В отличие от предыдущих потоков эмиграции этот характеризовался большим количеством образованных людей. Здесь насчитывалось около 1 тыс. учителей, 400 инженеров, 350 адвокатов, 300 врачей, 200 ученых и почти 300 священников. К ним следует добавить почти 2 тыс. студентов университетов. Эти цифры лишний раз свидетельствуют о том, что немалая часть западноукраинской интеллигенции не желала жить при советском режиме.

Для многих обитателей лагерей два—три года, проведенные там, стали особой и не всегда и не во всем неприятной частью их жизненного опыта. «Республики перемещенных лиц» были переполнены молодыми, энергичными и образованными людьми. Имея еду и крышу над головой, они не могли найти работу в разрушенной Германии. Поэтому — отчасти под давлением обстоятельств, отчасти, чтобы не застояться и дать выход энергии и творческим возможностям,— они развернули чрезвычайно бурную организационную, культурно-просветительную и политическую деятельность.

Это подтверждают и некоторые цифры. Несмотря на весьма ограниченные материальные ресурсы, украинские беженцы создали два учреждения университетского типа, около 40 гимназий и свыше 100 начальных школ. Они также руководили десятками профессиональных курсов, основали 85 церковных приходов и возобновили деятельность скаутской организации «Пласт». Особенно впечатляет культурная деятельность: в лагерях было создано 35 библиотек, 41 хор, 13 оркестров, 33 театральных кружка и три профессиональных труппы. Они поставили более 1400 пьес, провели 900 концерт» и 350 культурномемориальных вечеров. Чрезвычайно активной, хотя и не всегда качественной, была издательская деятельность: свет увидели около 230 периодических изданий и 800 книг, среди авторов которых были такие выдающиеся литераторы, как Тодось Осьмачка, Леонид Мосендз, Улас Самчук и Иван Багряный (известный также как политический деятель и мыслитель).

Однако «тепличная» атмосфера лагерей способствовала и другим явлениям. Вынужденные жить в близком соседстве, западные и восточные (советские) украинцы довольно быстро и ко взаимному огорчению осознали и почувствовали существенные социально-психологические и культурные различия между собой. Деление на католиков и православных только усугубляло проблему. Самыми разрушительными были конфликты, вспыхивавшие между многочисленными политическими партиями, появившимися в лагерях. Особенно жестокой, до убийств, была усобица между бандеровской и мельниковской фракциями ОУН. Намереваясь установить свою идеологическую гегемонию над всей украинской эмиграцией, особую агрессивность и беспардонность проявляла многочисленная бандеровская фракция. Не имея существенной поддержки среди интеллигенции, она все же добилась заметного влияния среди крестьян и рабочих, составлявших большинство беженцев. Среди выходцев из Восточной Украины широкими симпатиями пользовалась группа Ивана Багряного, автора известного памфлета «Чому я не хочу повертатися до СССР».

В 1947—1951 гг. беженцы постепенно расселились по местам своего постоянного пребывания. В приблизительных цифрах те, кто выехал из Германии и Австрии в эти годы, распределились следующим образом: в США — 80 тыс., Канаду — 30 тыс.; Австралию — 20 тыс.; Великобританию — 20 тыс.; Бельгию — 10 тыс.; Францию — 10 тыс.; Бразилию — 7 тыс.; в Аргентину — 6 тыс. Многие из тех, кто переехал в Великобританию, Францию, Бельгию и Латинскую Америку, впоследствии перебрались в Северную Америку.

Решение покинуть родину, как правило, было серьезнейшим переломом в судьбе каждого из украинцев-эмигрантов. Социально-экономические, культурные, психологические последствия такого шага глубочайшим образом сказывались на его жизни. Но в любом случае встает вопрос вопросов: кто совершил более удачный выбор — тот, кто уехал, или тот, кто остался? Эмпирических исследований этого вопроса не существует, поэтому приходится полагаться на общие впечатления и наблюдения.

Можно с большой степенью достоверности предположить, что те, кто эмигрировал, добились лучших условий жизни — по крайней мере в материальном смысле. Эмигранты к тому же избежали тех катастроф, которые обрушились на их бывшую родину в новейшее время. Бесценным преимуществом стало то, что они жили в свободном и открытом обществе. Однако и цена, которую они заплатили за потерю родины, была немалой: пришлось пережить иссушающую ностальгию, психологический дискомфорт, отчужденность, испытать дискриминацию. Для политических беженцев, часто занимавших на родине заметное общественное положение, эмиграция влекла резкое снижение социального статуса, связанное с отсутствием работы по специальности. Тем не менее думается, что те, кто эмигрировал, больше приобрели, чем потеряли. Зато серьезные утраты понесло украинское общество. Одна только организационная деятельность эмиграции свидетельствует о том, сколько энергичнейших людей потеряла Украина. Та же мысль приходит в голову, когда видишь, какой огромный вклад внесли украинцы — народ на редкость трудолюбивый — в процветание стран, давших им приют. Особенно это касается Канады.

28. УКРАИНСКАЯ ДИАСПОРА

Сегодня свыше 2,5 млн лиц украинского происхождения живут за пределами бывшего Советского Союза. С точки зрения этнического самосознания их условно можно поделить на три группы. Первая состоит из тех, чьи предки покинули родину три, четыре или даже пять поколений назад. Как правило, они уже не говорят по-украински, мало контактируют или вообще не связаны с украинскими общественными организациями и часто имеют весьма смутное представление о своих этнических корнях. Представители второй группы, имеющие за плечами одно—два поколения эмигрантов, обычно знакомы с украинской культурой и даже неравнодушны к ней, но почти ничего не делают для ее сохранения. Третья группа — это активное меньшинство, преданное идее сохранения своего этнического наследия. Состоя в основном из политэмигрантов третьей волны и их детей (а частично — из эмигрантов предыдущих поколений), она фактически является сердцевиной украинских общин на Западе.

Американские украинцы

Вполне естественно, что наиболее многочисленные, хорошо организованные и самые динамичные украинские общины сосредоточены в США и Канаде. Если говорить об американских украинцах, то сильной стороной их общины является прежде всего ее относительная многочисленность. Большинство украинцев, оставивших родину, направляли свои стопы именно в США, и эта эмиграция была весьма продолжительной. Первые пришельцы составили организационную основу общины — церкви и братские организации, которые впоследствии уже развивали эмигранты второй волны. Третья волна нахлынула как раз вовремя, чтобы принять эстафету у «старых» эмигрантов. Имея основу в виде уже созданных их предшественниками учреждений и организаций, они могли сосредоточиться на создании новых. Таким образом, украинские эмигранты в США смогли обеспечить преемственность и прогресс в развитии своей общины. Им посчастливилось жить в обществе, предоставившем многочисленные возможности и средства для этого.

Однако тем, кто хотел сохранить свое национальное лицо, пришлось столкнуться с серьезными трудностями. Экономические условия заставляли украинцев селиться в больших городах, где очень сложно было придерживаться традиций крестьянства. Еще совсем недавно американская система образования имела ярко выраженный ассимиляторский характер. Будучи самыми многочисленными по сравнению с другими украинскими общинами Запада, американские украинцы, впрочем, составляют относительно незначительную этническую группу в США. В количественном отношении они занимают двадцать первой место в стране и девятое — в среднеатлантических штатах, где они в основном и сосредоточены. Что же касается их политического влияния, то оно даже меньше, чем можно было бы ожидать. В общем довольно положительный эффект в этом отношении принес большой наплыв «перемещенных лиц» после второй мировой войны. Он значительно оживил украинскую общину и расширил число активистов. В то же время высокий уровень политизации беженцев (особенно связанный с раздорами между бандеровцами и мельниковцами) сделал украинскую общину в Америке одной из самых фракционных на Западе.