— Как же быть? — говорит он вслух, но явно обращаясь к самому себе. И Дэдэ ничего не отвечает.

— Выходит, они одним махом вернули себе все, что нам удалось отвоевать после сегодняшнего утра! — вырывается у Робера. — Да еще с походом!

— Вот поплавок опять ушел под воду, — шутит Дэдэ. — Вниз, вверх…

— Нет, я просто констатирую факт, — оправдывается Робер. — Разве это не так?

— Другими словами, — продолжает размышлять вслух Анри, — мы даже не можем поговорить с безработными, заставить их всех вместе отказаться от работы! Завербованные придут на пароход поодиночке. Не станут же их собирать у ворот порта или даже у мола. Их порознь проведут к самому причалу. Чорт возьми! Как же быть? Какой найти выход?

Анри замолкает, но через секунду начинает излагать свои соображения по порядку и при этом загибает палец за пальцем, как будто считает.

— Так! Наши пикеты, конечно, сослужат службу и завербованным безработным. Но специально для них… что же придумать специально для них? Выпустить еще одну листовку?

Поль настораживается, перестает писать и поднимает голову. Анри продолжает:

— …Пожалуй, правильно! А как их раздать?.. Ладно, пусть этим займутся пикетчики… Охранники обязательно вмешаются, и нашим ребятам трудно будет спокойно поговорить с безработными, а с листовкой дело проще. Сунуть в руку или в карман — дело секунды, и можно тут же отойти в сторону. Надо в первую очередь выпустить эту листовку, а ту пока отложить. Времени в обрез… Который сейчас час? Без пяти одиннадцать? Не успеет высохнуть. Пока отпечатают на восковке… Алина орудует двумя пальцами и рекордов еще не ставит.

— Подожди, — прерывает Дэдэ, — в федерации это дело провернут быстрее, чем здесь, а вы тем временем будете заниматься первой листовкой. Она, кстати, может быть совсем короткой. Выигрыш во времени, в бумаге, да и читается легче… А на «Сидони» мы через какие-нибудь пять минут, если ехать бульварами, окажемся на улице Эпэ…

На улице Эпэ находится помещение федерации. «Сидони», как легко догадаться, прозвище малолитражки.

— Это выход! — соглашается Анри. — Значит…

— Так я займусь в первую очередь обращением к безработным? — прерывает его Поль.

— Нет, — говорит Анри, — если ты не возражаешь, я напишу сам.

Анри садится за стол, но тут же соображает: я займусь листовкой, и мне некогда будет обдумать все остальное. Да и с чего это мне пришло в голову обязательно написать самому, а не предоставить это Полю?.. Неужели ты снова принимаешься за свои глупости! А вот и Макс возвращается!

— Хотя, пожалуй, лучше пусть пишет кто-нибудь другой. — Анри встает. — Может быть, ты, Макс, возьмешься, а товарищ тем временем закончит листовку к докерам?

— Попробую, — соглашается Макс. — Значит, как можно короче?

— Итак, — продолжает Анри, загибая второй палец, — выпустим листовку, хотя этого недостаточно. Потом придумаем, как ее лучше распространить. Посмотрим тогда. Но что же еще? Что еще? — Анри в раздумье похлопывает себя по ноге и посвистывает. — Можно бы… да, да… нашел, кажется. В мэрии еще остались коммунисты, вернее, сочувствующие нам. Надо у них получить список адресов безработных. Вербовщики обходят их по домам, почему бы и нам не сделать того же? Часа два у нас еще есть. Ну, как вы к этому относитесь?

Дэдэ явно находит мысль блестящей, достаточно на него посмотреть. Поль тоже. Робер возражает, что это, пожалуй, трудно выполнимо. А Клебер — тот в полном восторге.

— Обойти всех — раз плюнуть! Мигом это провернем.

Да еще если нас будет несколько человек!

— Конечно, тем более на велосипедах, — вставляет Гиттон. — И не такое проделывали.

— Поручи это мне, ладно? — предлагает Клебер. — Кого там надо повидать насчет списка?

Анри оглядывает товарищей. Тут все свои, надежные люди. Правда, Папильон не в партии, но в общем… Можно безбоязненно назвать имена.

— Поль Лекур, старик Крюшон… постой, постой — это прозвище, фамилия его Бутейон, или еще Пьер Сальвэ, ты его должен знать. Он социалист, но из честных. Пожалуй, у него ты скорее всего и получишь список.

Энтузиазм, охвативший Клебера и самого Анри — правда, у него это проявляется менее шумно, — передался и Дэдэ и Полю. Поль как раз только что закончил свою листовку и встал.

— Давайте-ка, — предлагает Дэдэ, — обсудим эту листовку, а потом и вторую, ее к тому времени товарищ закончит, — Дэдэ кивает в сторону Макса. — И тогда я оставлю вас в покое. Но прежде чем начать обсуждение листовок, я еще раз хочу вернуться к главному вопросу, из-за которого я, собственно, к вам и приехал. Как вы относитесь к тому, чтобы сегодня вечером созвать комитет секции?

— Я тоже об этом думал. Но спешить нечего, мы успеем оповестить товарищей. После обеда можно быстро это сделать, — объясняет Анри.

— Хорошо. Может быть, и Леон Сантер к тому времени приедет сюда. Ему, наверное, еще ничего не известно о всех наших событиях, но он все равно собирался приехать сегодня вечером. Значит, тем более надо устроить собрание.

Леон Сантер — товарищ из Центрального комитета, который прикреплен к местной федерации.

Тут Дэдэ вдруг замечает у себя в руках записную книжку — он не прятал ее специально, чтобы не забыть о чем-то важном.

— Ах да, чуть не забыл. Правда, тут ничего нет особенно срочного, но тем более мы можем упустить это из виду. Пока ты говорил, я просматривал в своей записной книжке, какие собрания у нас могут сорваться в связи с последними событиями. Я имею в виду главным образом собрания, посвященные сбору подписей против перевооружения Германии. Ну, сорвать это, конечно, ничего не сорвет. Даже наоборот, можно воспользоваться всем происходящим для мобилизации людей на борьбу против ремилитаризации Германии. Но я все же хотел вам напомнить, что нельзя из-за парохода забрасывать все остальное. Все может сослужить свою службу.

Дэдэ всегда так строит свою речь, что одна мысль логически вытекает из другой — это его излюбленный прием.

— Раз вы наметили план, то не следует его перекореживать по всякому поводу. Это отнюдь не означает, что в нем ничего нельзя изменить. Только незачем под первым же предлогом отказываться от него и тут же начинать действовать в обратном направлении…

— Эх, плакал сегодня мой танцевальный вечер в Союзе молодежи! — вырывается у Клебера. Он все еще здесь. Не так-то легко надеть куртку, если в рукавах отпоролась подкладка… Вечно попадаешь не туда. Правда, Клебер, воспользовавшись этим, на сей раз дослушивает Дэдэ до конца.

— А у меня срывается мой завтрашний обход! Вот несчастье! — Франкер должен был начать кампанию сбора подписей против перевооружения Германии.

— Надо будет подумать, может, как-нибудь все утрясется. Ведь все между собой связано, и все может сослужить службу, — говорит Дэдэ.

А вот с листовкой произошла небольшая заминка. Макс кончил писать как раз в тот момент, когда Дэдэ сунул свою записную книжку в карман. Начали с листовки Макса, — она более спешная. Все шло хорошо. Заменить два-три слова, чепуха…

— Imprimatur![4] — приказал Дэдэ. Все догадались, что это должно означать. Где он только откопал такое слово! Но почему не посмеяться? И все рассмеялись, воспользовавшись случаем.

Поль протянул свою листовку Дэдэ.

— Нет, нет! — возразил тот. — Дай сперва Анри.

Анри взял листовку, прочел ее и молча передал Дэдэ.

— Что-то ты не пляшешь от восторга, — подшутил Дэдэ, с улыбкой поглядывая на Поля. От Дэдэ ничего не ускользнет! Поль в ответ тоже улыбнулся. Анри почувствовал себя неловко.

— Ты прочти, — предложил он.

— Нет, ты выскажись первым, — настаивал Дэдэ.

— Ладно, но ты все же сперва прочти, мы сможем лучше обсудить.

По правде говоря, Анри хотел выгадать время, чтобы проверить себя. Листовка ему совсем не понравилась. Вообще-то неплохая листовка, не хуже любой другой… основные мысли проведены… но для поставленной задачи она не подойдет. Возможно, здесь дело только в том, как все изложено… Во всяком случае, с докерами не так надо разговаривать. Листовка должна быть яснее, проще, целеустремленнее, без обиняков. Такая, чтобы ее можно было прочесть и понять так же быстро, как быстро она будет отпечатана и распространена…