находится в Казерта Веккья и готовится спуститься в Казерту. Этим известием нельзя было пренебречь: я приказал генуэзским карабинерам быть готовыми к двум часам утра вместе с трехстами пятьюдесятью бойцами из отряда Спангаро и шестьюдесятью горцами с Везувия. С этими силами я в назначенный час двинулся в направлении Казерты по горной дороге к Сан-Леучио. Еще до нашего прибытия в Казерту полковник Миссори, которому я поручил обнаружить врага с помощью своих доблестных проводников, предупредил меня, что враг находится в боевой готовности на высотах Казерта Веккья, намереваясь спуститься в Казерту, в чем я смог вскоре убедиться. Я отправился в Казерту, чтобы согласовать с генералом Сиртори план атаки на врага, не предполагая, что у него хватит дерзости напасть на нашу штаб-квартиру, но, как вскоре стало известно, мои расчеты оказались ошибочными. Мы договорились с генералом объединить все силы, находившиеся у нас под руками, и двинуться на правый фланг неприятеля, т. е. напасть на него через высоты над парком Казерты, взяв его тем самым в клещи между бригадой Сакки у Сан-Леучио и дивизией Биксио, которой я приказал атаковать врага из Маддалони. Бурбонцы, обнаружив с высот, что в Казерте находится лишь незначительное число людей, и не зная, очевидно, результатов сражения предыдущего дня, бросили почти половину своих сил в решительную атаку на этот город. Получилось так, что, пока я незаметно обходил со своим отрядом их правый фланг, намереваясь на них напасть, две тысячи бурбонцев обрушились с высот на нашу штаб-квартиру, и они захватили бы ее, если бы генерал Сиртори со свойственным ему искусством во главе горсточки храбрецов, находившихся в городе, не отразил бы их. Тем временем я с калабрийцами генерала Стокко, четырьмя ротами нашей регулярной армии[357] и небольшими частями других отрядов двигался в сторону правого вражеского фланга, который в боевом порядке расположился на высотах, являясь резервом для войска, атаковавшего Казерту, и не ожидал, конечно, нашего внезапного появления.