Я не считаю, что историю надо подавать на золотом блюдце с ароматным гарниром внушений от автора и чтобы герой обязательно был положительным. Мне нужно крепко полюбить героя или сильно возненавидеть его. Ведь иногда как раз на отрицательных примерах можно вызвать нужную тебе реакцию. Скорее, выбираю не героя, а эпоху. Через мысли и поступки героя стараюсь развернуть картину эпохи.

Я не могу долго оставаться в какой-либо одной эпохе. От этого иногда очень устаешь. Требуется какая-то разрядка, смена настроений. И тогда я из XIX, например, века перехожу в XX, а из XX — в XVIII, оттуда — в грозные годы Великой Отечественной войны…

Так было с «Реквиемом…». Я целиком был поглощен эпохой Семилетней войны, походами Фридриха Великого, баталиями, дипломатией, интригами того времени, когда меня «вдруг» властно увлекло мое собственное прошлое. Со мной что-то случилось. Я как бы вновь испытал жестокие размахи качки, изнурительные ночные вахты, услышал завывание корабельных сирен, вновь увидел океан, задымленный кораблями союзных караванов…

Так я пришел к написанию «Реквиема…». Моя юность жила, да и сейчас еще живет во мне.

Кстати, первая операция, в которой я участвовал, придя на Северный флот осенью сорок третьего года, это были как раз поиски разгромленного каравана. Оставшиеся корабли разбрелись по морю, в эфир не выходили, вот мы их и искали. Это было первое впечатление боевой юности. Ну, а кроме личных впечатлений в работе над романом были использованы многие документальные материалы, опубликованные мемуары, рукописные свидетельства участников и очевидцев, их воспоминания. Пришлось перечитать огромное количество переводов с английского, французского, польского…

Роман выдержал множество изданий. Но у меня все время «руки чешутся» — хочется что-то дописать, улучшить, усилить. Все время появляются какие-то новые материалы, которые нельзя обойти. Вот, например, я показывал своим друзьям фотографию перевернутого кверху днищем «Адмирала Тирпица». И вдруг недавно узнал, что корабль этот куплен фабрикантом булавок для дамских шляп. Интересный факт.

Я написал много романов. Написал и забыл о них. Но роман «Реквием…» всю мою жизнь будет оставаться «романом на рабочем столе».

Меня часто спрашивают: «Счастливы ли вы?» И я всегда твердо отвечаю: «Да, счастлив!» Я нашел любимое дело, любимую работу, которая стала не просто частью жизни, но самой моей жизнью.

Но если бы мне заново, зная все, что меня ждет, предложили строить свою судьбу, я бы, вполне вероятно, и не пошел бы в литературу. Ибо слишком это тяжелый крест, слишком большая ответственность ложится на плечи писательские. А если уже встал на эту стезю, то меньше всего должен думать о деньгах, наградах, успехе. Главное для писателя — любить свой народ и всеми силами служить ему.

Очерки подготовлены к печати кандидатом филологических наук С. И. Журавлевым

Г. Некрасов

ЛОМАНУЛИСЬ НЕ В ТУ СТОРОНУ

Несколько лет подряд в советской печати идет неприкрытый антиармейский шабаш. Пальму первенства в этом деле надо конечно же отдать роману-анекдоту Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Слово «солдата» в заглавии присутствует не случайно (в литературе случайностей не бывает!), и Войновичу, надо полагать, известно, что воинов рядового состава тогда называли «красноармейцами». Не случайно и то, что печатание романа-анекдота растянуто на несколько лет. И несколько лет уже полыхают по поводу его вакханальные факелы: таким способом в головы читателей внедряют мысли о том, каким олухом царя небесного являлся и является русский воин. Действуют по-русофобски напористо и беспардонно.

В 1988 году появилась первая публикация сего творения. Выразительный на журнальную страницу рисунок художника Г. Новожилова изображает на фоне тучи табачного дыма уродливого красноармейца в пилотке, гимнастерке, через плечо скатка и противогазная сумка у бедра, в обмотках и огромнейших ботинках и летящего к нему Сталина с глупейшим лицом женоподобного существа, похожего на черепаху, с ядреными грудями, солидным носом, черными усами и дымящейся трубкой. И пошло-поехало «необычайное приключение» бравого солдата.

Шуму было много. Но вскоре он затих. Это, видно, напугало редакцию журнала, и вот в январе 1990 года «Юность» вновь напомнила о Чонкине.

В редакционной врезке читаем:

«Завершила»?! А рукопись второй книги «анекдота» о бойце Чонкине лежала уже на редакционном столе. Ёрники от литературы готовили неожиданный антиармейский залп новой публикации.

Но вернемся к читательским письмам. Автор с ними особо не церемонится. Ведь он чуть ли не единственный в своем роде, кого природа наделила «сатирическим даром» пачкать все, чего ни коснется.

Для своего «анекдота» автор преднамеренно взял самый трагический период нашей истории — начало Великой Отечественной войны, когда ответственность за судьбу Отчизны легла на плечи всего народа, от мала до велика. По мнению читателя В. П. Чебо из города Донецка, сатирику удалось это сделать и достоверно, и смешно. Прочитав сей «анекдот», он, восторженный, пишет автору: «Найдутся доносчики… чтобы оклеветать Вас». И сердечно признается: «Сознавая горькую правду тех лет, так точно описанных в романе, я смеялся и плакал. Я узнал себя». Однако интервью Войновича поразило меня еще больше. Отвечая на вопрос И. Хургиной: «Что бы вы ответили читателям, которые обвиняют вас в очернительстве, в том, что «Чонкин» — это пасквиль?» — писатель скромно сказал: «…это негодяи, которые говорят это просто из корыстных соображений, для многих «священные коровы», до сих пор существующие в Советском Союзе, еще не пали». И объяснил: «Я смеюсь над кретинами, и если некие люди воспринимают это на свой счет, то им надо подумать, кто они…» Один из них сам представился. Но в Советском Союзе проживает далеко не один В. П. Чебо. Хотя среди почитателей у сатирика не только он. Среди них и доцент из Одессы В. А. Смирнов. Он разразился протестом в адрес членов клуба «Золотая Звезда». Недоволен доцент, что прославленные воины выразили «Юности» и «Огоньку» возмущение. Да как они могут, ярится доцент, «…авторы письма глубоко заблуждаются… В. Войнович показал не первый день Великой Отечественной войны, как поняли авторы письма — герои этой войны, а один из многих дней (в том числе и июня 1941 года) той скрываемой чуть ли не до сего времени беспощадной войны против собственного народа, которая велась сталинщиной многие годы».

Вот уж, как говорится, все поставлено вверх ногами. Если В. П. Чебо узнал себя и тем удостоверил, что «воевал» он все же с немецко-фашистскими захватчиками, то ученый муж из Одессы опровергает и его. По В. А. Смирнову: советский народ воевал против советского народа, хотя в одном случае доцент называет его «сталинщиной». И все же я имею на этот счет свое мнение и больше согласен с В. Войновичем, который признается: «О Советской Армии не было ничего в подобном духе». Надеюсь, что В. А. Смирнов разберется с В. Войновичем, кто из них прав. А мне, пользуясь свободой мнений, хотелось бы высказать свое суждение о том, как я понимаю роман-анекдот о Красной Армии, а заодно сказать о другой повести о Советской Армии, повести Сергея Каледина «Стройбатовцы». Войновича и Каледина, как мне кажется, многое роднит. Оба пишут об армии, и обоих жалуют «гражданские» журналы, которые вдруг обратили внимание на эту тему. Правда, интересуют их не ратные дела. Этими публикациями они подчеркивают свою откровенную ненависть к людям в военной форме.