— Господин мой, на равнине мы их не видели.

— Что же они, с неба свалились?

— Верно, что с неба. Они спустились с вершины горы, закрывающей вход в ущелье.

— Надо поднять войско, господин мой, — быстро сказал Езник.

— Лишнее. Мятежники сюда не придут. Они осторожнее нас, — заметил Марзпетуни и спокойным шагом повернул к крепости.

И действительно, караульных никто не преследовал. Вероятно, остальное войско Амрама подходило на помощь передовым отрядам. Теперь Амрам мог спокойно ждать, пока противник сдастся.

Князь Геворг, дойдя до царского шатра, остановился у входа. Он не решался будить царя.

«Предсказание Севада сбылось, — подумал он. — На этот раз бог покарал виновного. Напрасно мы надеялись избежать его гнева. Он настиг нас и предал врагу».

Топот коней караульного отряда разбудил часть войска. Весть о приближении врага с быстротой молнии облетела крепость, и через несколько минут все были на ногах.

Шум разбудил царя. Тогда к нему вошел князь Геворг и сообщил неприятную весть.

— К оружию! — воскликнул царь, вскочив с места. Быстро надев шлем и опоясавшись мечом, он хотел выбежать из шатра.

— Напрасно торопишься, великий государь. Враг стоит у входа в ущелье, — спокойным голосом сказал князь.

— Что ты говоришь, князь? Ты все еще спишь, — заметил царь, видя медлительность своего соратника.

— Я не спал совсем. Я ждал этого несчастья каждую минуту.

— Какого несчастья? Нам не впервые идти в наступление.

— Нет, великий государь, но теперешнее наше местоположение…

— Пустяки! — прервал его царь. — Иди и объяви князьям, чтобы немедленно готовились к бою.

Князь Марзпетуни вышел из шатра и объявил начальникам приказ царя.

В несколько минут войско было наготове.

Но как могла наступать конница среди этих ущелий и скал?

Князья и военачальники пришли к царю на совет.

— Наступать надо сейчас же, нельзя давать противнику время для отдыха, — сказал царь князьям. — Если мы будем ждать до утра, мятежники займут горные высоты и осадят нас с двух сторон. Тогда сражаться будет гораздо труднее.

— Мы не знакомы ни с местоположением ущелья, ни с его окрестностями, — сказали егерские князья. — Мы не можем ночью идти на врага. Дождемся утра, тогда поступим так, как вы найдете нужным. Сейчас мы можем только обследовать окрестности, чтоб с рассветом начать наступление.

Князь Геворг и сепух Ваграм были того же мнения, и царь вынужден был уступить.

Было решено, что сепух Ваграм и один из егерских князей тотчас же отправятся со своими телохранителями обследовать ближайшие окрестности. Если они найдут какую-нибудь дорогу к равнине, войска покинут ущелье. В противном случае — утром сами пойдут в наступление, чтобы не быть отрезанными.

Восток только заалел, когда разведчики вернулись и сообщили царю о результатах разведки.

— Мы заперты со всех сторон, — сказал сепух. — Горы впереди нас не имеют прохода. Если даже мы откроем дорогу, разрубая кустарники, все же конница не сможет пройти, так как другой склон горы сплошь скалист. Такой же преградой являются холмы и горы, находящиеся за нами. Единственный выход из ущелья занят сейчас противником. Нам остается только поднять на вершины холмов отряды лучников и постараться беспрестанным градом стрел отогнать врага. Может быть, таким путем удастся расстроить ряды противника и прорваться на равнину.

— Но на это потребуется несколько дней, — прервал сепуха ходивший с ним на разведку егерский князь.

— Наши лучники могут продержаться на высотах целую неделю, — заметил царь. — У нас большой запас стрел.

— Да, государь, у нас большой запас стрел, но у нас нет воды, — сказал князь.

— Как нет воды?

— Это верно, — подтвердил сепух. — В окрестностях нет ни речки, ни родника. Единственная речка, откуда вчера войско набрало воды, берет начало из теснины. Противник уже отвел воду к равнине.

— Невозможно, чтобы в этих горах мы не нашли другого источника, — повторил царь.

— Мы обошли всюду, искали везде, но даже дождевой воды не нашли, — ответил егерский князь.

— Значит, мы пропали! — в один голос воскликнули егерские князья.

Царь в недоумении посмотрел вокруг.

— Что нам делать, государь? — спросил молодой князь.

— То, что велит нам долг, — ответил царь спокойно.

— Но что именно? — повторил юноша.

— Армяне в таких случаях сражаются. Не знаю, что делают егеры, — заметил царь, желая уязвить неловкого юнца.

— Ни одна конница, о государь, не сражается на горных склонах и в ущельях, — ответил предводитель егеров, желая защитить честь своих товарищей.

Царь не ответил ему и, обращаясь к князю Марзпетуни и к сепуху Ваграму, сказал:

— Пойдите и соберите сейчас же ванандских и тайских всадников. Скажите им, что их поведет сам царь и что через несколько минут мы должны начать наступление.

Князь и сепух вышли.

Царь несколько минут молча прохаживался по шатру, а затем, обращаясь к князю, предводителю егеров, сказал:

— Император Константин, прощаясь со мной, сказал, что дает мне в союзники лучших и храбрейших из егерских князей вместе с самыми бесстрашными полками. Я не требую, чтоб вы мне помогли в эту трудную минуту. Жизнь — ценный дар, нельзя ее понапрасну подвергать опасности… Но я требую, чтобы, вернувшись в свою страну, вы сказали своему славному императору, что его князья не решились воевать с армянскими мятежниками… Пусть император Константин определит сам степень храбрости своих князей.

Сказав это, царь вышел из шатра. На егерских князей его слова произвели тяжелое впечатление. Они молча и растерянно смотрели друг на друга.

— И мы должны снести это оскорбление? — спросил наконец своего начальника один из молодых князей.

— Тот, кто оскорблен, должен взять свой отряд и следовать за армянским царем, — медленно произнес начальник.

Никто не ответил ему, никому не хотелось участвовать в осуществлении дерзкого плана, задуманного царем.

Между тем царь Ашот, выйдя из шатра, нашел уже готовыми ванандских и тайских молодцов с князем Марзпетуни и сепухом Ваграмом во главе.

Пришпорив своего коня и проехав вперед, он громко крикнул:

— Храбрецы! Кто из вас хочет сражаться и умереть вместе с вашим государем?

— Мы все! — в один голос ответили армянские воины, и эхо загремело в далеких горах.

— Так вперед! — крикнул царь и, обнажив меч, поскакал к ущелью.

Конница последовала за ним.

Отряд мятежников продвигался вверх по ущелью, наблюдая за движением царских войск. Увидев мчавшуюся конницу, мятежники стали отступать. Царь ураганом ринулся на них и столкнулся с противником в глубине ущелья. Он хотел неожиданным натиском обратить в бегство передовой отряд и рассеять вражеские полки, закрывающие выход на равнину.

Ванандцы и тайцы яростно сражались. Они топтали лошадьми, пронзали длинными копьями бессильного противника, который бился только короткими дротиками. Столкновение длилось не более получаса; удар был так силен, что отряд мятежников не мог долго сопротивляться. Оставив несколько десятков жертв, противник бежал. Царская конница преследовала его.

Казалось, судьба улыбается царю. Беглецы рассыпались по склонам гор. Конница напала на новые встречные отряды, пришедшие в смятение от криков отступавших, и начала громить их. Наконец и эти отряды вынуждены были бежать, расчистив дорогу перед царской конницей, как вдруг на конях появились Цлик-Амрам и гардманский князь Давид. Один из них был окружен свирепыми севордцами, другой грозными гардманцами. Картина боя мигом изменилась. Сепух Амрам, ободряя криками своих бойцов, с обнаженным мечом стремительно врезался в царское войско. Его голос гремел в ущелье, как шум весеннего ливня. К нему присоединились крики многочисленного войска. Последовав примеру противника, также стали ободрять свои отряды царь и князь Марзпетуни.

Воины обеих сторон проявляли чудеса храбрости. Ни один из полков не уступал другому. Царское войско пыталось вытеснить противника из ущелья, а тот стремился отбросить его назад. Так, в непрерывных стычках, войска Амрама постепенно закрывали дорогу из ущелья. Положение царского войска делалось все более тяжелым. Воины не имели возможности нападать, а для боя со снующей вокруг пехотой врага им пришлось, бросив длинные копья, биться мечами. Но и в этом положении царские отряды продолжали упорствовать и не отступали. Несмотря на то что число воинов противника постепенно росло, а ряды царских сторонников, наоборот, редели, царская конница непоколебимо стояла перед этим грозным потоком и билась с отчаянной храбростью.