Ближе к полудню пара олушей пролетела над кораблём. Колон, верил он в это или нет, объявил, что эти птицы не отлетают от берега более чем на двадцать лиг. И приказал промерить глубину. Верёвка с грузом опустили на двести морских саженей[11], но дна так и не достали.

Ближе к вечеру над ними пролетела стайка маленьких птичек. Летели они на юго-запад. Колон сразу понял, что это означает. Он знал, что португальские мореплаватели часто ориентировались по направлению полёта птиц, и пришёл к выводу, что эскадра скорее всего плывёт между островами. Говорить об этом он никому не стал, а там наступила ночь. Тем не менее Колон решил не менять курса. Во-первых, ветер по-прежнему дул с востока, а во-вторых, поворот мог бы посеять сомнения в доверии к капитану. Команда, того и гляди, могла подумать, что он не знает, куда плыть. До сих пор именно уверенность в непогрешимости своих расчётов, позволила ему удерживать моряков от бунта. Малейшее колебание могло вызвать непредсказуемые последствия.

Короче, они продолжали плыть на запад.

Однако избежать стычки с командой Колону не удалось. Многие обратили внимание на постоянство ветра. Сначала это обстоятельство отнесли к превратностям погоды. Затем возникли страхи, которые сформулировал Ирес.

— Превратности погоды? — Его окружали матросы. — С погодой это никак не связано. Да кто из моряков слышал о ветре, дующем в одном направлении в течение четырёх недель? Клянусь вам, мне с таким сталкиваться не приходилось. Никогда. До этого чёртова плавания. Разве вы не понимаете, что это означает, други мои? Я вам скажу, клянусь адом. Но прежде ответьте мне на один вопрос: «Как мы сможем вернуться назад, плывя против ветра?»

Морякам словно открылась истина.

— Святая Мария! — ахнул один.

— Клянусь дьяволом! — отозвался другой, и над палубой понеслись проклятья.

Толпа всё росла, а Ирес, раздувшийся от гордости первооткрывателя, вещал, прислонившись спиной к ялику.

— Теперь вы понимаете, в какую передрягу мы попали? Ветер выдувает нас из обитаемого мира. Прямо в ад. Вот что происходит, други мои. И чем дальше мы плывём, тем ветер крепчает. Разве вы этого не заметили?

Ему ответил новый взрыв проклятий.

— И каждый новый день уменьшает наши шансы увидеть Испанию. Но тут ему возразил Родриго Хименес, родом из Сеговии, ещё один из обедневших дворян, отправившийся в плавание.

— Придержи свой грязный язык, болтун. Кто ты, моряк или жестянщик? Неужели ты не видел корабля, идущего против ветра?

— Против ветра! — передразнил его Ирес. — Посмотрите на этого сухопутного моряка, так хорошо разбирающегося в управлении кораблём. Сколько лет потребуется нам, чтобы плыть против ветра, если мы будем идти прежним курсом? И откуда возьмётся пища и питьё, если мы хотим добраться до Испании живыми? Еды-то у нас всё меньше, а то, что осталось, гниёт в трюме. Много же вы знаете о море, мой сеговийский идальго.

На Хименеса зашикали, ирландца поддержали. Поддержка вдохновила его на более решительные действия, и он во главе толпы устремился к шканцам.

О том, что на палубе неладно, Колон понял ещё до того, как в его каюту спустился Аранда.

— Что это они так расшумелись? — спросил адмирал.

Короткого доклада Аранды оказалось достаточно, чтобы адмирал вскочил из-за стола, за которым работал над картами, и поспешил наверх. На шканцах он появился на мгновение раньше Иреса, поднимающегося со шкафута.

Увидев перед собой Колона, моряк в нерешительности остановился, хотя сзади напирала толпа.

— Вниз! — проревел адмирал. — Прочь со шканцев!

Но Ирес, чувствуя поддержку стоящих сзади, не двинулся с места.

— Мы хотим вам кое-что сказать, дон Кристобаль.

— Скажете, когда вернётесь на шкафут. Вниз, чёрт побери!

Ирес, чтобы не потерять доверия, не подчинился. Наоборот, его рука легла на рукоятку ножа. Он рассчитывал, что адмирал, увидев оружие, не станет настаивать на своём. И ошибся. В следующее мгновение Колон схватил его за грудки, приподнял и сбросил с трапа. Если б не моряки, стоявшие на нижних ступенях, Гильерм Ирес наверняка переломал бы все кости.

— Теперь можешь говорить, — разрешил Колон.

Заговорил, однако, Гомес, поскольку Ирес лишь сыпал проклятиями.

— Дон Кристобаль, мы требуем изменить курс и плыть в Испанию, пока ещё есть надежда на возвращение.

— Вы требуете? О, уже и требуете. Лучше молчите и слушайте. Эти корабли доверены мне их величествами для плавания в Индии, и мы поплывём туда, и только туда. А чтобы убедить вас в этом, я примерно накажу одного или двух зачинщиков, хотя по натуре я человек очень мирный.

— Адмирал, мы приняли решение. И не поплывём дальше.

— Тогда прыгайте за борт, ты и остальные, кто думает так же. Я вас отпускаю. Можете плыть в Испанию. Но этот корабль поворачивать не будет.

Возмущённые вопли перекрыл сердитый крик.

— Вы ведёте нас на смерть, адмирал. И мы не сможем вернуться, всё время плывя против ветра, дующего с востока.

Тут-то Колон понял, чем вызвано недовольство команды. Предыдущий опыт не мог подсказать ему нужного ответа, снова пришлось импровизировать. На этот раз он ловко вышел из положения, найдя столь логичное объяснение, что ни у кого не осталось сомнения в его правоте.

— Господи, дай мне терпения с этими недоумками. — Он возвёл очи горе. — Ну почему я должен растолковывать вам простые истины. Если на одной параллели дует восточный ветер, есть и другая параллель, на которой дует ветер с запада. То есть один поток воздуха уравновешивается встречным. По второй параллели мы и вернёмся. Но лишь после того, как достигнем Индий. И больше я не хочу об этом слышать.

С этим Колон и оставил их, спустившись в каюту в сопровождении Аранды. Прежде чем он затворил дверь, до них донёсся голос Хименеса: «Ну, сеньор Ирес, кто из нас жестянщик? Кто лучше знает океан и его загадки?»

В каюте Колон сел за стол и склонился над листом бумаги. Он взял за правило вместе с картами посылать Мартину Алонсо короткие записки, информируя того о трудностях, с которыми приходилось сталкиваться, и принятых решениях. Впрочем, на других кораблях плавание проходило более мирно. Пинсонам с матросами повезло больше. Удивляться этому не приходилось, потому что большинство плавали с Мартином Алонсо и Висенте раньше и полностью доверяли своим капитанам.

— На этот раз пронесло, адмирал, — заметил Аранда. — К счастью, вы смогли рассеять их страхи.

— Да, повезло. Удачная догадка.

— Догадка? Параллель с западным ветром — догадка?

Колон поднял голову и улыбнулся.

— Она же не противоречит логике.

— Понятно. — Аранда задумался. Брови его сошлись у переносицы. — А ваши Индии тоже догадка?

Колон пристально посмотрел на него.

— Точные математические расчёты вернее любой догадки, Васко.

— Вы успокоили меня. На мгновение у меня возникла мысль: а не авантюра ли это плавание, как говорят между собой матросы?

— Землю мы найдём наверняка. Я лишь не могу гарантировать, что там будет много золота. Но откуда такие сомнения?

Аранда показал на карту, всё ещё лежащую на столе.

Колон проследил за его взглядом, потом вопросительно глянул на Аранду.

— Я не шпион, — пояснил тот. — Я увидел это случайно. Наше сегодняшнее местоположение в пятидесяти лигах западнее вашего Сипанго.

— Совершенно верно. Но так ли велика ошибка в пятьдесят лиг в подобных расчётах?

— Мы, однако, ещё не достигли Сипанго, но это, возможно, и не важно. Куда важнее наше местоположение, отмеченное вами на карте Пинсона. Вы обманываете его, как обманули матросов с западным ветром.

Колон вздохнул, затем чуть улыбнулся.

— Разве у меня есть выбор? Если я хочу достичь цели, то должен в зародыше подавить все сомнения. Но в главном, Васко, я не обманываю. Я знаю, что впереди лежит земля. В этом я абсолютно уверен.

Их взгляды встретились. И Аранда заговорил после долгой паузы.