Оставалась последняя надежда – Анна Тернер. Если и Тернер подведет, леди Эссекс остается только умереть.

Этими словами она и встретила маленькую вдову.

Глава XVI

ЧЕРНАЯ МАГИЯ

И миссис Тернер не подвела.

Наследница богатого дома Говардов имела достаточно средств для оплаты услуг, в которых теперь нуждалась, – темных, таинственных услуг, чреватых большими опасностями для тех, кто к ним прибегал, и тех, кто их предоставлял.

Поэтому темной зимней ночью на узкой кривой улочке, ведущей к причалу Святого Павла, появились две дамы, закутанные в плащи с капюшонами. Их сопровождал человек с палкой и фонарем. Он подвел их к лодке, лодочник выслушал приказание и доставил пассажирок к Лэмбету – благо как раз был прилив. По петляющей через поле тропке Вестон (а, как вы поняли, это и был человек с фонарем) проводил дам к высокому дому, одиноко темневшему в запущенном саду.

Дверь открыла пожилая женщина, и после того, как миссис Тернер обменялась с ней несколькими тихими словами, проводила посетительниц в большую полупустую комнату, слабо освещенную двумя свечами в медных канделябрах. Между канделябрами располагался треножник с медной жаровней, под которой горело голубое пламя и с которой струился вверх и таял под высокими сводами тонкий дымок. Вся комната пропахла этим дымком – запахом тлеющих ароматических трав.

Ее светлость очень нервничала и не знала, как себя вести. Миссис Тернер молча потянула ее за плащ и подвела к стоявшей у дальней стены резной дубовой скамье. Звук шагов, эхом отдававшихся в пустом зале, перепугал ее ужасно – так пугается вор, забравшийся в чужой дом.

Они молча ждали. И вдруг графиня вскрикнула от ужаса и прижалась к своей компаньонке: в густой тьме над ними вспыхнули, словно звезды, голубые огоньки. Миссис Тернер успокаивающе взяла графиню за руку; та была благодарна этому человеческому прикосновению в столь нечеловеческом месте.

В дальнем конце зала возникла из темноты пара светящихся рук. Казалось, руки объемлют все пространство. Они медленно колыхались, переливаясь в темноте странным светом, а затем замерли, и тишину наполнил громкий голос:

– На колени! Слушайте и повинуйтесь! К вам приближается Хозяин!

Повинуясь приказанию и легкому подталкиванию в бок миссис Тернер, графиня опустилась рядом со вдовой на колени.

Последовала долгая пауза. Графиня, чтоб не закричать, изо всей силы закусила губу – там, где недавно светились руки, выплыла из тьмы голова. Ее появление было таким внезапным, что казалось, она материализовалась под взглядами напряженно ожидающих женщин. Это было странное лицо – горбоносое, с длинной седой бородою. Глаза прятались под густыми бровями.

Раздался глубокий мелодичный голос:

– Не бойтесь, дочери мои. Приветствую вас, если вы пришли ко мне с миром.

Голова приблизилась, и стало видно, что она посажена на высокое туловище, закутанное в черную бархатную мантию с вышитыми кабалистическими знаками и подпоясанную кушаком, украшенным зелеными камнями. Голову венчала остроконечная шапка, также украшенная знаками и камнями.

Человек двигался плавно, будто скользил по воздуху. Жестом правой руки он сначала приказал подняться миссис Тернер, потом – графине. Та от страха едва держалась на ногах. Следующий вопрос испугал ее еще сильнее: оказалось, человек знал ее имя.

– Что ты хочешь от меня, фрэнсис? – Он умолк, но, поскольку она не смогла произнести ни слова, добавил: – Отринь страхи и дай мне руку твою. Поскольку язык твой отказывается тебе повиноваться, пусть прикосновение расскажет мне все, что я и так уже знаю.

Она робко протянула ему руку. Он взял ее в свои, такие костлявые и холодные, что холод пробежал по ее телу.

И начал говорить тихим, монотонным, почти нечеловеческим голосом. Он растолковывал ей ее жизнь: брак с Робертом Деверо, ее ужас перед этим браком, ее любовь к Роберту Карру, ее жажду счастья и новых, желанных уз.

Наконец он отпустил ее руку:

– Вот что поведало мне твое прикосновение. А то, чего ты хочешь от меня, ты должна сказать сама, своими собственными устами, дочь моя. Она смогла лишь прошептать:

– Я прошу вашей помощи. Помогите мне!

Тут за дело взялась миссис Тернер. Она стояла перед колдуном, молитвенно сложив руки и опустив голову, словно перед священником, – она и называла его отцом. Миссис Тернер рассказала, что привела ее светлость в надежде на помощь: ведь если отец властен пробудить любовь, то, наверное, его искусство может и прогнать ее, и, может быть, в своей великой доброте он соблаговолит прибегнуть к этому искусству, чтобы помочь ее несчастной сестре.

Доктор Саймон Формен выслушал ее в молчании и в молчании же отвернулся от нее. Все остальное, конечно, могло быть действом театральным и фальшивым, однако титул доктора он носил по праву: он закончил кембриджский колледж Иисуса и получил степень довольно поздно, пройдя сквозь многие тернии, в том числе и через сопротивление коллегии врачей. Формен был искусным костоправом и владел многими другими чудесными свойствами, например, он прикосновением мог лечить судороги. Возможно, именно этот дар плюс некоторая экзальтация, с какой он сам свой дар воспринимал, плюс значительные доходы, которые приносили занятия оккультными науками, и сделали его практикующим колдуном.

Отвернувшись от женщин, он вытащил кусок мела и начертил на полу большой круг, в центре которого располагался треножник и канделябры. Внутри круга он начертил меньший, а между двумя окружностями нарисовал знаки, которые ничего не говорили графине и которые миссис Тернер объяснила ей потом – то были знаки зодиака.

Закончив рисовать, он направился к располагавшейся в отдалении кафедре из резного дуба – эта кафедра да стул перед нею завершали обстановку таинственного зала. На кафедре были разложены толстенный том в обложке из черного бархата с медными застежками, старинный медный светильник вроде тех, что делали в Древнем Риме, песочные часы, человеческий череп и металлическая чаша. Эту чашу доктор Формен и взял, затем вернулся к треножнику и сквозь курившиеся благовония посмотрел на женщин. А потом торжественно поклонился.

– Войдите в круг, дочери мои, до того, как начну я свои заклинания. Ибо круг охранит вас от злых духов, которых я, среди прочих, буду призывать.

Графиня послушно позволила ввести себя внутрь кругов.

– Запомните: выступать за круги нельзя, – предупредил он. – Ибо за пределами их кончается моя сила, и не смогу я обуздать зло, что скоро будет здесь, и не смогу я уберечь жизни ваши.

Дрожа от страха, ее светлость придвинулась поближе к спутнице. Пусть то, чего она жаждала, и нельзя было обрести иным способом, она все же жалела, что пришла сюда.

Зачерпнув рукой из чаши, колдун бросил что-то в жаровню. Вспыхнуло и погасло голубое пламя, и все вокруг заволокло густым черным дымом.

Похолодев от страха, ее светлость все теснее жалась к компаньонке.

Затем снова зазвучал голос доктора, он что-то бормотал на непонятном языке – слушательницы не могли различить ни слова.

И вновь вспыхнуло голубое пламя и на миг осветило колдуна, стоявшего с высоко воздетыми руками. И снова пала тьма, и снова послышался его голос – теперь он возвысился до зова и трижды повторил какое-то имя. Пламя в третий раз отогнало тьму, а голос колдуна уже гремел.

Но доктор умолк, и в темноте возник нарастающий шум, будто комнату заполнил шорох множества крыльев. После чего опять пала тишина, и тишина эта показалась графине такой плотной, словно на всей земле не осталось ни шумов, ни звуков.

Постепенно из темноты стал проступать чей-то лик, туманный и мерцающий. Она внимательно всматривалась в это светящееся пятно, пока оно не начало обретать форму. Графиня с облегчением узнала лицо доктора и поняла, что это странное мерцание – отблеск пламени из жаровни, которое приобрело красноватый оттенок. Доктор упорно глядел в огонь, и губы его неслышно шевелились. Его окутал ароматный дым, лицо снова стало таять, и наступившую тишину разорвал громкий и повелительный голос: