На этот раз, спустившись вниз, Улисс не застал Нгнолу. Он удивленно оглянулся. Где же она? Ах, да, он попросил ее пойти в булочную напротив. Сейчас она, наверное, войдет.

Пять минут восьмого… Но почему не приготовлен ужин? Это странно.

Половина восьмого. А Нгнолы все нет.

В восемь Улисс справился о служанке в булочной.

— Да, она была здесь, — ответил булочник. И на его лице почему-то мелькнула ехидная улыбка. — Одну минуточку, я вам скажу точно: она была здесь без пяти минут семь. Я запомнил потому, что следил по часам, когда придет этот негодяй Капи. Он имеет обыкновение запаздывать. И я решил: если он на этот раз снова запоздает, даже на минуту — немедленно выгоню. Невзирая на то, что он сын пастора Смегли. Вы понимаете, господин Хент, этот негодный мальчишка не отдает себе отчета в том, что тысячи людей рады были бы занять его место.

Улисс не стал слушать дальше рассказ о страшных проступках сына пастора и побежал к себе. Он позвонил по телефону Эли, но тут же вспомнил, что она уехала на два дня в Цимбал, где, судя по объявлению, в местном театре требовалась артистка балета…

Поздно ночью Улисс позвонил в центральное полицейское управление. О судьбе Нгнолы туда не поступало никаких сведений.

Улисс плохо спал. Утром он обошел дом, словно Нгнола могла где-то спрятаться. Устав ходить по комнате, он опустился в кресло у вешалки.

Сейчас надо одеться и пойти посмотреть, что с Люо… Наверное, все по-прежнему. Случись перемена — госпожа Ричар немедленно позвонила бы ему…

Газета торчит из ящика… Сколько раз он собирался вызвать плотника, чтобы починить почтовый ящик. Газеты выпадают… Иногда они пропадают, и не узнаешь, что делается на свете.

Он взял газету и скользнул взглядом по странице.

«Белая раса — высшая раса».

При чем здесь белая раса? Его снова стали одолевать мысли: «Люо спит. Почему он уснул?.. Это он, Улисс, вмешался в биологию, пошел против ее законов. Но разве нельзя вмешиваться? Наука — это уже само по себе значит вторжение в природу… Хорошо сказал профессор Райс: «Природа помогает людям тогда, когда они учитывают ее законы»… Он, видно, хороший человек, этот Райс. Если бы ему рассказать все о Люо, он, может быть, спас бы его… Неизвестно, проснется ли мальчик… Я виновен в его несчастье…»

«Белая раса — высшая раса», — снова прочитал он заголовок, набранный крупным черным шрифтом.

«Белая раса должна постоять за себя!»

«Если не умеет защитить закон государства, — защищает закон чести».

«Казнь в Белсидском лесу».

Улисс, пробежав заголовки, взглянул на подпись под статьей: «Фить Трехсон».

Опять Трехсон… Да, это тот самый негодяй, который поднял шум вокруг Нгнолы. У-у, мерзавец!

Улисс уже хотел отбросить газету, когда вдруг увидел свою фамилию.

Не станем цитировать все, что писал небезызвестный репортер «Вечерних слухов». Перескажем главное: Трехсон сообщал, что в Белсидском лесу найден труп повешенной краснокожей. Она одета в зеленое платье с желтыми цветочками. (Такое платье подарила Нгноле Эли). На руке серебряный браслет (Улисс вспомнил, как надел на руку Нгноле свой подарок, на этом настояла Эли). На трупе дощечка с надписью: «Она осмелилась отдаться белому…»

Улисс не стал читать дальше.

Это невозможно! Чудовищная ложь! Она же ни в чем не виновна. За что ее линчевали?

Взгляд его нервно бегал по строчкам:

«На месте происшествия оказались двое, которые, придя в сознание, назвали себя: один — печатником Симоном, второй — наборщиком Камилом. Они рассказали, что хотели защитить краснокожую… Мы можем с удовлетворением сообщить читателям, что стопроцентные бизнесонцы воздали по заслугам этим подонкам общества, стоящим на одной ступени с дикарями… Со своей стороны дирекция типографии «Вечерних слухов», где, оказывается, работали Симон и Камил, немедленно уволила их, дабы наша газета делалась только чистыми руками!..»

Еще ниже Улисс увидел заголовок, набранный крупным черным шрифтом:

«Лайга Моунт отказывается от мужа-зверя».

В заметке сообщалось, что корреспондент «Вечерних слухов» побывал у Лайги Моунт, бывшей жены доктора Хента. Лайга Моунт сообщила корреспонденту, что считает своей величайшей ошибкой замужество. «Я не послушалась отца, — сказала она, — и сурово за это наказана. Пусть мой печальный пример послужит уроком для других. И да будет проклято имя того, кто, действуя чарами дьявола, сумел одурманить меня…»

Что это стучит: кровь в висках? Или сердце? Оно бьется так, точно ему стало совсем тесно в груди…

Стучат в дверь.

Улисс открыл.

Почтальон.

Телеграмма-молния.

Пометка: «Немедленно вручить адресату».

«Случилось несчастье. Марсин уснул летаргическим сном. Везем самолетом».

…Мелькнуло смертельно бледное лицо Люо… Рояль, на котором играл Марсин… Профессор Райс…

— Можно идти? — услышал Улисс голос почтальона. — Ответа не будет?

— Да… Нет… Ответа не будет…

Улисс закрыл дверь за почтальоном и вошел в гостиную. Луч солнца, прорвавшись в узенький переулочек между небоскребами, скользнул по комнате, но отразился в стеклянных предметах не веселыми «зайчиками», а быстро скачущими красными бликами.

Улиссу показалось, что вся комната залита кровью…

ЭПИЛОГ

Профессор Дебс уверяет, что Улисс Хент покончил с собой в состоянии невменяемости. Но профессор Монферр не согласен с его мнением. Он считает, что перед принятием цианистого калия Улисс Хент совершил ряд поступков, свидетельствующих о полном его сознании, хотя, разумеется, определенные жизненные обстоятельства угнетающе действовали на него. Хент привел в порядок свой кабинет, часть научных материалов, по-видимому, уничтожил, а часть отправил профессору Райсу. Он написал завещание: продать все принадлежащее ему имущество и вырученные деньги (по его подсчетам получалось около тридцати пяти тысяч бульгенов) отдать на воспитание самого бедного ребенка Бизнесонии. По этому поводу профессор Дебс сказал:

— Идея сумасшедшего! Как среди миллионов нищих детей Бизнесонии отобрать самого бедного?

Профессор Монферр возразил:

— Это — гениальная идея. Хотя бы потому, что вас она уже заставила признать наличие в Бизнесонии миллионов нищих.

Спор их затянулся.

А мы вернемся к судьбам других героев.

Чёрч бросил Гуги Тум. Театральный мир тоже. У него сейчас другая жена и другие дела. Став мужем Лайги Моунт, он целиком переключил свое внимание на производство церковного реквизита и, как говорят, неплохо зарабатывает.

Нульгенер, изъяв свой пай в Обществе покровительства талантам, передал капиталы Обществу нравственного возрождения Великоокеанских островов. В связи с тем, что интересы этого Общества связаны с международной политикой, господин Нульгенер решил на очередных выборах выставить свою кандидатуру в парламент. Поговаривают, что ему обещан пост министра иностранных дел.

Фить Трехсон спился. Из «Вечерних слухов» его выгнали. Но Трехсона подобрал «Голос нации», где он назначен репортером при министерстве по проверке благонадежности.

Улисс Хент похоронен рядом с профессором Милоти. На этом настояла Эли. На их могилах всегда лежат букеты живых цветов. Кто их приносит, — неизвестно, но кладбищенский сторож уверяет, что каждый раз приходят разные посетители и что людей, идущих к этим могилам, много. Мы вправе предполагать, что в этом сыграл немаловажную роль номер газеты «Голос правды», выпущенный Тау Праттом и Эли Милоти в подпольной типографии, которую организовал бывший выпускающий «Вечерних слухов» Честер Богарт. В этом номере подробно излагалась история открытия «Возбудителя таланта» и все события, связанные с ним. Выход газеты наделал много шума. Была создана комиссия для расследования деятельности Общества покровительства талантам. Она заседала несколько месяцев и пришла к выводу, что акционерное Общество не допустило никаких отступлений от закона, а вся беда в злонамеренной, подрывной деятельности антибизнесонских элементов. Комиссия «на основании неопровержимых документов, — как говорилось в ее заключении, — пришла к выводу, что деятельность издателей «Голоса правды» нелояльна по отношению к существующему строю и посему должна быть пресечена любыми средствами, какие найдут нужным применить власти».