Продавец хвалился, цену Набивая на камыш: «На товар взгляни, почтенный! Мой убыток-—твой барыш.

Я с тебя, Берды-ага,

Не деру втридорога.

Не скупись, побойся бога!

Я дешевле не могу...

Ведь сюда одна дорога Нам обходится в теньгу!»

Довелось бы им поладить — Сговорились бы,

Но тут

К низкой глиняной ограде С криком стражники бегут.

Возле старого дувала Стража сталью забряцала: «Собирайся, молодец!

Поведём тебя мы к шаху На расправу во дворец.

Ну-ка, помолись аллаху, Чистую надень рубаху—■

Через час тебе конец!»

Повели, звеня мечами,

Как пленённого врага.

Перед шахскими очами Предстаёт Берды-ага.

Шах затрясся, как в припадке: «Кто ты есть, такой-сякой, Чтобы нарушать порядки И тревожить наш покой? Трепещи теперь от страха,

Проливай потоки слёз!

Раб, ты звездочёту шаха Оскорбление нанёс!»

В этот день был шах невесел. Сделав страже знак перстом, Он сказал:

«Сперва повесим,

Голову снесём потом!»

Торопливость презирали Все владыки той земли И преступников карали Вот как:

Вешали вначале,

А потом башку секли.

Мылят палачи верёвки, Вдалеке шумит народ.

Сердце мастера забилось.

В страхе он воскликнул:

«Нет,

Нет, во всём, что приключилось, Виноват лишь мой сосед!

Не пролей моей ты крови!

Стар и слаб я, пожалей!

Я невинен, а виновен Мой сосед, который ловит И гоняет голубей.

Мудрый шах, могу сказать я, Что безбожное занятье Мой сосед себе избрал:

Птиц гоняет он так ловко,

Что, когда я плёл циновки,

Всё глядел через дувал.

Наблюдал я за полётом Голубей, взлетевших с крыш.

А какая там работа,

Если в сторону глядишь!»

Шах побагровел мгновенно, Исподлобья бросил взгляд И воскликнул:

«Несомненно,

Голубятник виноват!»

Мудрый шах, владыка грозный, Был всего лишь шазада \

И, мальчишка бестолковый, Бегал он с толпой детей Всякой челяди дворцовой,

С крыш гоняя голубей.

Бегал так весной и летом Шахский отпрыск-сорванец,

Но от слуг узнал об этом Старый шах — его отец.

То, что подобает черни,

Знать не должен шахский сын! Был в расположенье скверном Шах, доживший до седин.

И сказать мы, как ни жалко, Ради истины должны:

В этот день коснулась палка Юной царственной спины.

Много лет владыка прожил, Стал он сед, как прежний шах, Но и в старости не может Слышать он о голубях...

Но вернёмся к сказке снова. Значит, так...

Весьма сурово •Бросив исподлобья взгляд,

¹ Шазада — сын шаха, наследник престола.

Шах побагровел мгновенно И воскликнул:

«Несомненно,

Голубятник виноват!

А циновочник, пожалуй, Очень даже честный малый... Стража, может он идти.

Но преступника другого, Вольнодумца-птицелова, Отыскать и привести!»

Человек, во всём повинный, Обожавший голубей,

Был худой и очень длинный, Самый длинный из людей.

Птичник тощий и белёсый Был в раздумье погружён. Собирался птицам просо Высыпать в кормушку он.

Вдруг у старого дувала Стража сталью забряцала^-«Собирайся, молодец! Поведём тебя мы к шаху На расправу во дворец. Ну-ка, помолись аллаху. Чистую надень рубаху — Через час тебе конец!

Для тебя петля готова — Будешь ты держать ответ*

Стража грозная сурово Окружила птицелова,

Как вороны — минарет.

Стражники, гремя мечами, Повели его.

И вот

Перед шахскими очами Голубятник предстаёт.

Шах затрясся, как в припадке: «Кто ты есть, такой-сякой, Чтобы нарушать порядки И тревожить наш покой? Трепещи теперь от страха, Проливай потоки слёз!

Раб, ты звездочёту шаха Оскорбление нанёс!»

В этот день был шах невесел. Сделал страже знак перстом И сказал:

«Сперва повесим,

Голову снесём потом!»

Став как будто ниже сразу, Начал было долговязый Объяснять, что сам не рад... Глянул шах недобрым глазом: «Грош цена твоим рассказам, Ты, я знаю, виноват! —

Трижды крикнул он сурово: — Раб презренный, замолчи!»

К виселице птицелова Потащили палачи.

Как в то время полагалось, По пути беднягу малость Потрепали сгоряча Два здоровых палача... Стража вдруг расхохоталась: Птицелову оказалась Виселица до плеча.

Палачи оцепенели:

Что им делать, как им быть? О таком серьёзном деле Страшно шаху доложить.

Наконец начальник стражи Пред владыкой пал во прах:

«Что с ним делать ты прикажешь? Как решишь, великий шах?»

И ответил шах на это: «Нашего не жди ответа. Есть визири,

Потому

Шаху думать ни к чему!»

Думали визирей десять И решили:

«Может быть,

Вора, прежде чем повесить, Следует укоротить,

То есть голову срубить?»

Шах затопал, возмущённый: «Нет, такому не бывать!

Наши добрые законы Не позволим нарушать!

Как расправу совершали Все — и дед мой и отец?

Вот как:

Вешали вначале,

А рубили под конец!

Хватит голову морочить,— Шах сказал, — нас ждёт обед! Или вора покороче В нашем государстве нет?»

Били во дворце тревогу,

С ног сбивались...

И опять

Стража помолилась богу И отправилась в дорогу, Чтоб кого-нибудь сыскать

* *

*

Горя и забот не зная,

Жил весёлый человек.

Получал он, кладь таская,

Деньги на щепотку чая И на небольшой чурек.

Вширь он был косая сажень,

А росточком маловат.

«Вах!¹ — сказал начальник стражи. Этот парень — просто клад!» Стражники, гремя мечами,

Повели его.

И вот

Перед шахскими очами Коротышка предстаёт.

В этот день был шах невесел. Сделал страже знак перстом И сказал:

«Сперва повесим,

А башку снесём потом!»

¹ Вах! — возглас удивления.

Парень вымолвил с улыбкой —

Был ему неведом страх:

«Здесь произошла ошибка,

Не спешите, мудрый шах!

Дело очень даже просто:

Я не вор и не злодей,

И ношу, хоть мал я ростом,

Кладь, добро больших людей».

Шах от удивленья замер.

Оглядел огромный зал,

Широко развёл руками И значительно сказал:

«Наш мудрец — пойми,

безбожник! — Шею мог себе сломать.

Это дело невозможно Без последствий оставлять.

Вздёрнем мы тебя, дружочек, Снимем голову,

И, глядь,

Станет ясно людям прочим,

Что мужей учёных очень Надо чтить и уважать.

Вот сейчас минут на десять Поглядеть и мы пойдём,

Как тебя сперва повесят,

А башку снесут потом!»

Тащат парня к месту казни Пять дворцовых силачей.

Но, шутник, он стражу дразнит, Он торопит палачей.

Говорит им без боязни: «Вешайте меня скорей!» «Э, мне что-то здесь неясно! — Шах сказал: — Я не пойму:

Ты куда спешишь, несчастный, Веселишься почему?

Многих я людей повесил,

Но не помню, чтоб бывал Кто-нибудь пред казнью весел И заплечных подгонял».

Вновь носильщик краснолицый Улыбнулся:

«Торопиться У меня причина есть.

Получил я с неба весть,

Что несчастье приключилось: Помер шах на небесах.

Место там освободилось,

И, кто первый, ваша милость, Там окажется, — тот шах!

А туда далековато...

II прошу я палачей:

Услужите, мол, ребята,

Дело сделайте скорей!»

Думает бедняк о хлебе,

А бездомный — о тепле. Шахом стать мечтал на небе Шах, живущий на земле.

Крикнул он, рукой махая: «Скиньте с дурака петлю!

Раб не будет шахом рая,

Я того не потерплю!»

И заплечный мастер ловкий Перестал играть верёвкой. Замер в ужасе народ: