— И моя мать поднимет крик, — добавила девушка. — Мы надеялись сделать все втихомолку, тогда ей пришлось бы считаться с совершившимся фактом.

— А если поехать во Францию? — спросила Бесс.

— Нет смысла, — отвечал Ланни. — Там требуется предварительное оглашение брака за десять дней до венчания. Кроме того, нужны метрики. Моя мать и мистер Дингл должны были затребовать их по телеграфу.

— А как насчет Голландии? — настаивала Бесс.

— Еще хуже, — сказал Иоганнес. — Там это займет целый месяц.

— Как глупо! — возмутилась Ирма. — Если это нас устраивает, кому какое дело.

Иоганнес посмотрел на нее. Красивая девушка, ну, и, кроме того, двадцать три миллиона долларов. Ланни, конечно, слишком хорошо воспитан и не выказывает своих чувств, но Иоганнес понимал, что всякий, кому представилась бы возможность жениться на ней, не стал бы откладывать дело. Он был уверен, что отец Ланни будет ему весьма благодарен, если он устроит этот брак: — Ладно, раз вы так настаиваете, сегодня вечером вы будете мужем и женой. Я это устрою.

— Как? — раздался хор голосов.

— Через Дуврский пролив проходит сколько угодно пассажирских и грузовых пароходов. Море сегодня спокойное, и не так трудно будет остановить какое-нибудь судно, если заплатить как следует.

Молодые сердца забились, и молодые лица просияли. — Восхитительно! — воскликнула невеста.

— Вы согласны?

— Вы еще спрашиваете!

— Но разве, — усомнился Ланни, — капитан имеет право венчать людей, которые не являются пассажирами его судна?

— А вы станете пассажирами! Мы оставим вас на борту.

— И куда мы поедем?

— Мы остановим судно, идущее в Англию. Вы сочетаетесь браком до того, как оно войдет в десятимильную зону. И архиепископ Кентерберийский останется с носом.

Они были молоды, они были богаты и привыкли делать все, что им вздумается, и чувство собственного достоинства или чрезмерное уважение к законам и обычаям различных стран не слишком обременяло их. Только мамаша Робин казалась слегка шокированной. Но все остальные были в восторге, и она решила молчать. Жених сказал: — Подождите минутку, я поставлю машину в гараж и пошлю несколько телеграмм.

Ланни поспешил на берег. Они с Ирмой решили дать две совершенно одинаковые телеграммы: одну — ее матери, другую — его: «Все полном порядке. Еду к друзьям погостить. Подробности письмом». Обе поймут такую телеграмму, а больше никто. Когда телеграммы были отправлены и автомобиль поставлен в гараж, Ланни вернулся на яхту; она медленно вышла из гавани и двинулась на восток по Дуврскому проливу.

Пассажиры стояли на корме, любуясь закатом. Ланни рассказывал о Лондоне. Молодая чета взяла себя в руки: Ирма и Ланни опять стали англосаксами. Если они хотели выразить свои чувства, то это разрешалось делать только при посредстве искусства. На палубу выкатили рояль, на резиновых колесиках, Ганси взял скрипку и заиграл прелюдию Скрябина, нежную и торжественную, с выразительными паузами. Бесс аккомпанировала, и Ланни не мог не признать, что она сделала большие успехи; он сказал ей об этом: он гордился ею и ее браком, который он помог устроить; теперь они ему отплатили тем же!

Там вдали, где Дуврский пролив сливается с Северным морем, так что не разберешь, где пролив, а где море, показались огни старого неуклюжего грузового судна. По его курсу они решили, что оно направляется в Лондон, и стали ждать, а когда оно поравнялось с ними, яхта пошла рядом. Было еще достаточно светло, и оба капитана смутно различали друг друга. Море было спокойно, и они переговаривались без помощи мегафона:

— Эй, на судне! Мы немецкая моторная яхта «Бесси Бэдд», идем из Бремена. А вы кто?

— Английский пароход — «Плимутгерл». Идем из Копенгагена в Лондон.

— У меня есть два пассажира, которые хотят высадиться в Лондоне.

— У меня все переполнено, и я не могу останавливаться.

— Сколько вы за это хотите?

— Десять фунтов.

— Вы получите двадцать. Молодая пара желает повенчаться в открытом море. Вы окажете им эту услугу?

— Они англичане?

— Оба американцы. Совершеннолетние. Они хотят избежать проволочек, связанных с бракосочетанием на суше.

— Заплатят наличными?

— Как только будут у вас на борту.

— Ладно, беру их.

Темный контур судна замер на месте, и яхта тоже замедлила ход. Когда оба судна остановились, расстояние между ними было не больше одного кабельтова. С «Бесси Бэдд» спустили маленькую шлюпку, Ирма и Ланни сошли по трапу в утлый челн; на другое судно им помогли взобраться по веревочной лестнице, довольно грязной, а наверху их встретил грубоватый морской волк, занимавшийся перевозкой масла и яиц из страны молочных-ферм в страну фабрик и заводов. Кучка матросов и несколько пассажиров с удивлением наблюдали за ними при тусклом свете фонарей. Что они думали на их счет — неизвестно.

Ланни вручил капитану два, несомненно подлинных, десятифунтовых билета, и капитан, тщательно рассмотрев их, сказал: — Мне никогда не приходилось это делать, но я попробую. Вы можете мне сказать, что я должен говорить?

— Конечно, — отозвался Ланни, присутствовавший не раз на фешенебельных свадьбах. — Вы спросите меня, беру ли я эту женщину в жены, и спросите эту женщину, берет ли она меня в мужья. Мы ответим «да», и тогда вы скажете, что, согласно праву, предоставленному вам законом о мореплавании от 1894 года, вы объявляете нас мужем и женой. Вы выдадите нам справку о том, что повенчали нас, и занесете акт о бракосочетании в судовой журнал. Может быть, вам придется еще сообщить о совершенном бракосочетании в гражданскую регистратуру, — я не знаю. Это вы уже сами потом выясните.

— Надеюсь, тут все чисто, и вы меня не подведете под неприятности?

— Нет, нет, — поспешил уверить его Ланни. — Мы совершеннолетние и хотим обвенчаться самым законным образом. Но мы уезжаем, а на берегу вся эта процедура отнимет очень много времени. — Он ничего не сказал об огласке, так как именно это и могло положить ей начало.

Оба судна продолжали свой путь и шли бок о бок, соблюдая безопасное расстояние, но не настолько большое, чтобы нельзя было отчетливо слышать музыку с «Бесси Бэдд». Ганси и Бесс играли мендельсоновский свадебный марш, под который непочтительные люди поют: «Вот идет невеста, скорей готовьте место». Но на «Плимутгерл» готовить было нечего. Откашлявшись несколько раз и повторно про себя имена, чтобы потом не ошибиться, капитан Рэгби задал традиционные вопросы и произнес традиционную формулу. Затем пригласил новобрачных в свою каюту и составил справку. Он предоставил каюту в их распоряжение, так как до Лондона было еще далеко-, но Ланни сказал — нет, спасибо, в такой чудесный вечер они лучше посидят на палубе и послушают музыку.

«Бесси Бэдд» по прежнему шла одним курсом с ними. Ганси и Бесс играли музыку из «Сна в летнюю ночь». Когда они окончили, завязалась веселая беседа на расстоянии. Ланни представил пассажирам яхты новоиспеченную миссис Бэдд, а матросы обоих судов слушали и отмечали про себя, чем занимаются праздные богачи. Затем снова была музыка, и на «Бесси Бэдд» было подано угощение. С яхты хотели передать кое-что на пароход, но капитан Рэгби не соглашался останавливаться еще раз; он предложил молодоженам херес и печенье, которое они съели со здоровым молодым аппетитом. Празднество продолжалось до тех пор, пока судно не дошло до Норского маяка, а там пассажиры обоих судов выстроились у борта и спели: «Спокойной ночи, дамы, мы покидаем вас».

В устье Темзы множество судов дожидалось прилива. Когда наступало время, на борт поднимался лоцман и начиналась фантастическая процессия. Пароходы самого разнообразного вида и размера тянулись друг за другом, начиная от огромных пассажирских судов и кончая маленькими буксирами с баржами. Похоже было ил то, что бывает в школе, когда прозвонит колокол и дети сбегаются со всех концов деревни и теснятся в дверях; несколько часов спустя колокол прозвонит опять, и они выбегут сноса, но только в Лондонском порту дети каждый раз другие. Судно скользило вверх по реке, и в смутном свете луны Ирма и Ланни различали по сторонам болотистые отмели. Потом замелькали мощные контуры заводов, многие из них ярко освещенные, так как там работали ночью, и пристани, где при свете дуговых фонарей шла погрузка и разгрузка. Река стала сужаться, они достигли входа в гавань, и вереница судов начала расходиться направо и налево, большие суда, затем — малые.